Аграмматизм Пастернака, сближающий разговорную речь с поэтической, не ограничивается синтаксическим уровнем, но простирается на весь язык. Так, морфология у Пастернака знает немало случаев словоизменения, которые тоже должны рассматриваться в аспекте взаимодействия поэтической и разговорной речи: ...И взломленный засов («Пусты объятья башенных...», между 1910 и 1912); Дыши в грядущее, теребь / И жги его... («Порою ты, опередив...», 1915); ...Тоску... мою / баюча («Еще более душный рассвет», 1917); О солнце, слышишь? « Выручь денег» («Клеветникам», 1917)42; ...На волоса со сводов капит ; ...Текучим сердцем наземь капишь («Рудник»); ...Мрачатся улиц выхода ... («Бабочка-буря», 1923); ...Где лгут слова и красноречье храмлет ... («Брюсову»); ...И клубится дыханье помой (там же); ...Под дождь помой («Лейтенант Шмидт»; как и в предыдущем примере, это род. пад. мн. ч. от слова помои ); Вечерние выпуска / Газет... ; ...И обданных повидлой игл («К Октябрьской годовщине», 1927); ...Меж тем как, не преувелича , / Зимой в деревне нет житья... («Зима на кухне, пенье петьки...», редакция 1942 года); ...Хрустят шаги, с деревьев капит ... («Все сбылось», 1958) и др.43.
Грамматические вольности у Пастернака идут рука об руку с фонетическими. Прежде всего это нелитературная акцентология: еще Брюсов в рецензии с неодобрением отметил форму безврем б енной в стихотворении «Близнец на корме» (1913)44. В этой связи представляют интерес такие ударения, как зв б онят («Опять весна в висках стучится...», 1910), пов б одырь («Обозный город», между 1910 и 1912), л б ожится («Зимнее утро», <1>, 1918), три раз б а («Высокая болезнь»), пр б иговор («Лейтенант Шмидт»); св б ерлят («Мороз», 1927), прикушённых , опохм б елишь («Спекторский», ранняя редакция), ел б ей («Немолчный плеск солей...»; род. пад. мн. ч. от слова ель ), танцовщ б ица («Вакханалия», 1957) и др.
Диалектный характер носит огласовка д о рит («Волны», автограф), зад о ренных («Любка», ранняя редакция, 1927). Показательно, что оба написания были исправлены и в печать не попали.
Еще большую разговорность поэтическому языку Пастернака придают некоторые явления, лежащие на грани орфоэпии и ритмики. Среди них полная редукция гласных: Просевая полдень, Тройцын день, гулянье... («Воробьевы горы», 1917); ...Багровым папортником рос («Клеветникам»); ... Сутолка , кумушек пересуды («Опять весна», 1941); ...Развитьем ремесл и наук («Трава и камни», 1956). Другой фактор — наличие слогообразующих сонорных: Сентя брь составлял статью... («Имелось», 1917; четырехстопный ямб); Снаружи казалось, у лю стр плеврит («Фуфайка больного», 1918; четырехстопный амфибрахий); ...И Кре мль люб, и то, что чай тут пьют из блюдца («Русская революция», 1918; шестистопный ямб); Октя брь . Кольцо забастовок («Лейтенант Шмидт»; трехстопный амфибрахий)45.
Пристрастие к «антипоэтичной» фонике выражается в отказе от традиционного благозвучия, которому противопоказаны скопления и повторы труднопроизносимых звуковых сочетаний. Этот факт хорошо известен, и едва ли стоит напоминать классические примеры пастернаковской «какофонии»: В трюмо испаряется чаш ка кака о, / Ка чается тюль... («Зеркало», 1917); ...В волчцах волочась за чулками... («Степь», 1917); Тупицу б двинул по затылку, / Мы в ту пору б оглохли, но / Откупорили б, как бутылку... («Всё снег да снег, — терпи и точка...», 1931) — и т. п. Некоторые филологи связывают такую инструментовку с поэтикой скороговорки46.
Демонстративная «антипоэтичность» дает себя знать даже в том, как Пастернак читал свои стихи: «Интонации, — делился впечатлениями В. Д. Берестов, — показались мне слишком прозаичными, разговорными»47.
Стих Пастернака славится «богатством ритмов, большею частью влитых в традиционные размеры»48. Это разнообразие ритмического репертуара тоже во многом обусловлено ориентацией на разговорную речь, для которой характерна несравненно бульшая, чем в стихе, свобода (и хаотичность) ритмики. Именно уступкой естественному языку диктовались неоднократные нарушения метрических законов силлаботоники у Пастернака.
А. Н. Колмогоров и А. В. Прохоров утверждали, что «в произведениях, написанных классическими метрами», Пастернак выдерживает «безукоризненно точный счет слогов»49. Это не совсем так: даже в строчках одного размера расстояние от начала стиха до последнего икта часто неодинаково: Над шабашем скал, Ù к которым... («Оригинальная», 1918; остальные 23 строки — правильный трехстопный амфибрахий); ...«Протестую. Долой». / Двери вздрагивают, Ù упрямясь ; Как могла, я крепилась, / Указанного Ù держась (вариант); В свете зарева / Наспех / У Прохорова Ù на кухне... («Девятьсот пятый год»; в остальном поэма написана правильным анапестом, преимущественно пятистопным); ...Окликнутые Ù с позиций... («К Октябрьской годовщине», 1; остальные 35 строк — правильный трехстопный амфибрахий); ...О, пренебрегнутые Ù мои... («Рослый стрелок, осторожный охотник...», 1928; остальные 11 строк — правильный четырехстопный дактиль50); ...Украшенная Ù органом («Еще не умолкнул упрек...»; остальные 75 строк — правильный трехстопный амфибрахий); ...Дом Ù на стороне Петербургской («Белая ночь», 1953; остальные 35 строк — правильный трехстопный анапест) и т. п.51.
Другие законы классической силлаботоники у Пастернака также нарушаются, хотя не столь регулярно. И в двусложниках, и в трехсложниках сверхсхемные ударения изредка образованы словами, безударные слоги которых приходятся на метрически ударные позиции строки: Кр б ики весны водой чернеют... («Февраль. Достать чернил и плакать!..», ранняя редакция, 1912; четырехстопный ямб); ... С б еверно -сизый, сорный дождь... («Вчера, как бога статуэтка...», 1913; четырехстопный ямб); ...Рвут в б опли его («Голос души», 1920; двустопный хорей со сверхсхемным ударением на клаузуле); То был дв б адцать четвертый год. Декабрь... («Спекторский»; пятистопный ямб); ... Это ведь двойники («Вакханалия»; двустопный анапест); ... В б ысунешься , бывало, в окно... («Женщины в детстве», 1958; трехстопный анапест). Судя по всему, один раз нарушен закон ударной константы — отсутствует метрическое ударение на последней стопе нерифмованного трехстопного хорея: ...Не быва вшая ... («Голос души»)52.
