И вдруг её пригласили перейти в «Обьгаз» — руководителем отдела по связям с общественностью. Она взяла и согласилась. Многие в городе и районе восприняли её переход как предательство, желание участвовать в грабеже, с которым тогда ассоциировались добыча и транспортировка газа, нефти, угля, асбеста; некоторые бывшие друзья совершенно порвали с Валентиной Петровной отношения, перестали здороваться. Но жизнь показала, что она сделала правильный шаг — при Петрове «Обьгаз» преобразился, а вместе с ним стал преображаться и Пионерск, и все городки, и посёлки, и станции вдоль газотрассы.
Конечно — это и не секрет — зарплата у неё стала значительно выше, чем в районной администрации, но и работы — значительно больше. И хорошо. Благодатная это работа. На развитие, на укрепление… Если бы не Павел Дмитриевич, не его политика, то остались бы от Пионерска пустые коробки пятиэтажек, руины трухлявых домишек да заржавелые груды оборудования, а жители его ютились бы по вагончикам где-нибудь на пустырях Омска, Тюмени, пивом бы торговали на вокзалах…
Павел Дмитриевич поравнялся с Валентиной Петровной, молча поздоровался за руку и пошагал дальше. Так же молча поздоровались и замы. Валентина Петровна напоследок оглядела опустевшее, посветлевшее без людей фойе, поспешила за начальством в зал.
Открывал заседание, как это и было заранее решено, сам Павел Дмитриевич. Ровно в два часа (Валентина Петровна специально глянула на свои часики) он кашлянул, поправил стоявший перед ним микрофон и заговорил. Заговорил не торжественно, не пафосно, а мягко, по-свойски — как на полуделовой встрече с хорошо знакомыми, проверенными людьми:
— Так, начнем. Я подниматься на трибуну не буду. Хорошо?
И тут же из зала десятка два голосов отозвались — ответили без всякого оттенка иронии или шутливости, а тоже, как хорошему знакомому:
— Конечно, Павел Дмитрич!.. Не на съезде ведь!.. Так ближе!..
Он кивнул, сомкнул лежащие на столешнице руки, начал:
— Очень рад возможности открыть Дни журнала «Российский Север» на «Обьгазе». Уверен — многие из вас журнал знают, читают, тем более что, по моим сведениям, более тысячи наших сотрудников его даже выписывают, по льготной подписке… — Павел Дмитриевич говорил без бумажки, проникновенно глядя в зал. — Мы с журналом сотрудничаем уже более восьми лет, мы, — он глянул в сторону Бойко и чуть улыбнулся, — добрые друзья с Юрием Вадимовичем и с коллективом журнала. Это действительно великое дело — рассказывать о том, как живет и трудится Российский Север. Половина территории государства… Представляете, — повысил голос, — половина России лежит в зоне вечной и многолетней мерзлоты! Но — здесь мы живём, мы работаем, мы приносим государству не то что пользу, а основной процент дохода. И кроме того, — Павел Дмитриевич выдержал короткую, сильную паузу, — кроме всего прочего, стараемся жить достойно. Так, я надеюсь? Достойно?
В ответ захлопали два-три человека, а через мгновение аплодировал уже весь зал. Полторы сотни человек. Валентина Петровна, тоже хлопая, удовлетворённо огляделась.
— Сегодня, — останавливая аплодисменты приподнятой рукой, продолжил Петров, — сегодня мы открываем цепь мероприятий, посвященных сорокапятилетнему юбилею компании «Обьгаз». Мероприятия в основном намечены культурного плана, и поэтому я хочу сказать о том, главным образом, что произошло за последнее время в культурной жизни нашего огромного коллектива — коллектива, что живёт и трудится от Ямбурга до… до самого юга Западной Сибири… Итак, во-первых, — Павел Дмитриевич значительно кашлянул, — это освящение храма Сергия Радонежского в Пионерске. Конечно, не все жители города — люди верующие, но мы живём в православной стране, в России, и потому храм необходим, он делает город городом, село — селом, он объединяет людей, несёт духовное обогащение. Кхм… И в наших планах строительство храмов по всей трассе. Каждый трассовый посёлок в перспективе должен иметь свой храм. Мы пришли сюда не на год, не на десять лет, а навсегда!.. Второе. Очень удачно прошёл конкурс рисунков среди учеников первого тире одиннадцатого классов школ, расположенных в регионе деятельности «Обьгаза». Конкурс имел целью воспитание у детей и подростков патриотического отношения к родному краю, формирования у них интереса к «Обьгазу» и уважения к его людям, к нелегкой профессии газовика… Напомню, было две номинации: «Край, в котором я живу» и «“Обьгаз” — гордость и надежность России!».
«Как он всё помнит?! — в который раз изумилась Валентина Петровна. — Даже номинации детского конкурса!..»
— Честно говоря, мы не ожидали, что придёт такое количество работ. А главное — работ такого качества. Безумно талантливые у нас ребята растут. И я бы хотел предложить журналу часть рисунков для публикации. Они достойны того.
— С радостью! — улыбаясь, закивал Бойко. — Будем очень рады…
Павел Дмитриевич тоже улыбнулся и тоже кивнул. Налил себе минералки в пластиковый стаканчик, но пить не стал.
— Простите, пожалуйста!.. — оглушил Валентину Петровну шёпот у самого уха; она даже вздрогнула, резко повернулась. Над ней согнулась администраторша. — Простите, можно вас на минуту?
— Что случилось? — спросила Валентина Петровна, когда вышли из зала.
— Мы не совсем поняли, на столы сейчас накрывать или как… когда?..
— О господи! — Валентина Петровна всплеснула руками. — Как так можно?! У вас ведь план на руках!
В семнадцать часов — окончание открытия, и будет кофе-пауза перед ознакомительными мастер-классами. К этому времени — к семнадцати ноль-ноль кипятите воду, режьте бутерброды. Зачем меня по любому поводу-то дёргать?!
Администраторша, поджав губы, мелко покачивала головой, лицо было как у провинившейся школьницы-недотёпы. С трудом Валентина Петровна смогла пригасить вспышку бешенства, уже мягче и чтоб отвлечь себя от идиотского вопроса про накрывание столов, спросила:
— Кабинеты для мастер-классов готовы? Всё с этим, надеюсь, нормально?
— Да, кабинеты готовы… готовы.
— Поставьте там тоже минеральной воды, стаканы. И все следующие дни следите за этим, пожалуйста. Там будут обсуждения, споры, людям пить нужно будет. Или мне самой каждый кабинет проверять?
— Да, да, не беспокойтесь, — администраторша вынула из кармана пиджака блокнотик и стала записывать, — всё будет в порядке…
«Как детский сад, действительно, — негодовала Валентина Петровна, возвращаясь в зал. — Женщина ведь, семья есть, а не знает, как закуску устроить…
И ведь не первый же раз, господи!..»
Вместо Павла Дмитриевича выступал уже Бойко. Он тоже сидел за столом, обложившись журналами, книгами, которые привёз из Москвы.
— Не скрываю: мы очень верим, что семинары откроют нам, так скать, новые яркие имена. Уже радует то, какое количество рукописей передала нам уважаемая Валентина Петровна Рындина… Несомненно, среди них найдутся, так скать, жемчужины. Всё указывает на это… — Говорил Юрий Вадимович по своему обыкновению быстро, почти взахлёб, и если бы не выраженьице-паразит «так скать», то наверняка все слова смешивались бы в один запутанный клубок. — Я в этом уверен. Тем более уже столько дал нам «Обьгаз» известных, талантливых писателей во всех жанрах, так скать, литературы. Зажгутся звёзды и в этот раз!
И снова два-три человека захлопали, и их тут же поддержали остальные. Бойко, уже начавший говорить новую фразу, остановился, терпеливо пережидая аплодисменты. Поправил за дужку очки.
— Так. А теперь, так скать, отчёт о том, что сделано журналом за тот год, пока я не был у вас… Мы в рамках библиотеки «Российского Севера» выпустили за этот год восемь книг. Имена двух авторов вам хорошо известны. Это — ваши, так скать, земляки и коллеги…
Валентина Петровна взглянула на часы. Почти три. Если каждый из сидящих в президиуме будет говорить хотя бы по пятнадцать минут, всё равно всем сказать не получится…
После Бойко слово перешло к профессору-литературоведу.
«Лучше бы поэт сначала, — в душе поморщилась Валентина Петровна. — Он бы заворожил». Тем более что зал заметно подустал — стали возиться, перешёптываться, кто-то даже за дверь выскользнул.
Маленький профессор Михаил Аркадьевич поднялся, но не очень-то возвысился над столом. Огляделся, словно разбуженый, по сторонам, проморгался, пожевал губы… Все эти его движения вызывали у Валентины Петровны раздражение. Даже какую-то обиду она чувствовала, что должна (да не одна, а ещё сто пятьдесят человек!) наблюдать, как он просыпается, как смаргивает дрёму, жуёт свои губы…
— Я… я сам родом тоже, можно сказать, с Севера. Есть такой городок — Весьегонск. С трудной, трагической судьбой он. Впрочем, как и многие города и городочки по всей нашей стране родной, по всей нашей России… — Профессор говорил без микрофона и вроде бы тихо, задумчиво-грустно, но слова долетали, кажется, до самых последних рядов.
