С упорством потомка георгиевских кавалеров и первопроходцев-дальневосточников Мамочка обе свои мечты осуществил, а наделенный с детства здоровенной голосиной и сценической одаренностью, он-таки стал артистом. Правда, с годами симпатичный беспризорник и шпаненок Мамочка бурной жизнью и разнообразными пристрастиями развил свою внешность до такого состояния, что сегодня любых бомжей и алкоголиков играет без грима.
Казалось бы, человек с такой наружностью и физическими данными петуха-спринтера должен был быть обречен на одиночество! Так вот же нет, а со всем наоборот! Я не утверждаю, что Саня — сердцеед, поскольку не имею фактов. Но факты, документами подтвержденные (да что там документы! Есть вещественные доказательства. Они резво бегают по планете!), говорят, что главное занятие в перерывах между концертами, киносъемками и выпивкой для Мамочки — женитьба!
Свои женитьбы и особенно свадьбы Саня обставлял оригинально! Например, последняя происходила на легендарном крейсере революции «Аврора», в присутствии представителей городских властей, разнообразной общественности и хора ряженых казаков! После широкого ликования, отмеченного городской прессой, Саня незамедлительно продолжил воспроизводство Кавалеровых, и его первое дите в этом браке моложе его последнего внука из браков предыдущих.
Что же позволило Сане Кавалерову, незабвенному состарившемуся Мамочке, стать таким профессиональным женихом и молодоженом? Сам он отвечачает на этот вопрос с лапидарной точностью: «Наглая рожа!» и расшифровывает этот тезис в газетном интервью, которое я привожу дословно:
«Когда я вернулся из армии, мне выдали паспорт, где стояла печать о бракосочетании, но никто не был вписан. В отделении милиции сказали: „Саня, впиши, кого хочешь, все равно женишься каждый год”.
В то время помощник режиссера с Ленфильма Вера Федоровна Линдт, которая когда-то привела меня па студию, ушла на пенсию и переехала в Москву.
Она была близкой подругой Раневской, работала помрежем на “Осторожно, бабушка!”. И когда я приперся в Москву со своим паспортом, Вера Федоровна сказала: “Поехали к Раневской! Впишем ее к тебе в паспорт”. Мы действительно поехали, я пел ей песни, которые нельзя петь на сцене (есть у меня такой репертуар, очень даже веселый). Но когда мы объявили Раневской, что она будет моей женой... В жизни но подумал бы, что актрису с таким потрясающим чувством юмора можно поймать врасплох. Раневская растерялась и уронила “Беломор”. А что она сказала потом, нельзя написать ни в одной газете».
К своему пятидесятилетию я подарил сам себе три истины, которые всем раздаю бескорыстно, значит, бесплатно.
Истина первая: «не делай чужую работу». Могу расшифровать. То есть зарабатывай деньги и славу
тем способом и на той работе, в какой ты — специалист. Ежели возникает необходимость в другой ра боте, не делай ее сам, а пригласи мастера — дешевле будет! Возьмешься сам — заработаешь не славу, а грыжу или еще что похуже.
Например, я руками умею, как говорится, и печку сложить, и часы починить, но храни меня Господь это делать! Я предпочитаю заработать деньги тем, чем занимаюсь постоянно, и на них нанять печника или отдать часы в мастерскую... Точно знаю дешевле и надежнее выйдет. И претензии будет кому предъявлять, ежели что не так.
Правда, у меня особый случай. По молодости-то я за все хватался сам! Особенно когда только что женился. Помню, на даче, будь она неладна, изготовил жене стол кухонный. Естественно, все руки себе стамеской исковырял. Ничего такой стол получился, вполне приличный, с ящичками...
Это — одна из моих первых глупостей в браке и любви. Поскольку, не успел я этот стол в кухню внести, сразу началась критика. И остановил я эту критику только тем, что нащепал из своего столярного шедевра лучины и две недели «столовой мебелью» печку растапливал. Дерево хорошее, сухое да еще моим потом закапанное горело, как порох.
Моя благоверная за четверть века нашей совместной жизни не похвалила меня ни разу. Она и слов-то таких не знает. Она вместо элементарного и чисто человеческого «спасибо» в ответ намой вопрос: «Ну, как тебе, понравилось?» отвечает небрежно: «Нормально!». Поэтому даже перегоревшие лампочки в квартире теперь меняет сама. Стремянка у нас хорошая, высокая. Принесла, под люстрочку поставила, и пожалуйста — вперед и выше! Плохо ли, хорошо ли — сама! Теперь все — сама! И сантехнического ангела-хранителя, того, кто из-за постоянной пьянки гайку по резьбе пустить не может, сама ищи, сама договаривайся, сама благодари или, наоборот, башку отрицай. Я категорически индифферентен!
В молодости подвизался слесарем-сборщиком причинной квалификации. Мне на пролетарские руки сантехника, что из задницы растут, даже смотреть-го противопоказано! Я и не смотрю, я газетку читаю или там телевизор пультом перещелкиваю. А уж когда совсем невмоготу — на балкон. Смотрю, как вороны гнезда вьют сообща. Или там голуби размножаются. Наблюдаю гармонию в природе. Успокаивает. А то, что в нашей семейной действительности такой гармонии нет, ну что делать! У нас век экономики! Нот я и перешел на экономические рельсы: бабки — мои, проблемы — ваши. Сначала расстраивался, обижался, а теперь попривык.
Но я отклонился от темы. А тема: «не делай чужую работу», в смысле не наживай геморрой себе и людям.
В Мариинском театре оперы и балета, тогда еще имени Кирова, служил народный и заслуженный бас. Имени и фамилии не называю, потому что и он еще жив, и я еще жить хочу. Имел он при коммунистическом режиме, как артист из номенклатуры, все, но душила его жаба на почве гордыни. И хотелось ему видеть себя в форме бронзового бюста. Может быть, свой бюст хотел послать на родину или, может, к посмертному увенчанию лаврами готовился. Не знаю.
Поначалу он шел путем правильным и вроде бы даже сунулся к художникам или там справки наводил: «Почем, к примеру, станет мою личность изваять? » Но по какой-то причине со скульпторами у него не сладилось. Может, денег пожалел, может, рожа его не подошла. Думаю, что, как тот поп в сказке Пушкина, погнался за дешевизной.
Ну, а Балда-то сразу отыскался! С этим у нас в России никогда дефицита не было! Весь народ давно обалдел! У нас каждый второй — Кулибин! Если каждый первый — Леонардо да Винчи. И вот этот наш Леонардо Недовинченный подрядился запузырить певцу личность для бюста, но сначала в гипсе. А потом, как с литейкой договорится и если качество работы товарища заслуженного артиста удовлетворит, то можно и в металле... И что характерно, этот Балда работал машинистом сцены и скульптуру только в городском парке видел или в форме Медного всадника, или Ленина на броневике. Он же русский человек! Он же — потомок легендарного Левши! В смысле: хрен ли нам, красивым бабам! Мы рождены, чтоб сказку сделать былью!
Он придумал снять с певца гипсовую маску, а потом затылок-то каждый дурак прилепит, а пиджак с орденами можно и от другого бюста взять. Вождю какому-нибудь башку отбить, а певца голову приставить. Очень, между прочим, рабочая идея... Творческая. Но между идеей и воплощением много чего нужно совершить, а истина, какую я предлагаю, гласит: «не делай чужую работу». Эту мысль я иллюстрирую примером из жизни Кировского театра.
Вот закрылись артист и Леонардо этот хренов в мастерской. Разложил певца ваятель на верстаке и наляпал ему на рожу гипса. Хорошо еще догадался басу в нос трубочки вставить. А гипс схватывается быстро! Кулибин его в аптеке купил. Ну, такой хирургический гипс, переломы закатывать. Не успел ваятель парочку сигарет выкурить, а народный и заслуженный уже затвердел. Можно гипс снимать.
Гипс, как камень, сделался. Да он камень и есть! А вот насчет снять — не очень! Схватился гипс с рожей намертво. Кулибин тык-пык, а никак!
Одна деталь в технологии упущена, деталь маленькая и Балде нашему неизвестная! Он же никогда не видел, как посмертные маски снимаются, а порой, как говорится, детали решают все! Рожу-то артисту, перед тем как гипс накладывать, надлежало вазелином смазать. Ну, чтобы гипс отставал... Примерно как сковородку салом, прежде чем на нее яичницу колотить...
Кстати, насчет колотить. Этот, с гипсовой башкой, когда ситуацию просек, попер дверь искать, с верстака-то соскочивши, и все в мастерской переколотил, затем выскочил в репетиционный зал, где балерины, и в зеркало — ни черта же не видит, загипсованный. Больших убытков театру натворил.
Между прочим, истина «не делай чужую работу» и к артисту загипсованному относится! Ну что он в самом деле — художественная модель, профессиональный натурщик? Он хоть раз, как посмертная маска снимается, видел? А туда же! Сует башку, куда пес... и так далее. В общем, кончилось плачевно, но, слава богу, без убийства. Потом чуть не полсезона спектакли, где бас выступал, отменяли. Куда ему после гипса! И бюст ему вроде бы так и не поставили на родине героя. Вроде бы он от этой идеи отказался.
