Потом я вспомнила про Су Бо, про то, сколько она занималась, чтобы сдать экзамены. Вспомнила, как обещала предкам чтить их. Я подумала о своей новой квартире и о том, что теперь мне не приходится биться изо всех сил ради выживания. Так что я принялась за перевод договора. Я никуда не торопилась, заглядывала в словари и перепроверяла детали, чтобы добиться максимальной точности. Там, где в договоре приводились неоднозначные формулировки и господину Хану следовало соблюдать осторожность, я сделала пометки на полях.
После обеда я закончила перевод и отнесла документы господину Хану.
— Вы хорошо поработали, Чжэ Хи, — сказал он. — Не забудьте, завтра вы нам понадобитесь, чтобы переводить переговоры. Оденьтесь так, чтобы понравиться японцам. Вы же знаете их вкусы.
— Да, господин, — кивнула я, стараясь не выдать своего отвращения.
Когда начальник вернулся к себе в кабинет, у меня на столе зазвонил телефон. Я сняла трубку.
— Чжэ Хи, — сказал голос на том конце телефонного провода, — мне нужно тебя повидать после работы. Сможешь со мной встретиться?
Это звонил Чхве Чхоль Сон, один из старших менеджеров «Гонсона», который дружил с сыном основателя компании. Судя по всему, Чхоль Сон был в меня влюблен. Мы встречались уже почти два года: ходили обедать, а по выходным — в кино. Он всегда был со мной невероятно вежлив, но в последнее время стал намекать, что неплохо бы вывести наши отношения на следующую стадию.
— Сегодня не могу, Чхоль Сон. У меня завтра важная встреча.
— Я знаю про встречу с представителями банка «Диаси», но это тоже важно.
— И еще мне надо домой к Су Бо, — добавила я.
— Я заплачу за такси. Ты будешь дома в то же время, что и обычно.
— Ну хорошо, — сказала я, — только если ненадолго. Где встретимся?
Он попросил ждать его возле конторы на углу через двадцать минут. Я пообещала прийти и повесила трубку. За двадцать минут я перевела письмо американскому субподрядчику и положила его в исходящие. Потом надела пальто и направилась в вестибюль.
По пути вниз мне надо было пройти мимо машинописного бюро. Мун Ком, полная женщина средних лет, как раз в этот момент оторвалась от своей машинки.
— Ну что, Чжэ Хи, сегодня опять встречаешься с Чхве Чхоль Соном? — лукаво поинтересовалась она. — Когда ты уже выйдешь за него замуж и сделаешь из парня настоящего мужчину?
Остальные женщины тоже оторвались от печатных машинок и заулыбались.
— Он не красавчик, — продолжила Мун Ком, — но зарабатывает хорошо. Когда-нибудь он будет вице-президентом. Чего тебе еще надо?
Другие машинистки захихикали, прикрывая рты.
— Да зачем он мне? — отозвалась я, встряхнув волосами. — У меня есть все, что нужно. Мужчины всего лишь обуза для женщин. И потом, — добавила я громким шепотом, — от них плохо пахнет.
Женщины рассмеялись, не забывая прикрывать рот. Я улыбнулась им и пошла по лестнице вниз.
Когда я вышла из конторы, Чхоль Сон меня уже ждал. Он работал старшим менеджером финансового отдела, так что одевался хорошо, но это ему не помогало. Дорогой костюм и белая рубашка с красным галстуком плохо сидели на его костлявой фигуре. Кожа у него была рябая, а редкие волосы уже начали седеть.
Увидев, что я иду к нему, он покраснел и сказал:
— Чжэ Хи, рад тебя видеть. — Он жестом предложил мне пройтись по улице.
Вокруг нас люди спешили с работы. Воздух был сухой, но не слишком холодный для ноября. Чхоль Сон взял меня под руку.
— Может, пойдем в парк Намсан? — сказал он. — Я оплачу тебе такси домой. Ты не замерзла?
— Нет, все в порядке.
Мы прошли шесть кварталов до парка Намсан. Вокруг шло активное строительство. Тут и там появлялись новые офисные и жилые здания, торговые центры и рестораны. Линия горизонта Сеула была исчерчена десятками строительных кранов. Рабочие прокладывали новые улицы и тянули электросети. По свежеуложенному асфальту ездили сотни автомобилей, грузовиков и автобусов. Поговаривали о строительстве метро. Сеул непрерывно рос.
На ходу мы с Чхоль Соном беседовали о мелочах. Я чувствовала, что он нервничает, и постаралась помочь ему расслабиться. С самого первого свидания у нас так и повелось. Тогда он отвез меня на такси в дорогой новый ресторан возле реки Ханган и сначала нервничал и ужасно краснел, но я использовала свое умение разговаривать с мужчинами, чтобы его успокоить. С тех пор мы встречались почти каждые выходные, и Чхоль Сон стал меньше смущаться. Он рассказал, что происходит из состоятельной торговой семьи Сеула и после Второй мировой войны поступил учиться на бухгалтера. Во время Корейской войны он занимался поставками для южнокорейской армии, а последние девять лет работал на строительную компанию «Гонсон». Он мог гордиться своей должностью старшего менеджера и пользовался уважением, а впереди его ждало большое будущее.
Я рассказала ему про семейную ферму возле Синыйчжу, про то, как японцы забрали отца и сестру, как умерла мать. Я рассказала про отца Су Бо, свой побег на Юг и начало работы в «Гонсоне». Но я не рассказывала ему про два года в Донфене, службу на коммунистов и год работы в кичжичхоне. Я надеялась, что Чхоль Сон никогда об этом не узнает.
Мы зашли в парк Намсан с западной стороны. На востоке в лучах невысокого ноябрьского солнца виднелись изящные очертания горы Намсан. Молодые парочки гуляли по усыпанным гравием дорожкам. На открытом пространстве старик в белом медленно и плавно выполнял движения тхэккён [13].
На садовой скамье сидел сгорбившись мужчина в поношенном пальто. Когда мы проходили мимо него, он протянул руку, прося денег. Чхоль Сон пнул гравий на дорожке в его сторону и нахмурился.
— Зачем таких людей пускают в парк? — проворчал он.
— Ему некуда идти, — ответила я.
— Это портит образ Кореи, — заметил Чхоль Сон. — Лучше бы избавиться от всяких оборванцев.
Мне хотелось рассказать Чхоль Сону, как тяжело быть бедняком, но в Корее женщинам не полагалось спорить с мужчиной на публике. Кроме того, я боялась случайно проговориться о своем прошлом, поэтому промолчала.
Мы пошли дальше. Наконец Чхоль Сон отпустил мою руку.
— Чжэ Хи, — сказал он, сутулясь, — как… как сегодня дела на работе?
— Было очень много документов на перевод. Я занималась договорами для «Диаси».
— Это хорошо. Хорошо, — отозвался Чхоль Сон. — Завтра будет важная встреча.
Мы двинулись дальше. Еще какое-то время мы шли молча, но я видела, что Чхоль Сон очень нервничает. Наконец я сказала:
— В чем дело, Чхоль Сон? Ты же не просто погулять меня пригласил?
Он кивнул:
— Да, не просто так. Я хотел задать тебе важный вопрос.
— Понятно, — ответила я. — И о чем же?
Чхоль Сон провел рукой по лысеющей голове и покраснел. Потом он уставился на дорожку перед собой, будто вопрос, который он хотел мне задать, был зарыт где-то в гравии.
Я взяла его за руку и развернула к себе.
— Спрашивай, Чхоль Сон.
Он покачал головой.
— Мне хочется все сделать правильно, как положено настоящему корейцу, но у тебя нет отца, и я не могу спросить сначала его, приходится спрашивать сразу тебя, а так не полагается, и теперь я уже не помню, что собирался сказать.
Я легко коснулась его плеча:
— Просто спроси.
Он сделал глубокий вдох и выпалил:
— Чжэ Хи, для меня будет честью, если ты выйдешь за меня замуж. Я буду тебе хорошим мужем. — Он уставился на меня с таким волнением в глазах, будто от моего ответа зависело, жить ему или умереть.
Я посмотрела на Чхоль Сона и улыбнулась. Я его не любила, как любила Чжин Мо. Но он был хорошим человеком и очень хотел на мне жениться. Если я соглашусь, то стану уважаемой гражданкой новой преуспевающей Кореи. У Су Бо будет запись в семейном реестре, и она сможет пойти в старшую школу, а если повезет, то потом и в университет. С моим прошлым выйти замуж за успешного человека вроде Чхоль Сона — невероятная удача.
