– Когда про любовь талдычат – на всяком понимаю. Больному не положено разговаривать!
– Да у него рана в заднице, пускай. Было бы на пользу, положительные эмоции, а от меня не убудет… Правду говорят – он миллионер? Или так?
– Говорят, он из НАТЫ, служит там.
– То есть на зарплате сидит?
– Должно, на зарплате. Если только родители богатые…
Джон снова дотянулся до Оксаниной руки:
– I'll take you away to America! You will become the citizen of free country. You will be my wife! The richest woman on the continent! Just one word from you! The only word!
– Что мы такое говорим? – кокетливо спросила Оксана. – Что-то знакомое-знакомое! Аж душа затрепетала… Бабушка, ты не понимаешь, о чем это он?
– Да чего тут не понять-то? Замуж хочет взять, увезти в свою Америку… Но ведь обманет, кобель! В одном сириале показывали: увез девушку в другую страну, соблазнил и бросил. А она на панель пошла.
– Куда-куда?
– Да на панель, куда! Будто не понимаешь…
Оксана и вовсе развеселилась, потянулась сладко:
– А вот возьму и соглашусь!
– На что это ты согласишься? – подозрительно спросила Сова.
– Замуж соглашусь. Если ваш внук, бабушка, меня не ценит, так хоть за американца выйти.
Джон прислушался, повертел головой и заговорил с сожалением и страстью:
– I don't understand… It's so pity! I understand not a word! But I will learn! Do you agree, oh, my Russian goddess? I will put the whole America down to your feet!
Бабка тоже в свою очередь прислушалась и отмахнулась:
– Врет! Много обещает – значит, врет…
– Ну почему обязательно врет? Может, у него любовь, с первого взгляда?
Американец встрепенулся:
– Любоф, любоф! Джон любоф! Рашен любоф! Оксана удовлетворенно и грустно рассмеялась:
– Вот видите, влюбился. А вы говорите, врет…
Сова бросила тряпку, подошла и, подбоченившись, взглянула на одного, потом на другую.
– Не прикидывайся дурочкой, – сказала проницательно. – Будто сама не видишь… Он же трус! Эвон как верещал: партизаны, мафия! Силком операцию сделали. Скажу тебе по секрету: в госпитале они все влюбляются, любой подол покажи. Раненые, они как пьяные. А заживет у него – сразу и забудет. Вон дед тоже! И осеклась.
Дременко, спавший на лавке, неожиданно сел, как ванька-встанька, и совершенно трезвым голосом спросил:
– Слышу я, о чем это вы тут разговариваете ! А ты, Елизавета Трофимовна, не встревай, когда молодые беседуют. Тебе-то какое дело?
– Ага! – ухмыльнулась та. – Подслушал! И что? Загорелся? Вздумал американцу дочку отдать?
– Не твое дело! – отмахнулся голова и пихнул в бок переводчика. – Хватит спать, работай! Переводи! Тут такой интересный разговор состоялся.
Тот подскочил, завертел глазами:
– Стреляют? Партизаны?
– Не стреляют, а говорят. А ты спишь на работе! Переводи!
– Но Джон молчит…
– Конечно, теперь молчит, раз все уже сказал. Думаешь, чего он ей все руку-то жмет?
– Это не переводится…
Сова обидчиво поджала губы, схватила тряпку и принялась оттирать печную плиту, сердито поблескивая глазками. А Дременко пересел поближе к Оксане и с интересом глянул на Джона:
– Скажи-ка мне, дочка, у него какое ранение?
– А чего это ты следствие наводишь? – встряла Сова. – Сами же подстрелили американца, а теперь сами допрос устраивают…
– Вас, Елизавета Трофимовна, не спрашивают! Так чем его ранили?
– Ты в моей хате! – возмутилась Сова. – И не одергивай! Совесть-то имей!
– Я голова администрации! И провожу дознание.
– Ой-ёй-ёй – голова! Ты голова у хохлов! А сидишь в России!
Тарас Опанасович ее проигнорировал.
– Чем, говоришь, ранен?
– Осколком. – Оксана отняла свою руку у Джона.
– Где осколок? Мне нужен для отчета. Меня спросят.
– В таз бросила, не знаю…
– Елизавета Трофимовна, где осколок?
– Я что, осколки ваши собираю? – огрызнулась та. – У нас своих хватает. Из Степана вон до сих пор выходят, и из меня…
Джон завибрировал, приподнялся повыше и заговорил отрывисто. Переводчик захлопал глазами и ртом одновременно.
– Переводи! – велел Дременко.
– Господин егерь… Это он вас так называет… Хочу вам сказать, господин егерь… Это судьба. Я встретил вашу дочь.
– Встретил, ну и что? Что дальше?
– Я счастлив, – все еще блуждал глазами переводчик, выдавая смятение. – То есть он счастлив… Ваша дочь прекрасна! Я счастлив, что пошел на мутанта и меня подстрелили русские партизаны. В самое сердце.
Тарас Опанасович обомлел:
– У него что, еще одно ранение, в сердце? Нет же ничего!
– Это в переносном смысле, тату, – помогла Оксана. – Он мне в любви объяснился.
– Мать твою! – восторженно выругался родитель в адрес переводчика. – За что тебе деньги платят?! И что, замуж позвал?
– Разумеется. Мы уж в том возрасте, когда объяснился – и сразу предложение.
– Мое сердце принадлежит вашей дочери, господин егерь, – начал стараться переводчик. – Я никогда не встречал такой прелестной девушки! Не знаю ваших обычаев… Прошу руки вашей дочери, господин егерь!
– Что это он все – егерь, егерь? – недоуменно спросил Дременок. – Я же голова! Скажи, чтоб головой называл. А то получается, Оксана дочь какого-то егеря…
– Он просит руки… В общем, вроде бы жениться хочет.
– На ком, балда?! Я должен точно знать! А то скажут, подстрелили, а потом еще и насильно женили! Пусть скажет при свидетелях! Четко и внятно. Чтоб не отперся потом.
Джон схватил руку Оксаны и прижал к груди:
– Любоф! Джон любоф!
И опять затараторил по-американски.
– Я хочу жениться на вашей дочери, – признался переводчик.
– Да ты мне и на хрен не нужен! – перебил Тарас Опанасович. – Что американец говорит?
– Он хочет жениться на вашей дочери.
– Фу, ну наконец-то. – Дременко вытер лоб. – Все слыхали?
– Я так ничего не слышала! – задиристо отозвалась Сова. – Худое ты затеял, сват!
– Какой я тебе сват? – Он дал переводчику кулаком по толстой заднице: – Иди и разыщи пана Кушнера! Пулей! Мы сейчас их и оженим… Скажи, американец зовет!
Бабка стрельнула взглядом в Оксану:
– Ну, а ты что сидишь, как телка? Мыкнула бы хоть.
– Я возле больного дежурю, – равнодушно проговорила та. – Что мне мычать?
– А согласна? – спохватился Тарас Опанасович.
– За американца? – Она снова потянулась и зевнула. – Конечно нет…
– Как – нет? Ты что говоришь? Тебе делает предложение гражданин Соединенных Штатов! В Америку увезет!
– Не хочу я ни в какие ваши штаты. Мне бы поспать часок…
– Ксана!
– Потом, у меня жених есть, дождалась, вытерпела… И что, пойду теперь за какого-то американца?
– Не за какого-то! За самого настоящего!
– Тату, не приставай. Сказала – не пойду.
– Дочка, не губи! – взмолился голова. – У меня сердце!
– У всех сердце, – лениво проговорила Оксана. – И у меня тоже… Вот если бы Джон завоевал его! Если бы покорил чем-нибудь! Как Юрко. Тогда бы еще подумала…
Переводчик наконец-то вошел в колею и теперь работал языком, как двуствольный пулемет, стреляя в разные стороны:
– Мистер Странг клянется… Он завоюет сердце прекрасной Оксаны. Он выучит русский язык. Он подарит тебе виллу и автомобиль «мерседес».
– Да на что мне его вилла? Когда у меня своя хата есть, а у тату машина хорошая, почти новая. Между прочим, из Германии пригнали, всего шестой год пошел…
Американец выслушал переводчика и перевел взгляд на Оксану.
– Ну хочешь, я подарю тебе остров? У меня есть один островок в Средиземном море, купил случайно… Хочешь свой остров?
– Да сдался мне твой остров… – Оксана опять зевнула и встряхнулась. – Будто своей земли нету. Вон ее сколько! Бери не хочу. Остров… Нашел дуру. Возьми землю, так на ней сеять придется… Не умеешь ты завоевывать сердце девушки. Я такой подарочек хочу, чтоб ни у кого не было, чтоб все от зависти сдохли.
Переводчик стал почему-то говорить тише, чуть ли не шептать что-то американцу, косясь на Оксану. И чем больше шептал, тем сильнее тот вдохновлялся и, можно сказать, расцветал. И наконец выдал гнусавую фразу на английском, но заманчивым тоном.
– А хочешь черевички? – повторил интонацию переводчик. – Я читал русскую литературу, Гоголя… И там есть одна история. Могу добыть тебе черевички, которые носила царица Екатерина!
– Ксана, не ломайся! – несколько растерянно заметил Дременко и показал кулак переводчику. – Он же тебе остров предлагает, дура! Царские черевички!
– Тату, ну зачем мне это старье? – задумчиво спросила Оксана. – Ничего себе – Екатеринины… Да я у любого контрабандиста нынче еще красивее куплю, такие, что и царица не носила…
Джон послушал переводчика и отчаянно заблистал глазами:
– Ты измучила меня, русская леди. Скажи сама, что ты хочешь? И всякое твое желание я немедленно исполню! Что ты хочешь?
Она тяжело вздохнула:
– Откровенно сказать, я и сама не знаю, что хочу! Видишь, а ты ничего такого придумать не можешь. Фантазии у тебя нема… Что я хочу? Ладно, если ты такой недогадливый попался. Если бы я согласилась замуж за тебя, то вот бы что… То из своего села никуда не поехала бы. А ты бы, Джон, остался жить здесь.
