Элли переполняла гордость. Она продолжала петь.
В какой-то момент к ним присоединилась Джулия. Они сидели под серым ноябрьским небом и пели песни своего детства, а в это время в доме подрумянивалась праздничная индейка.
Макс должен был выйти из дома еще полчаса назад. Но вместо этого он налил себе пива и включил телевизор.
Он боялся снова увидеться с Джулией.
«Все или ничего».
В ушах у него звучал голос Сьюзен. Будь она здесь, рядом, она одарила бы его своей доброй, понимающей улыбкой. Взяв телефон, он набрал калифорнийский номер. После первого же гудка Сьюзен взяла трубку.
— Привет, — сказал он.
— Привет. С Днем благодарения.
— Тебя тоже.
— Тяжело тебе сегодня… — Ее голос был печальным. В комнате кто-то разговаривал. Мужчина и ребенок.
— Меня пригласили в гости.
— Замечательно. Ты пойдешь?
— Пойду. — В его голосе звучало сомнение.
— Это хорошо.
Они поговорили несколько минут о разных пустяках. Наконец Сьюзен сказала:
— Мне нужно возвращаться. У нас гости. Береги себя.
— Ты тоже.
— Не противься тому, что происходит, Макс. — Она говорила совсем тихо. — Ведь прошло столько времени.
— Я постараюсь, — ответил он.
И, как обычно, он первым повесил трубку.
Пора. Ему незачем прятаться, терзаться, он на самом деле хочет пойти. У него так давно не было праздника.
Припарковавшись у ее дома, он стал медленно подниматься по лестнице. За его спиной послышался шум машины, а потом скрип шагов по гравию и возбужденные детские голоса.
— Док! — прозвучал голос Кэла.
Прежде чем он успел ответить, входная дверь распахнулась. Элли смотрела на него взглядом полицейского — оценивая.
— Рада, что вы пришли, — сказала она, впуская Макса.
В черных бархатных брюках и блестящем черном свитере она была настоящей королевой красоты.
В гостиной около Алисы на коленях стояла Джулия. Сердце его учащенно забилось.
Элли провела его в комнату:
— Погляди, кто пришел, сестренка.
— Я рада, что вы пришли, Макс.
— А как наша дикарка?
Джулия принялась рассказывать. Он увлекся разговором, но вдруг вспомнил: «все или ничего».
— Макс! — Она нахмурилась. — Да вы меня не слушаете…
— Я думал о вас, — неожиданно для себя сказал он.
— Да, — ответила она, — понимаю.
Макс не имел представления о том, что сказать еще. Наконец, пробормотав какие-то извинения, он направился в кухню.
В течение следующего часа он старался не смотреть на Джулию. Он беседовал с Кэлом, Элли и девочками и помогал на кухне.
Около четырех часов Элли объявила, что обед готов. Все это время Джулия не отходила от Алисы, спрятавшейся за большим фикусом. Девочка явно была испугана, но Джулии каким- то чудом удалось подвести ее к столу и усадить в автомобильное детское кресло между собой и Кэлом.
Макс сел на единственный свободный стул — рядом с Джулией.
Элли украдкой наблюдала за ними.
— Я очень рада, что вы пришли. За этим столом давно не собирались гости в День благодарения. Возьмитесь, пожалуйста, за руки.
Правой рукой Макс взял руку Аманды, левой — руку Джулии. Он не смотрел в ее сторону.
Элли улыбнулась Кэлу:
— Начнем с тебя.
— Я благодарен за моих прекрасных дочерей. И за то, что в День благодарения нас пригласили в этот дом. Наверное, Лайза без нас скучает. Нет ничего хуже деловых поездок в праздники.
Потом настала очередь его трех дочек.
— Я благодарна за своего папочку.
— За щенка.
— За красивые новые туфли.
Следующей была Элли:
— Я благодарна за то, что моя сестра вернулась домой.
Джулия улыбнулась:
— А я благодарна за то, что с нами маленькая Алиса.
И Джулия поцеловала девочку в щеку.
Макс думал только о том, какая нежная у Джулии рука и как ему спокойно от ее прикосновения.
— Макс? — окликнула Элли.
Все смотрели на него. И ждали.
— Благодарю за то, что я здесь.
Зима ворвалась в лес, оккупировав каждый сантиметр пространства. На смену легкому приятному туману пришли нескончаемые ливни. В эту мрачную пору Алиса расцвела. Словно нежная орхидея, она росла в стенах жилища, которое постепенно становилось ее домом. Она уже могла связать два-три слова, могла ясно выразить свои мысли и желания.
Как ни разительны были перемены, произошедшие с Алисой, Джулия преобразилась еще больше. Она необычайно гордилась успехами Алисы. Девочка по-прежнему ходила за Джулией словно тень, но все чаще отваживалась на маленькие самостоятельные путешествия. Иногда она приходила к «Лэлли», показывая какую-нибудь найденную вещицу, а иногда сворачивалась возле нее клубочком и слушала сказку.
Элли была и счастлива, и нет. Наблюдая за растущей привязанностью Алисы к Джулии, Элли со страхом думала о том, что когда-нибудь они покинут этот дом, а она останется одна, как прежде.
— Ты неважно выглядишь, — заметил как-то Кэл.
— А ты еще хуже, — ответила она.
Кэл рассмеялся, снял наушники и вышел из комнаты. Вскоре он вернулся с двумя чашками кофе.
— Возможно, тебе нужен кофеин, — сказал он.
Элли посмотрела на него, думая о том, почему раньше ей такие мужчины не нравились: надежные, верные.
— Мне нужно начать новую жизнь.
— В нашем возрасте самое время. — Придвинув стул, Кэл положил ноги на стол, и Элли заметила, что подошвы его теннисных туфель разрисованы красными чернилами. В центре красовалось имя его дочери в окружении сердечек и звезд.
— Кажется, кто-то разрисовал папины кроссовки.
— Саре они не нравятся. Зря я купил ей фломастеры.
— Какой ты счастливый, Кэл: у тебя есть дочери, — вздохнула Элли.
— Тебе тридцать девять. Еще не все потеряно.
— Просто мне так кажется.
— Элли, ради бога, — глаза Кэла сверкнули, — не надоело тебе твердить одно и то же?
— Что ты имеешь в виду?
— Нам скоро стукнет сорок, но ты по-прежнему ведешь себя как королева красоты: ждешь прекрасного принца. В жизни все не так. Нужно спуститься с небес на землю, оставаться верным своему выбору и постараться сохранить любовь. Ты никогда так не делала.
— Тебе легко говорить, Кэл. У тебя жена и дети, которые тебя любят. Лайза…
— От меня ушла.
— Не может быть!
— В августе, — спокойно продолжал он. — Перед началом учебного года она уехала.
— А девочки?
— Остались со мной. Лайза слишком много работает. Иногда она вспоминает о том, что она мать, и приезжает к нам. Сейчас она влюблена и хочет развестись.
— Но почему ты ничего мне не сказал? Мы же на работе видимся каждый день.
— Элли, когда ты спрашивала меня о том, как я живу?
Его слова уязвили Элли.
— Я постоянно спрашиваю тебя, как дела.
— Оставляя пять секунд на ответ. И сразу же переходишь к чему-нибудь более интересному, например к своей жизни. — Он поднялся. — Не слушай меня. Наверное, мне просто нужен друг, который сказал бы мне, что все уладится. — Он снял куртку с вешалки. — До завтра.
Она смотрела на закрытую дверь, и вдруг до нее дошло.
Окружающие давно намекали на то, что она эгоистична. Но Элли всегда отметала эти намеки. Сейчас она спросила себя: «Неужели это правда?»
Она считала, что оба ее бывших мужа ушли от нее, потому что недостаточно ее любили. Но, может быть, это случилось потому, что она хотела — требовала — слишком много любви? А что она давала взамен? Она любила своих мужей, обожала их. Но все же не так сильно, чтобы поехать с Олвином на Аляску или помочь Сэмми окончить курсы водителей грузовиков. Она всегда делала только то, что хотела.
Как только Мел заступил на ночное дежурство, Элли побежала к машине и помчалась к дому Кэла. Когда он открыл ей дверь, его лицо показалось ей усталым и грустным.
— Я стерва, — жалобно проговорила она. — Ты можешь меня простить?
Он слабо улыбнулся:
— Королева в спектакле просит прощения.
— Я не королева в спектакле.
— Да. Ты стерва. — Теперь он улыбнулся во весь рот. — Всему виной твоя красота. Ты привыкла быть в центре внимания.
Она шагнула к нему:
— Я раскаиваюсь.
— Спасибо.
— Все уладится, Кэл, — сказала она. — Лайза любит тебя. Она опомнится и вернется домой.
— Я тоже так думал. Но теперь я не уверен, что этого хочу.
— Чего же ты хочешь?
— Не быть одиноким. — Он посмотрел на нее.
В его глазах она увидела то, чего не замечала прежде: печаль.
Элли вздохнула:
— Зато у тебя есть дочки, Кэл. И они тебя любят.
В пятницу вечером, закончив обход, Макс сел в машину и поехал в кино. Выехав на Магнолия-стрит, он вместо того, чтобы свернуть направо, свернул налево.
