– Это как в «Сказании о Старом Мореходе»,[14] – признался я жене. – Знаешь, бородатый старик, который не может спокойно умереть, пока не расскажет свою историю. А я – свадебный гость, избранный слушателем, и все такое… Иногда я чувствую себя так, будто я – часть кем-то придуманного сюжета, и Томас сделал все, чтобы я снял этот дом – и чтобы он мог рассказать мне свою историю до конца.
– Но ты же всегда говорил, что тебе больше нравится сочинять свои собственные истории, – ответила жена.
– Да, но эта – такая интересная! – возразил я. – Она превосходит вымысел. Даже то, чего он не рассказал мне – например, что, когда развелся с женой, он переехал на соседнюю половину дома. Это потрясающе.
– Ты действительно веришь, что все это правда? – спросила она.
– Перед тем как написать хоть одно слово, – сказал я, – я проверю в этой истории все, что смогу. Как жаль, что умерла его дочь. Она готова была поручиться за него. Она говорила, что все это правда.
Жена вздохнула.
– Знаешь ли, женщины не всегда говорят правду… – сказала она.
– И даже те, которые мне нравятся? – спросил я, подлизываясь.
– Эти особенно, – ответила она.
После этого разговора я посвятил около месяца тому, чтобы найти подтверждения основным фактам истории Томаса Вандерлиндена. Я выкопал записи наших бесед и провел небольшое расследование.
Вот часть результатов:
1) Рейчел Вандерлинден: Я нашел запись о ней в Окружном Регистре за 1920 год, где написано, что она – дочь известного судьи Эбенезера Дэфо. Там есть также запись о том, что она вышла замуж за Роуленда Вандерлиндена.
2) Уилл Драммонд: Я не смог найти никаких упоминаний о нем. С другой стороны, в шотландских газетах того времени было полно сенсационных статей с заголовками такого типа: «Одноногие шахтеры в Мюиртоне», «Разверзшаяся бездна в Стровене», «Говорящая болезнь в Каррике» и «Злодейство в семье Маккензи».
3) Доктор Джеремия Веббер: На него часто ссылались в «Медицинских записках Онтарио». Он играл большую роль в медицинских комиссиях региона Камберлоо в течение более чем полувека.
4) Агентство Джеггарда: Оно прекратило свое существование, но упоминалось в нескольких старых номерах «Полицейского вестника» в качестве надежного источника информации для следствия. По-видимому, сам Джеггард, теперь уже покойный, когда-то был сотрудником полиции.
5) Семья Соррентино: эту итальянскую семью хвалили в старых экологических изданиях. Но я также нашел упоминание об их работе и в недавно опубликованных монографиях (например «О приматах и итальянцах», написанной известным активистом Альфредо Романо). Утверждается, что их дальновидные эксперименты по охране экзотических животных еще в начале века были действительно выдающимися.
6) Гибель парохода «Потерянное счастье»: Многие центральные газеты сообщали об этом кораблекрушении, не давая никакой информации об уцелевших. В «Кратких протоколах морских комиссий» я наткнулся на сообщение, что офицеры судна были оправданы, post mortem,[15] по всем пунктам обвинения.
7) Герберт Фроглик: Он опубликовал довольно сухую академическую статью подзаголовком «Цунамиобразные явления в водах Восточного побережья» («Вестник морской метеорологии»). В ней было множество графиков и технических подробностей, основанных на многолетних наблюдениях, проведенных на Сокрушенной отмели. Неспециалисту прочесть эту статью практически не под силу; но я был потрясен, когда нашел в конце следующее примечание: «Моей коллеге по исследованиям и любимой подруге, в девичестве Еве Соррентино, посвящается эта статья».
8) Джон Форрестал: В книге «История культуры Латинской Америки» Дж. М. Бартеза один абзац посвящен музею Квибо. Политкорректный автор, радуясь, что эра иностранцев-кураторов давно прошла, дает тем не менее высокую оценку «таким администраторам прошлого, как Джон Форрестал в Северной Америке». Я не смог найти никакой информации о его жене и дочери.
9) Роуленд Вандерлинден: Он значится в самых свежих списках «Канадского антропологического альманаха» как «бывший почетный сотрудник Национального музея». Вандерлинден был ошибочно объявлен погибшим в бою во время войны. Он опубликовал многочисленные статьи (включая «Религиозные обряды, посвященные фетишам, в лесных племенах бома») и получил престижный грант корпорации Хаас на бессрочное продолжение исследований. В грант входили в том числе и расходы на опубликование работ лауреата издательством «Юниверсити Пресс» (видимо, поэтому Роуленд собирался посетить это издательство в свой приезд). Позже, в специальном предисловии к одному из старых номеров «Всемирного журнала полевой антропологии» (вып. XXX), меня ждало печальное открытие. В «Журнале» был опубликован пламенный призыв к работающим антропологам: заботиться о публикации своих исследований вовремя, при жизни. В качестве трагического примера был приведен такой печальный факт: «После своей смерти в Ману антрополог Роуленд Вандерлинден был ритуально сожжен – а это небывалая честь для чужака – племенем тарапа, среди которого прошла большая часть карьеры этого ученого. По иронии судьбы все его записные книжки, эти бесценные результаты наблюдений всей его жизни, были сложены в погребальный костер». «Журнал» сообщал, что информация об этом происшествии была получена от некого Аластэра Макфи, агента Тихоокеанского информационного бюро.
10) Аластэр Макфи: Я тут же связался с Тихоокеанским информационным бюро, главный офис которого находится в Веллингтоне, Новая Зеландия. Я надеялся, что смогу позвонить Макфи или даже встретиться с ним. Однако же в отделе кадров ТИБ мне сообщили, что он давно вышел на пенсию. По меньшей мере уже десять лет его пенсия ежемесячно переводилась на разные далекие острова. Несколько лет назад чеки стали возвращаться необналиченными. Таким образом, можно предположить, что Макфи умер.
11) Супруга и дочь Роуленда: Это была наименее плодотворная линия расследования. По-видимому, в горном Ману был обычай, согласно которому вдов и сирот принимают в свои семьи другие члены племени, а те, соответственно, меняют имя. Поскольку я все равно не имел никакого представления об их настоящих именах, я оставил поиски.
12) Томас Вандерлинден: Из любопытства я посетил исторический факультет Университета Каберлоо, где он преподавал тридцать пять лет, вплоть до своего выхода на пенсию.
Декан факультета – полный, аккуратно одетый мужчина – признался, что он не очень хорошо помнит Томаса. В общем, по его словам, это был старомодный ученый, не слишком профессионально занимавшийся Ренессансом: «Он был один из тех дилетантов, которым удавалось выживать в университетских кругах в те времена, когда требования были не так строги, как в наши дни. Не представляю себе, почему он может кого-то интересовать». Я улыбнулся (разумеется, про себя). Томас однажды упомянул об этом самом декане факультета как о «полном засранце». Он заметил, как я удивился тому, что он использует такую лексику… И заверил меня, что это вполне допустимое ругательство – для XVI века.
13) Бизва: Это, наверное, самое поразительное открытие. Я наткнулся на статью в «Антропологических исследованиях» (вып. 1xvii), изданных более полувека назад. Статья написана самим Роулендом Вандерлинденом, и она многое объясняет.
Обычаи бизва
Однажды вечером меня и окружного уполномоченного пригласили в хижину-столовую в качестве гостей племени. Нас приветствовала вождь – женщина. Как и большинство женщин бизва, она была довольно высока и мускулиста, с бритым черепом. Ее советники, одни мужчины, все по меньшей мере на голову были ниже ее.
Уполномоченный приветствовал вождя от имени правительства и вручил ей в подарок рулон шелка.
Ужин был уже подан: куски жареного мяса и кувшины медового пива были разложены на циновках. Ел я довольно мало, но пиво показалось мне необыкновенно вкусным, и я выпил его очень много. Я в достаточной мере владел разными местными диалектами, поэтому смог побеседовать с вождем. Это была умная и добродушная женщина.
Осмелев от пива (и вопреки предостережениям уполномоченного), я спросил ее о мужчине, которого видел за несколько часов до того, – он был привязан к столбу в середине деревни. Мужчина был вымазан медом, и на него нападали тысячи разъяренных пчел. Вождь сказала: ей жаль, что вот таким оказалось мое знакомство с жизнью людей бизва, обычно очень мирной. У бизва всегда существовал обычай – выдавать своих женщин замуж за людей из далеких селений. Этот человек родом из деревни, которая находится в двадцати милях выше по реке; он был женат на одной из ее подданных. Мужчина этот, нарушил одно из главных табу бизва: табу, не позволяющее мужу открывать свое прошлое жене. Как раз вчера кто-то из соплеменников услышал, как этот человек рассказывает жене о своей жизни в родном селенье.
