Ангелина изловчилась и попыталась ткнуть ногтем Юле в глаз. Юля увернулась, но острый, как бритва, коготь располосовал бровь. От ярости, охватившей ее, Юля наглоталась воды. Небольшая порция воздуха, набранная наверху, закончилась. Сердце пульсировало, еще чуть-чуть, и оно прорвет хрупкую преграду и вывалится наружу... Сознание ускользало. Силы покидали Юлю, вытекали вместе с кровью из рассеченной брови. Ужасно захотелось спать.
«Нет! – мелькнула мысль. – Я столько вынесла, столько преодолела. И все это для того, чтобы позволить этой мрази убить меня?»
Ненависть к Ангелине привела Юлю в чувство. Она сосредоточилась, сгруппировалась и резко бросила корпус вперед, выставив перед собой совок... В следующую секунду Юля почувствовала, что свободна.
Пробкой от шампанского она взлетела вверх. Глубоко вдохнула – и в легкие вонзились миллионы игл, голова закружилась. Не обращая внимания, Юля поскорее отплыла в сторону. Вцепилась в бортик бассейна обломанными до мяса ногтями. Она не решалась посмотреть назад.
Наконец обернулась.
Ангелина покачивалась на водной поверхности. Глаза ее были широко раскрыты, в них отразилось величайшее изумление. Черные волосы змеями расползались вокруг головы, как у Медузы горгоны. Они казались живыми – шевелились, копошились, переплетались... А Ангелина была мертва. Из зияющей в горле раны толчками выплескивалась темно-красная кровь.
– Счастливого пути в ад! – прохрипела Юля, и силы оставили ее.
Антон склонился над Катей. Она по-прежнему была смертельно бледна, но с лица исчезло то страшное потустороннее выражение, которое так испугало его поначалу. Он слишком хорошо знал по работе такое выражение лица. Обычно оно не оставляло надежды, словно человек уже переступил грань...
Катя спала. Голова ее покоилась на согнутой в локте руке Антона. То есть Антону хотелось думать, что она спит. Ведь она долгое время пробыла под водой, без кислорода. А это чревато серьезными последствиями.
Антон дотянулся до дивана и стащил парусиновую подушку. Аккуратно подсунул Кате под голову. Нагнулся и коснулся губами голубоватой жилки, бившейся на шее под прозрачной кожей, погладил по мокрым спутанным волосам, от которых исходил едва уловимый аромат кокоса.
Он никак не мог оторваться от нее.
Он никогда не испытывал такого чувства. Его переполняла щемящая, до боли, нежность. Он вдруг отчетливо понял, что его зависимость от этой женщины перестала быть психологической, она приобрела новый оттенок. Зависимость на химическом уровне, как у наркоманов. Отныне ему никогда не избавиться от ее запаха, от ощущения атласной кожи на губах и кончиках пальцев.
– Черт возьми, ну где там «скорая»? – пробормотал Антон и вдруг осознал, что Юля так и не вернулась. Нехорошее предчувствие колючим комком шевельнулось в груди.
Антон резко поднялся и бегом отправился вниз, на поиски Юли.
Он нашел ее у бассейна. Она сидела, подтянув колени к подбородку и обняв их руками. Юля тяжело дышала, ее тело сотрясала крупная дрожь.
Ангелина мирно покоилась на дне переполненного бассейна. Вода все-таки забрала ее, ей не удалось обмануть судьбу...
– Дай сигарету, – хрипло попросила Юля. Антон молча опустился на корточки рядом с Юлей, достал из кармана куртки мятую пачку, вытащил две сигареты, прикурил и протянул одну Юле.
– Я убила ее, – тихо сказала Юля.
– Вижу, – так же тихо произнес Антон.
Где-то наверху послышалось завывание сирены. Видимо, бдительные соседи все-таки вызвали милицию.
Антон Молчанов вышел из здания суда и запрокинул голову. Светило яркое солнце, но воздух по-прежнему был очень холодным. В синем небе наматывала круги одинокая ворона.
Монотонный голос судьи, зачитывавшего обвинительное заключение по делу об «украденной памяти», как его окрестили газетчики, воскресил в сознании Антона ту страшную ночь. Долгое время он гнал от себя эти воспоминания. Носилки с неподвижным телом, бледное безжизненное лицо. Еще более бледное в синем свете мигалок «скорой помощи». Крики врачей: «Быстрее, дорога каждая минута...»
Ожившие картинки из недавнего прошлого болью отозвались в груди. Молчанов выдохнул облачко пара и поежился. Казалось бы, зло наказано – Сергей Маконин, единственный обвиняемый по делу, осужден и теперь не скоро появится на свободе. Антон вспомнил, как судья перечислял все злодеяния Маконина – как Сергей обливал бензином Вику Свиридову и поджигал спичку, как избивал Кудрявцева, а потом полуживого выбрасывал из машины, как вводил медсестре Нине в вену смертельную дозу наркотика... Зачем шофер Натальи, обычный здравомыслящий парень пошел на это? Дело в гипнозе или в деньгах? Ответа на этот вопрос не было. Несмотря на то что справедливость вроде бы восторжествовала, Антон не чувствовал удовлетворения. Виновность Кречетова доказать так и не удалось. С помощью дорогостоящего адвоката мерзавец убедил суд, что не причастен ни к событиям в клинике, ни к смерти жены Натальи Дроздовской, которая умерла в больнице, не приходя в сознание. Перелом шейных позвонков.
Антон полез в карман за сигаретами и нащупал какой-то конверт. Он не сразу вспомнил, что конверт передал ему после суда следователь, который вел дело о гибели Марины Савельевой. Конверт был найден в сумочке, лежавшей рядом с телом на рельсах.
Антон медленно открыл конверт, вытащил сложенный вчетверо лист бумаги, развернул. «Твой муж жив», – прочел он. Он заранее знал, что там написано, но все равно испытал шок. Представил себе, что должна была почувствовать Катя, увидев эти строки.
Антон знал также, кто являлся автором послания. Алексей Савельев, муж Марины. Но вот зачем он это сделал?
«Впрочем, теперь это уже не важно», – подумал Антон, скомкал записку и бросил в урну.
Повернулся и посмотрел на окруженную плотным кольцом журналистов Юлю Дроздовскую, теперь Богданову. Она что-то быстро говорила в нацеленные на нее микрофоны и телекамеры.
Юля выглядела счастливой. Она прижимала к груди Библию в красном переплете, ту самую, которую они вместе извлекли из оконной рамы здания клиники в ту страшную ночь. После того, как «скорая» увезла Катю. После того, как усталый врач сказал:
– Она слишком долго пробыла под водой без кислорода. Есть опасность необратимого повреждения головного мозга.
Антон вдруг понял, что замерз. Он поднял воротник и сунул руки в карманы. Кружившая в небе ворона спикировала вниз и приземлилась у его ног. Задрала клюв и посмотрела на Антона пустыми глазами. Этот бессмысленный взгляд напомнил Антону об Ан-гелине. В жизни этой женщины все было бессмысленно: поступки, действия, желания. Было бы бессмысленно, поправил себя Молчанов, если бы не несло столько зла.
– Замучился ждать? – весело спросила подошедшая Юля. Отросшие пшеничные волосы развевались на ветру.
– Что ж поделаешь. Ты у нас теперь знаменитость, – улыбнулся Антон.
– И не говори. Раньше я постоянно мечтала о работе. Теперь ее столько, что времени не хватает ни на что. Но я не жалуюсь, ты не подумай. Обидно только, что мало внимания уделяю Павлику.
– Как он?
– Хорошо. Последнее обследование показало, что он полностью поправился. А вчера он впервые назвал меня мамой, представляешь? – радостно рассмеялась Юля. – Знаешь, я так счастлива, что нам с Андреем разрешили усыновить его.
– Вы молодцы, – сказал Антон.
– Я вот все думаю, – покачала головой Юля, – почему она не обратилась ко мне прямо? Я никогда не отказала бы, ребенок-то ни в чем не виноват. Ведь скольких напрасных жертв удалось бы тогда избежать.
Ворона с пустыми глазами взмахнула крыльями и улетела. Антон проводил ее взглядом.
– Теперь уже все позади, – помолчав, произнес он.
– Позади, – вздохнув, повторила Юля. – «Нет памяти о прежнем. Да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после...» Так написано в Библии. Жаль только, что я так и не познакомилась со сводной сестрой. И что узнала о ее существовании таким чудовищным образом.
– Кстати, – спросил Молчанов. – Ты виделась с Кудрявцевым?
– Да, спасибо тебе. Он много рассказал мне о Вике, подарил ее фотографии. Он так тепло о ней говорил.
– Знаешь, – усмехнулся Антон, – а ведь был момент, когда я всерьез подозревал Кудрявцева в причастности к исчезновению Вики. Но оказалось, что он просто затеял собственное расследование. Хотел подключить к этому делу тетку своей жены, Валентину Васильевну, но опоздал – Ангелина опередила.
– Валентина была хорошая женщина, жаль ее, – вздохнула Юля. – Зачем она согласилась на роль свекрови?
– Теперь мы этого не узнаем.
– Надо же, – сказала Юля, – конец марта, а весной даже не пахнет. Ну что же, мне пора. Пока.
Юля чмокнула Антона в щеку и побежала к своей машине. По пути обернулась и махнула рукой:
– Привет жене!
– Обязательно! – Молчанов улыбнулся и достал сигареты.
