Цинь Дэ-гуй, усиленно орудуя лопатой, вместе с остальными рабочими подбрасывал в печь известь. Лян Цзин-чунь с первого же взгляда понял, что сталевар чем-то расстроен. Куда девалось его веселое настроение — лицо было пасмурным, движения порывисты, словно у него на душе какая-то тяжесть. «Неужели у него всегда такое настроение при работе в ночную смену?» — подумал Лян Цзин-чунь, который впервые видел, как работают сталевары ночью.
Закончив работу, Цинь Дэ-гуй с такой злостью отбросил в сторону лопату, что все рабочие недоуменно взглянули на него. Не вытерев с лица пот, он подошел к крышкам завалочных окон и стал внимательно следить за ходом плавки. Медленно переходя от крышки к крышке, он подолгу задерживался у каждой из них. Не слышно было ни его обычного смеха, ни шуток.
Лян Цзин-чунь все больше убеждался в том, что в Цинь Дэ-гуе что-то переменилось.
В это время к мартену подошел техник Чэнь Лян-хан.
— Товарищ секретарь, — обратился он к Лян Цзин-чуню, — уже поздно, что же вы не уходите? Трудновато нам сейчас приходится: нашей стали ждут все новостройки страны, а особенно на строительстве железных дорог: Ланьчжоу — Синьцзян и Тяньцзинь — Чэнду. — Он решил, что секретарь парткома пришел проверить, хорошо ли рабочие трудятся ночью.
Но сам Лян Цзин-чунь полагал, что рабочие не нуждаются в понукании, надо только добиться повышения уровня их политической сознательности. И слова Чэнь Лян-хана пришлись ему по душе.
— Значит, ты изучаешь политику и текущие события? — спросил секретарь парткома.
— С большим интересом! — Чэнь Лян-хану хотелось показать секретарю парткома, что он не отстал в политическом отношении. Но ему казалось, что после восьми часов рабочего дня уделять еще час чтению больших газетных статей очень утомительно. И, опасаясь, как бы секретарь парткома не спросил его о содержании газет, он завел разговор о плакатах, множество которых за последнее время развесили по всему заводу: — Плакаты тоже очень хорошее дело, с первого же взгляда можешь увидеть, что делается в стране! — О строительстве новых железных дорог он также узнал из плакатов. — У нас в клубе на стенах висят плакаты и о строительстве плотин на реке Хуайхэ, и о сооружении Сикан-Тибетского шоссе, и о других стройках. Я думаю, что надо бы еще нарисовать плакаты о наших народных добровольцах, — предложил он в заключение.
— Правильно, такие плакаты мы обязательно нарисуем, и не один, а много, — согласился Лян Цзин-чунь.
— Товарищ секретарь, — загорелся Чэнь Лян-хан, — мне кажется, что при этом надо обязательно сделать такой плакат, где было бы видно, как наши снаряды разрушают вражеские доты. Наши рабочие будут смотреть на такие плакаты с особым интересом. Ведь все знают, что выпускаемая нами специальная марка стали идет на производство снарядов для народных добровольцев в Корее.
— Хорошая мысль, я непременно скажу, чтобы сделали такие плакаты! — и, вынув блокнот, секретарь парткома сделал в нем пометку. — А еще какие предложения есть у тебя?
— Пока только это пришло в голову, — улыбнулся техник.
— Ты давай о производстве — тут наверняка есть о чем подумать. Ты ведь давно работаешь на заводе…
Но Чэнь Лян-хан ничего не говорил, а только смущенно улыбался. Тогда Лян Цзин-чунь решил поставить перед ним конкретный вопрос.
— Что ты можешь сказать о директоре завода? — спросил он с улыбкой.
— Директор Чжао очень неплохой человек, — ответил Чэнь Лян-хан.
— А как ты находишь стиль его работы? — внимательно взглянул на техника Лян Цзин-чунь.
— Он умеет работать! — на лице Чэнь Лян-хана появилось почтительное выражение. — Проявляет нужную смелость при решении вопросов…
— Может быть, иногда директор принимает неправильные решения? — продолжал допытываться Лян Цзин-чунь.
— Бывает, конечно! — улыбнулся в ответ Чэнь Лян-хан. — Об этом лучше знают дежурные инженеры и инженер по оборудованию. Вот и сегодня У Кэ-сян очень обижен, — ему не хотелось продолжать этот разговор. Говорить о недостатках директора с секретарем парткома — это все равно, что говорить об этом в глаза самому директору. Он попытался перевести разговор на другую тему. — Мы ведь должны только упорно овладевать техническими знаниями. Без этого трудно хорошо работать. Поэтому остальное нас уже не касается.
— А на что обижен У Кэ-сян? — с интересом спросил Лян Цзин-чунь.
— Все из-за пятого мартена. Под там стал уже тоньше установленного стандарта, поэтому У Кэ-сян, техник и бригадир решили поставить печь на ремонт, а директор не разрешил, даже не дал согласия, чтобы наварить хоть один слой. А если под не выдержит, что тогда? Ведь нельзя же будет свалить вину на директора!
— Шихту туда уже завалили?
— Конечно, завалили. Такой приказ был.
— А можно еще спасти положение?
— Теперь все зависит от счастливого случая! Повезет, значит выдадут эту плавку! — сказав это, он поспешно отошел к мартену и стал наблюдать за плавкой.
«Как можно так поступать?» — с болью в сердце подумал Лян Цзин-чунь. Прошедшее было чувство недовольства директором вспыхнуло в нем с новой силой. Но если раньше он был недоволен только характером Чжао Ли-мина, то сейчас его возмущало то, что директор так неосмотрительно рискует мартеном и жизнью рабочих. Он знал, что неисправность пода печи может привести к аварии… От таких мыслей Лян Цзин-чуню стало не по себе. Он хотел еще поговорить с техником, но тот ушел к другим печам, и тогда Лян Цзин-чунь поспешно подошел к хлопотавшему около своего мартена Цинь Дэ-гую.
— Скажи мне, можно спасти положение, если на́чало рвать подину? — торопливо спросил он сталевара.
Цинь Дэ-гуй взглянул на взволнованное лицо парторга и с беспокойством спросил:
— С какой печью это случилось? Да говорите же быстрее, товарищ секретарь!
— Да нет, ничего еще не случилось! Меня просто интересует, что можно предпринять в таком положении!
— Ай-й-я, как напугали меня!.. — облегченно сказал Цинь Дэ-гуй и стал вытирать с лица пот висящим у его пояса полотенцем.
— Если, к примеру, под печи стал очень тонким и есть опасность, что он не выдержит, то можно принять какие-нибудь меры предосторожности, чтобы не допустить аварии? — снова спросил парторг.
— Это еще не совсем страшно! — уверенно ответил Цинь Дэ-гуй. — Надо только почаще спускаться вниз и следить за состоянием пода — вот и все меры предосторожности. Опасные места сначала покраснеют. И как только заметишь такую красноту, сразу же подводи ковш и выпускай металл из печи. Говорят, что при японцах больше половины таких несчастных случаев происходило ночью, когда люди сильнее уставали и не следили за подом.
— А вы ночью спускаетесь вниз? — с беспокойством спросил Лян Цзин-чунь.
— Обязательно, иначе я не смогу спокойно работать. Это все равно как в партизанском отряде — все время держишься настороже и часто высылаешь разведчиков. — И Цинь Дэ-гуй тут же спросил у одного из рабочих: — Как там внизу?
— Только что спускался, с подом все в порядке.
— Мы все время меняемся, — объяснил Цинь Дэ-гуй секретарю парткома, — через полчаса моя очередь спускаться вниз.
— На других мартенах поступают так же? — поинтересовался Лян Цзин-чунь.
— Некоторые не хотят лишних хлопот, а большинство считает, что вообще незачем спускаться туда, раз под в хорошем состоянии, — ответил Цинь Дэ-гуй.
— Как же так! — воскликнул изумленный Лян Цзин-чунь и решительно добавил: — Надо отдать распоряжение всем мартенам, чтобы они все время следили за состоянием пода, особенно на пятом мартене.
Цинь Дэ-гуй тут же велел одному из рабочих передать распоряжение секретаря парткома в диспетчерскую, но в последний момент задержал его.
— Товарищ секретарь, — обратился он к Лян Цзин-чуню, — мне кажется, что надо установить точный промежуток времени, через который следует спускаться вниз для наблюдения за подом. Вы согласны на тридцать минут? На своем мартене мы спускаемся каждые полчаса.
— Лучше через двадцать минут, а на пятом мартене пусть осматривают даже через десять! — напутствовал рабочего Лян Цзин-чунь. Затем он позвонил по телефону директору и рассказал о принятых им мерах.
— Меньше надо слушать болтовню техников, лучше было самому осмотреть под после выпуска стали, — сердито ответил директор и повесил трубку.
Лян Цзин-чунь нахмурился. Опасность, угрожающая пятому мартену, не давала ему покоя. Сначала он собирался после разговора с Цинь Дэ-гуем уйти домой, но сейчас решил остаться на заводе на всю ночь. Ему хотелось самому проследить, как будет выполняться его распоряжение. Он вернулся к себе в кабинет и стал звонить жене. Пришлось довольно долго ждать, пока она подошла к телефону.
— Случилось что-нибудь на заводе? — с беспокойством спросила Цю Би-юнь.
— Нет, просто есть неотложные дела, которые требуют моего присутствия.
