Неизлечимым.
Гаустин. Новые и предстоящие диагнозы
Эпилог
Романы и рассказы предлагают ложные утверждения о существовании порядка и установленных форм. Будто некто держит в руках все нити действия, знает последовательность и развязку, какая сцена за какой следует. По-настоящему смелой книгой, смелой и вместе с тем безутешной, можно было бы назвать ту, в которой все истории — происходившие и не происходившие — вертятся вокруг нас по законам первичного хаоса: кричат и шепчут, умоляют и хихикают, встречаются и расходятся в темноте. Конец романа все равно что конец света, лучше бы его отложить.
Смерть зачиталась и забыла, что хотела делать. И волосы ее покрылись ржавчиной. Это могло бы стать сюжетом для гравюры Дюрера или деталью полотна Босха.
Я всегда с неприязнью относился к концу. Я не помню концовки ни одной книги, ни одного фильма. Интересно, существует ли такой диагноз: невозможность вспомнить финал чего бы то ни было. И зачем вообще его помнить (как правило, он известен заранее).
Я помню только начало.
Помню, как в течение многих лет я рано ложился спать… Помню, как в село впервые привезли лед и отец повел меня к цыгану… забыл, как его звали. Помню ужасную метель и как горела свеча у нас дома… Свеча горела на столе… Помню, как я в саду смотрел розе прямо в лицо… Я ростом с розу… Помню, как лежу в мокрой шинели в окопе во время какой-то войны и курю короткие крепкие сигареты. Как сижу в пивнушке на Пятьдесят второй улице, испытывая неуверенность и страх… Или как застегиваю сандалии, как поднимаю свой щит и он сияет на солнце…
Говорят, что моя жизнь была совсем иной. Я соглашаюсь, чтобы никого не раздражать. Но иной жизни у меня нет.
Уже не помню, я придумал Гаустина или он меня. Существовала ли когда-нибудь клиника для лечения прошлым, или это была просто идея, заметка в блокноте, а может, случайно попавший мне в руки обрывок газеты? И нахлынуло ли уже прошлое, или этому еще предстоит произойти завтра…
1939/2029
0
Войско уже построено и замерло в ожидании.
Первые выстрелы сделают с корабля Schleswig-Holstein по военным складам на полуострове Вестерплатте под Данцигом. К этому готовились давно, ждут только определенного момента, какой-то годовщины. Все будет воссоздано точно по часам. Немного спорили насчет минут: одни утверждали, что начало планировали на 4:44, а другие — что на 4:48. Первым так же падет польский сержант Войцех Найсарек. Самолеты люфтваффе поддержат нападение с воздуха. Несколько подводных лодок дежурят в Балтийском море…
Я знаю, что случится. Полуторамиллионная армия подчинится одному-единственному выстрелу и… Танки ринутся вперед, сминая деревья, с этой старой посудины полетят снаряды, раскроются тщательно спрятанные пулеметные гнезда и начнут поливать огнем. Первое тело будет разорвано, а-а-а, кто-то заменил холостые патроны настоящими, боевыми. С другой стороны прилетит ответ… Завоют обезумевшие лисицы, взлетят в воздух испуганные вороны, раскрасят небо сигнальные ракеты — все готовилось, ожидало своего часа, чтобы начаться…
Откуда-то мне известно, что в первый день погибнет всего двадцать человек: четверо с польской стороны и шестнадцать с немецкой. А под конец — миллионы…
Самая грандиозная военная реконструкция в реальных масштабах с участием полутора миллионов статистов, солдат вермахта, расположенных по всей границе с Польшей, длина которой составляет 1600 километров, с участием 62 дивизий (54 из них в боевой готовности), 2800 танков, 2000 самолетов (старые юнкерсы и «щуки» починили), спрятанные в лесу артиллерийские орудия ждали подлодки, линкоры, флотилии эсминцев, флотилии торпедных катеров.
Мы повторяем эту войну, чтобы она никогда больше не повторилась. Стоит только кому-то эту фразу по радио, и все завертится снова.
Завтра было первое сентября.
-1
ЖГМЦЦЦРТ №№№№ККТРРПХ ГГФПР111111111…ВНТГ ГВТГВНТГГГГ777 РРР…………………………
Благодарности
Для того, кто любит мир прошлого, эта книга будет нелегкой. В ней в некоторой степени происходит прощание с мечтой о прошлом или, скорее, с тем, во что пытаются его превратить. Также, в некоторой степени, она прощается и с будущим.
Путь к этому роману пролегал через разные места и убежища.
Я благодарю Cullman Center, New York Public Library, где я провел десять месяцев в 2017–2018 годах в приятном чтении и ведении заметок.
Благодарю также Literaturhaus Zürich за любезное приглашение в 2019 году, что дало мне время и глоток воздуха, чтобы писать.
Человек полагает, что пишет в одиночестве, но это не так. В уме он непрерывно ведет разговоры с другими людьми и книгами. Я выражаю свою благодарность всем им; вероятно, вы легко обнаружите в романе свидетельства этих заочных реплик.
Я благодарен Гаустину, который постоянно находился где-то неподалеку. Благодарю всех, с кем я обсуждал идеи в процессе написания романа, и своих первых читателей: Бойко Пенчева, Ивана Крыстева, Надежду Радулову, Димитра Ненарова, Божану Апостолову, Анджелу Родел, Галину Тиханову…
В связи с исследованиями, особенно в одной из глав, связанных с Референдумом о прошлом, выражаю искреннюю благодарность Хеле Далгор, Мари Врина-Николов, Марии Вутовой, Хенрике Шмид, Магде Питлак, Ярославу Годуну, Хелан Нуйман, Бориславе Чакриновой, Джузеппе Дель Агата, Веселину Вачкову, Маринеле Липчевой и Мартину Вайсу.
Благодарю также Wissenschaftskolleg Berlin, где в конце високосного февраля 2020 года я закончил книгу. Там я вел полезные и приятные беседы с друзьями и коллегами, такими как Эфраин Кристал (Борхес незримо присутствовал рядом все время), Вольф Лепенис, Торстен Вилхельми, Барбара Штольберг-Рилингер, Катарина Бигер, Даниэль Шонпфлуг, Стоян Попкиров, Лука Джулиани, Давид Мотадель, Феликс Кёрнер…
Я благодарен Божане Апостоловой, которая твердо отстаивала рукопись романа, как и всех моих предыдущих книг, изданных «Жанет 45».
Я благодарю Недко Солакова, Лору Султанову и Христо Гочева, которые работали над изданием романа.
Благодарю своих родителей за терпение и любовь, с которыми они ждали выхода романа и переносили все тяготы моего отсутствия.
В конце, как всегда, я выражаю благодарность тем, кто был рядом и терпел меня, пока я писал этот роман: Биляне, которая всегда читает и редактирует, и Рае, критически и всепрощающе относящейся к моим работам. Как она говорит: «У твоих героев нет имен, чтобы ты не забывал их». И она, как всегда, права.
Благодарю всех, кто однажды после полудня решит укрыться в убежище этой книги.
