И как это я умудрился принять дружелюбные ухмылки соратников за насмешку и презрение — сам не пойму. Все равно что перепутать торжественный банкет в свою честь с последним ужином заключенного перед казнью. Впрочем, события-то и впрямь довольно похожие: неожиданное внимание со стороны людей, которые прежде тебя игнорировали, телеграммы, репортеры, носовые платочки. Может, не так уж я и ошибся.
В окошко я вижу, как на меня неумолимо надвигается Омаха, но сей грозный облик порожден скорее моими надеждами, нежели ее собственным величием. В прошлые приезды город казался мне каким-то потерянным, словно утративший актуальность проект, который до сих пор держится на плаву лишь по инерции, благодаря государственным субсидиям и подачкам двух-трех патриотично настроенных миллиардеров. Но на сей раз он вполне может обернуться восставшей из пучин Атлантидой. За высотные здания, уныло торчащие на урбанистическом горизонте, цепляются клочья тумана. Близится полдень, машин на дорогах немного, но движение агрессивное. Омаха, город-загадка. Обиталище «МифТек», направляющей десницу нашу вдоль полок супермаркета к замороженной пицце и сырным палочкам, на вид убогим и по бешеной цене, ну и черт с ним. Наши деньги, как хотим, так и тратим.
Что бы это ни было, я хочу в этом участвовать. Чтобы спастись от них — стань одним из них. Самолет пристыковывается к «рукаву», и я становлюсь в очередь на выход. Я жажду получить не просто работу, но гражданство — теплое местечко в кругу избранных. Пока еще на стройке царит бардак, окончательный порядок не наведен, но я должен попасть на борт до того, как их структура закрепится бесповоротно, — иначе останусь зрителем. Мишенью. Даже если окажется, что «МифТек» — компания двадцатипятилетних юнцов, соревнующихся в меткости обстрела мусорной корзины и жующих протеиновые батончики, что ж, значит, к этому и катится мир, а я все равно хочу с ними. Великие перемены порой начинаются с гаража.
Сэм разрешает мне называть его Сэмом. Я сажусь рядом с ним на пассажирское сиденье. Он не ветеран, как Шофер, но старается. Подозреваю, что он выставляет счета клиентам по электронной почте и не добывает им билетов на представления по блату. Ясное дело, он учится в колледже, а здесь только подрабатывает — «Холодный дом» Диккенса в мягкой обложке валяется в машине не ради показухи, чуть не половина страниц заложена бумажками. Сэм показывает мне достопримечательности. Знаменитый ювелирный магазин, пользующийся расположением королевской семьи и компьютерных титанов — тех, что действительно знают толк в бриллиантах. Первый офис Уоррена Баффета — вон, видите разбитое окно? Сразу над ним, где голуби.
Похоже, кто-то хочет, чтобы я почувствовал себя в Омахе как дома, и на случай, если Сэм этому кому-то докладывается, я делаю вид, что мне интересны винтажные мастерские, ухоженные аллейки и кварталы старых зданий из красного кирпича, где теперь обосновались художники. Но как-то мне тревожно. Двигаясь вдоль вяло текущей Миссури, мы удаляемся от центра. Затрапезные казино, склады стройматериалов, вывески закусочных, предлагающие стейк за девять долларов, потом за восемь, за семь. Иногда сочетание непомерных амбиций и низкой арендной платы дает поразительный эффект, но когда стейки уступают место пиву (доллар за бутылку), мне становится не по себе. Что, у «МифТек» совсем нет гордости?
— И где же средоточие вселенной?
— Чего? — переспрашивает Сэм. — Мне адрес дали, а не пресс-релиз.
Низкая зарплата, ненормированный рабочий день. Не стоит принимать его хамство на свой счет.
Он крутит головой по сторонам, потом устремляет взгляд в небо, подавшись вперед к ветровому стеклу. Заблудился. Разглядывать небо, в то время как едешь по земле, — все равно что пинать упавший бейсбольный мяч, решивший исход игры.
— Тебе сказали время — во сколько надо меня к ним доставить?
— Достань-ка мой телефон из бардачка.
Сэм едет дальше, на ходу набирая номер. Я теряю к нему доверие. Упорство, конечно, добродетель, но упорство в заблуждении — порок. За окном — автомастерские. Какие-то сектантские церкви. Забегаловка с фаст-фудом, соперница «Дэйри Куин» начала семидесятых, ее гордый символ, искусственный рожок мороженого, покосился, выцвел и уже не вертится. «МифТек» нанял эту машину. Дух фирмы узнается по ее подрядчикам.
— Проехали! Так и знал!
Развернувшись в неположенном месте, Сэм подъезжает к старому низкому пакгаузу, не лишенному, надо признать, известного шарма — такой капитализм, пренебрегающий лоском. Не хватает только парочки спутниковых тарелок на крыше для полноты картины. Я открываю дверь; жаль, что со мной нет портфеля. Сэм говорит, что ему надо смотаться внести просроченный платеж за учебу, но обещает вернуться в течение часа.
Панель домофона у сводчатой двери обнадеживающе сверкает россыпью подсвеченных кнопок, но ни одна из них не подписана, даже цифр нет. Я нажимаю сразу четыре, в ответ жужжит зуммер, и щелкает невидимый замок. Я поспешно хватаюсь за дверную ручку — никогда не знал, сколько времени такой механизм дает входящему, перед тем как закрыться снова. Подобные моменты всегда повергают в панику нервных ребят вроде меня.
Помещение хорошо освещено благодаря ряду световых люков в потолке, закрытых арматурной сеткой, но на удивление чистых — ни пыли тебе, ни птичьего помета. Галерея — или полуэтаж? — являет взору вереницу офисных дверей матового стекала, к которым ведут чугунные лестницы, подковой опоясывающие холл. Наверное, в золотой век Омахи здесь располагался какой-нибудь солидный завод, жемчужина какой-нибудь — котельной? — индустрии, оставивший по себе память разве что в названиях футбольных команд местных школ. Однако же вокруг меня нет ни души, не видно даже стойки дежурного администратора, где можно было бы спросить, куда все подевались. Грубый дощатый пол гол как каток, никто его не натирал песком с любовью и старанием, не доводил до старомодного блеска. Не нарисовано на нем и линий фола, чтобы юным гениям было удобнее играть в баскетбол в обеденных перерывах. А ведь без этих импровизированных матчей, успешно заменяющих мозговой штурм, не видать бы нам как своих ушей ни интернета, ни наладонников.
Единственный предмет, наводящий на мысль о полезной деятельности, представляет собой куб из листового металла, размером с промышленный кондиционер. Куб выкрашен в цвет хаки, совершенно гладкий, на нем нет ни заклепок, ни отверстий, ни панелей, но, судя по тому, как он блестит, ухаживают за ним тщательно. И вот доказательство моей веры в «МифТек»: хоть я и разбираюсь худо-бедно в высоких технологиях и мне известно, как выглядят суперкомпьютеры — ничего особенного, они не больше посудомоечной машины, — а все-таки упорно воспринимаю куб как гигантский кибер-мозг, способный предсказать, когда и чем закончится недавно вспыхнувший вновь автомобильный роман Америки с традиционным «универсалом». Сей унылый оливковый монолит — гигант мысли.
— Эй, там, внизу? Чем могу помочь?
— Я Райан Бингам!
Мужчина, стоявший у перил галереи, отступает в игрушечный стеклянный офис, затем оттуда появляется новое лицо, юное, но ужасно бледное. На парне оранжевая гавайская рубашка, видимо, дорогостоящий реверанс в сторону ее почтенного прототипа. Куда более яркая, кричащая и безвкусная, чем те, что носил мой отец на ежегодные пикники для сотрудников, которые его компания устраивала в Лайонс-парке. На ногах у юнца шлепанцы. Именно так должно выглядеть новое сословие баронов-разбойников.
— Чем могу помочь? — Тот же вопрос, но заданный куда более властно, с некоторой даже хозяйской самоуверенностью. Парень явно считает эти странные владения своими.
— Это «МифТек», не так ли? — уточняю я.
— А то. Но временных вакансий больше нет, извините. Упаковку и погрузку закончили два дня назад. Вы из «Мэнпауэр»?
— Неужели похоже? Спек здесь? Или Саразен? Я Райан Бингам.
— Они уже уехали в Калгари, — отвечает он. Почему бы ему не сойти вниз, хоть ради приличия? — Тут только я, четверо временных помощников и двое охранников. Осталось запихнуть вон ту штуку в грузовик, и мы тоже свалим. А это я за вами машину посылал?
— Кто-то послал. Наверное, ты?
— Мне позвонил один из наших старых спонсоров, — кричит парень сверху. — Отправь, говорит, машину в аэропорт, а когда я спросил зачем, дядя весь напыжился и заявил, что мне по должности не положено задавать ему вопросы. Пришлось напомнить старперу, что мы тут не блюдем иерархию. У нас горизонтальная структура.
— Сэнди Пинтер?
— Один из этих мыслителей, у которых что ни концепция, то лажа, из, тех, что похерили «Дженерал моторс».
— Пинтер — спонсор «МифТек»?
— Был когда-то. Объявился летом девяносто восьмого. Вы так и не сказали, чем я могу вам помочь. Это Адам вас сюда вызвал?
