— Нет, просто есть неотложные дела, которые требуют моего присутствия.
— Какие это дела? Ты должен следить за своим здоровьем, слишком не переутомляйся!
Лян Цзин-чунь положил трубку и почувствовал, что он действительно устал. Однако мысли о пятом мартене не давали ему покоя, и он снова направился в мартеновский цех. В коридор доносились громкие голоса из кабинета директора, там возбужденно обсуждали вопрос о качестве стали.
Лян Цзин-чунь переходил от мартена к мартену, трудовой энтузиазм рабочих придал ему бодрости, и он вовсе не хотел спать. На некоторых мартенах в его присутствии брали пробу, и он с интересом наблюдал за бурлящим металлом. Бригадиры, техники и подручные, глядя на пробу, по каким-то одним им известным признакам определяли температуру металла. Лян Цзин-чунь с интересом присматривался к их работе. «Если почаще бывать около мартенов, — подумал он, — можно стать заправским сталеваром».
1
Субботним вечером после ужина Сунь Юй-фэнь вместе с подругами пошла в универмаг купить зубную пасту и мыло. На прозрачном голубом небе не было ни одной тучки, заходящее солнце окрасило багрянцем западную часть небосклона, легкий ветерок шевелил ветви деревьев, неустанно трещали цикады. На баскетбольной площадке время от времени раздавались громкие выкрики, из заводского района доносились далекие свистки паровозов, которые как бы подчеркивали тишину, покой и радость, царящие здесь, в жилом районе. Изредка по дороге быстро проезжал одинокий велосипедист. По тротуарам люди шли медленно, обмахиваясь на ходу веерами и перебрасываясь шутками. Во всем чувствовалась атмосфера наступающего воскресного дня.
У входа в универмаг Сунь Юй-фэнь столкнулась с Дин Чунь-сю, которая уже выходила с покупками. Они уже давненько не виделись, и им было о чем поговорить. Особенно страдала от того, что ей некому излить душу, Дин Чунь-сю. Она сразу же сообщила сестре, что у Юань Тин-фа все время очень плохое настроение и он по всякому поводу злится. Иногда он приходит, садится на кан, и слова от него не добьешься: сидит, понурив голову, и только курит сигарету за сигаретой. Приготовишь ему получше поесть, а он и внимания не обращает на то, что ему подали…
— В чем же дело? На работе что-нибудь не в порядке? — не дослушав сестру, спросила Сунь Юй-фэнь.
Дин Чунь-сю подошла к ней поближе, словно хотела сообщить что-то по секрету, и, понизив голос, сказала:
— Я же говорю тебе, что все началось с того вечера, когда к нам приходил секретарь заводского парткома, — здесь она невольно улыбнулась, вспомнив, как ее расхвалили в стенгазете. — Он с Юань Тин-фа о чем-то говорил на улице, и после этого муж вернулся в очень плохом настроении. Кажется, секретарь парткома критиковал его.
— За что? Разве он плохо работает? — еще более удивилась Сунь Юй-фэнь.
— Кто же знает, за что? — нахмурила брови Дин Чунь-сю. — Я знаю только, что рабочие жаловались на него начальству, а почему — не ведаю. Спросишь его, а он сразу злится. Я думала, что тебе следовало бы поговорить с ним, но не стала звать тебя, боялась, что ты очень занята. Сейчас ты свободна? Пойдем к нам, посидишь, давно ты у нас не была.
Сунь Юй-фэнь обернулась и увидела, что ее подруги уже вошли в универмаг.
— Мне надо догнать их и купить кое-что, а через несколько дней я обязательно навещу вас.
— Никак не пойму, что они там делают, — продолжала сетовать Дин Чунь-сю. — Этого Цинь Дэ-гуя снова расхвалили на все лады, ты видела? Несколько дней тому назад в газете был напечатан даже его портрет!
— Я видела, — спокойно ответила Сунь Юй-фэнь. — В газете было написано, что он отличной работой заслуживает почета.
— Хорошо, пусть он заслужил это. Но тогда почему подвергают критике Юань Тин-фа? Ведь с какой стороны ни возьми, муж ни в чем не уступает Цинь Дэ-гую, — рассердилась Дин Чунь-сю.
— Значит, есть какие-то причины, — попыталась успокоить сестру Сунь Юй-фэнь. — Начальство не может одного безо всякой причины критиковать, а другого расхваливать, — но в душе она сама удивлялась, почему критикуют такого заслуженного передовика производства, как Юань Тин-фа. Однако вслух своих сомнений она не высказала.
— Я все же никак не могу с этим примириться, — скривила губы Дин Чунь-сю. — Он ведь все-таки отличник производства, почему же с этим не хотят считаться? Если бы он работал кое-как, разве мог бы он стать отличником производства? — раньше она сама считала, что ее мужа следует немного покритиковать за пренебрежительное отношение к женщинам, да и вообще не плохо время от времени одергивать. Но его подавленное состояние и все ухудшающееся настроение заставили ее подумать, что, пожалуй, секретарь парткома немного перегнул палку или погорячился.
Сунь Юй-фэнь стояла молча, хотя в душе она была взволнована.
— Мне всегда кажется, что к Юань Тин-фа придираются, — продолжала Дин Чунь-сю. — Многие ведь говорили, что неправильно расхвалили Цинь Дэ-гуя за его рекорд — ведь он сжег свод печи. Ты не знаешь, на этот раз он не допустил никаких ошибок?
— Не надо спешить, все выяснится само собою, — спокойно сказала Сунь Юй-фэнь, стараясь скрыть свое волнение.
2
Распрощавшись с сестрой, Сунь Юй-фэнь задержалась немного у входа в универмаг. «Неужели даже у Юань Тин-фа есть недостатки в работе?» — думала она, глядя вслед удаляющейся Дин Чунь-сю. В ее глазах Юань Тин-фа, который, начиная с 1949 года, выдвигался отличником производства, был человеком, достойным всяческого уважения. Она всегда считала, что он должен служить примером для остальных.
А сейчас она узнала, что секретарь парткома покритиковал Юань Тин-фа и, вероятно, очень сильно. В душу ее закралось сомнение. Конечно, визит секретаря парткома в дом Юань Тин-фа ясно свидетельствует о важности дела, по которому он приходил. Не станет же он ходить домой к рабочим по пустякам!
Дин Чунь-сю уже давно исчезла вдали, когда девушка, наконец, вошла в универмаг. Купив кусок туалетного мыла и тюбик зубной пасты, она пошла разыскивать своих подруг. Однако на всех этажах универмага толпилось очень много людей, было очень душно, и она поспешила выйти на улицу.
Уже стемнело, и на темном небе блестели звезды. Хотя на улице дышалось легче, но настоящей прохлады не чувствовалось и здесь. На сердце Сунь Юй-фэнь было тяжело от того, что она узнала о Юань Тин-фа.
Задумавшись, девушка шла по улице, не обращая внимания на то, что делалось вокруг нее. На углу она чуть не попала под велосипед. К счастью, велосипедист успел резко повернуть руль в сторону и соскочить с велосипеда.
— Я звонил, звонил, неужели ты не слышала? — с укоризной сказал он девушке.
Сунь Юй-фэнь сразу узнала по голосу Цинь Дэ-гуя.
— Дэ-гуй?.. Куда ты едешь?
Цинь Дэ-гуй в темноте не сразу узнал девушку и только теперь понял, что перед ним Сунь Юй-фэнь.
— Я возвращаюсь в общежитие. К счастью, успел быстро повернуть руль, а то бы так и наскочил на тебя. — Эта неожиданная встреча очень обрадовала Цинь Дэ-гуя. Первые же ее слова, сказанные ласковым голосом, развеяли все его сомнения.
— Ты только сейчас возвращаешься с завода? Почему так задержался? — спросила Сунь Юй-фэнь и в неожиданно вспыхнувшем за спиной Цинь Дэ-гуя зареве на миг увидела величественную картину вечернего завода — вздымающиеся в небо трубы, ряды коксовых батарей, водонапорную башню, мартеновский цех.
— А-а, этот день никак не кончится, сразу после смены пришли люди, начали расспрашивать о том, о сем, вот и промучился до сих пор, только теперь удалось вырваться. Я еще и не ужинал! Только нажал на педали, чтобы быстрее доехать до общежития, и чуть не сбил тебя!
— Говорят, что ты доволен своей судьбой, чего ж ты жалуешься? — поддела его Сунь Юй-фэнь.
— Кто это тебе сказал? Да не предупреди меня трижды начальство, так я сразу же после смены тихонько бы улизнул, — возмутился Цинь Дэ-гуй.
— Нечего в этом винить других! Если бы ты так не гнался за славой, то кто бы стал тебя задерживать на работе и интересоваться твоими успехами! — продолжала иронизировать Сунь Юй-фэнь.
— Значит, я гоняюсь за славой? Если начальство даст тебе какое-нибудь задание, ты отказываешься? Если дирекция призывает тебя вносить рационализаторские предложения, то разве ты не пошевелишь мозгами? Я работал на четвертом мартене и внес рационализаторское предложение вовсе не для того, чтобы обо мне написали в газетах! Я не раз отказывался от встречи с журналистами, ссылаясь на занятость, а начальство говорит: нельзя так, ты должен поговорить с ними. По правде говоря, мне вовсе не нравится ходить с пустым желудком, поесть даже не успеваю, — тяжело вздохнул сталевар. — Я никак не пойму, почему ты решила, что я гоняюсь за славой.
