Ознакомительная версия.
Борцы за права Климова нашли «убойный» аргумент для оправдания его поведения: мои поступки, о которых я сама же, будучи честной до конца, поведала в книге «Мама, не читай!». Да, я пользовалась сайтом знакомств в Интернете, еще будучи замужем и не скрывая этого, дома, при всех. Я ни секунды не оправдываю себя! Но объясняю: жизнь в нашем доме уже стала совершенно невыносимой. Плохо было всем, но, видимо, мне – хуже других. Это уже была не семья, а какой-то концлагерь. И я находилась в странном, будто нереальном состоянии, когда кажется, что вот-вот случится что-то кошмарное, когда нужно куда-то бежать, спасаться, но, словно в дурном сне, ноги вязнут в невидимой тине, бежать невозможно… А иногда на меня нападала дикая апатия, равнодушие ко всему окружающему, я сваливалась в страшную пустоту и в ощущение полного, вселенского одиночества. Разумеется, это было болезненное, абсолютно нездоровое состояние. Я то рыдала, то впадала в ступор. Это все не оправдания, нет. Это всего лишь объяснение, попытка донести до людей тот ужас, в котором я пребывала. И ни одному человеку на земле не было до этого никакого дела! Никому… Кроме Алисы.
Пятнадцатилетний подросток, так любящий свою маму, не мудростью и не опытом, которых у нее еще не могло быть, а именно своей любовью она чувствовала мое состояние. И единственное, чего она хотела, это чтобы маме стало легче. Чтобы мама улыбалась и не была такой несчастной. Это грех?
– Возможно, и папа сможет устроить свою жизнь, – рассуждал этот еще маленький, но уже такой взрослый в своей любви человек.
Она предала отца? Да отсохнет язык у того, кто смеет произнести эту фразу!
Она тогда еще очень любила своего папу и хотела всем нам счастья. Когда он женился, она радостно приняла в свое сердце и его жену. А уж как она была счастлива, когда родилась сестренка! Я всячески поддерживала дочку в этих чувствах, потому что хотела, чтобы в ее жизни всегда были все: и я, и папа, и бабушки с дедушками.
И какими же надо быть идиотами, чтобы из этого доброго и светлого юного человека своими собственными руками вылепить врага!
А за свой грех я расплатилась сполна: месть Климова была жестокой, изматывающей, долгой. Все, что потом он вытворял под чутким руководством бывшей тещи – наказание за мой грех. Я расплатилась по полной программе – стала инвалидом, который больше никогда не сможет жить без своих «костылей» – лекарств и всегда должен помнить о болезни и строить свою жизнь с оглядкой на нее. Гоминидам мало этой моей расплаты? Почему за мой грех должна еще расплачиваться моя дочь, которая, кстати, и дочь Климова? Кто от кого отказался, кто кого предал – Алиса отца или все-таки наоборот? С каких это пор дочь несет ответственность за проступки матери? Со времен Сталина – кумира гоминидов?
Несколько лет назад Алиса рассказала, что, когда мы с Женей только начинали нашу новую жизнь, он как-то спросил ее (не при мне), как мы с Климовым все-таки жили и как она, девочка, себя чувствовала в нашей семье? Оказывается, дочь поделилась с моим новым мужем, что последние годы ей было очень некомфортно и тяжко: все время дома либо были скандалы, либо висела гнетущая тишина, а все домочадцы будто прятались друг от друга по разным комнатам…
Расставшись со мной, Климов очень скоро нашел одинокую женщину с квартирой и перебрался к ней. Квартира оказалась маловата, а в голове у молодоженов пустовато, потому что они сразу обзавелись двумя детьми и одной тещей в подмогу, но не решили, как из одной комнаты сделают хотя бы три. Подозреваю, что новая жена Шуричка просто развесила уши, когда он начал строить воздушные замки. Алисе он похвастал однажды (а жене, наверно, ежедневно), что вскоре купит не то особняк, не то коттедж и даже выделит специальную гостевую комнату для нее. Разумеется, коттедж этот вскоре растаял, как всегда таяли все предыдущие воздушные замки.
И тут, возможно, в критический для второго брака Климова момент «подваливает» квартира бывшей тещи – Галины Щербаковой. Моральные аспекты этой истории мы оставим в стороне: нормальным людям и так ясно, что когда мужчина, а тем паче его новая жена постоянно крутятся у родителей бывшей жены, это по меньшей мере непристойно. Думаю, две вещи сблизили моих родителей (читай: мою мать, отец, как всегда, «пристяжной») с этой бесстыжей парочкой. Во-первых, общий «враг». Во-вторых, недавно обретенная, а потому, как это часто бывает, ханжеская религиозность. Как ярый неофит и моя большая ненавистница, мать решила поступить «по-христиански», но только с Шуричком. Наплевав на детей и внуков, горя «евангельской любовью» ко мне, она мстительно отдала квартиру бывшему зятю. Для Климова подарок небес, практически та самая манна. Для Щербаковых даже кое-какой навар – время от времени Шуричек что-нибудь сделает по дому. Вот, например, его жена занавески новые повесила.
Допустим, против этого я ничего не имею. Если на самом деле Климов с женой хоть как-то помогают сейчас отцу, это хорошо, раз уж он отказался от помощи родной внучки. Только кто кому и как помогает при этой пожизненной ренте – вопрос открытый. Боюсь, что рента скорее относится к Климову, думаю, это он получает деньги от отца, а не наоборот. Ну да ладно, пусть хоть как-то помогает Щербакову и получает за «уход» квартиру, ОК, пусть. Только вот какая мысль не дает мне покоя… Уж не Климов ли с супругой сообщили Щербаковой о моей книге? Не они ли нашептывали писательнице всякие ужасы, вольно или невольно что-то утрируя или откровенно искажая содержание (кто ж теперь узнает)? Некоторые найдут и этому объяснение: Климовы живут впятером в одной комнате, дети растут, терпение заканчивается… Это, правда, означает в таком случае, что мой отец сейчас находится «в зоне риска».
Гоминиды уже успели упрекнуть меня в том, что я претендую на клятую квартиру родителей на Бутырке. Да упаси бог! И в мыслях такого не было. В эту гнусную нору, откуда все последние годы сыпались проклятия на мою голову, я никогда не вошла бы больше даже под дулом автомата!
Другое дело – квартира, которая должна принадлежать моей дочери. Та, в которой мы жили с Климовым. Когда я уходила от него, мы договорились, что квартира полностью будет Алисина, когда она достигнет совершеннолетия. Но прошел год, моя мать хорошо поработала над пластилиновым сознанием Шурика, и он, наплевав на обязательства, подал в суд на раздел квартиры. Я не ходила на этот суд – мне было противно, к тому же это совпало с периодом обострения болезни. Половину квартиры суд отписал Климову, половину оставил мне с Алисой.
Свое желание оставить квартиру Климову моя мать объяснила в свое время Алисе так: якобы это гарантирует, что он не станет претендовать на Алисины метры, потому что будет обеспечен собственностью. Вот уже пять лет прошло с тех пор, как Климов, по его собственному обещанию, должен был передать свою долю в квартире Алисе. Он этого не сделал и делать не собирается. Без объяснения причин. Вы думаете, мои родители об этом не знали? Но договор ренты от этого не пострадал.
Ну, и какие же еще версии событий, кроме спланированной кампании против меня и моей дочери, здесь можно привести? Других версий не было, зато в Сети были воззвания к Алисе отказаться от обещанной квартиры и отдать ее… своему бедному папаше, который в жизни не купил себе ни одного квадратного метра. Да что там метра, ни одна из машин, на которых он ездил, не была куплена на его деньги.
Противная эта тема, не хотела я об этом, но после всех обвинений и требований приходится. Как я уже писала в книге, наша первая с Климовым двухкомнатная квартира была кооперативной и куплена на деньги родителей. В советские времена главным были не деньги, а возможность вступить в кооператив. А уж те деньги, которые требовались для первого взноса, вообще нашлись бы практически в каждой семье, где работали двое. Так что в первую очередь я благодарна родителям именно за то, что они «пробили» разрешение на вступление в этот самый кооператив.
Как «двушка» превратилась в «трешку»? Одна не очень близкая родственница по маминой линии оставила матери большое наследство. Часть его пошла на увеличение нашей жилплощади. И опять Климов к этому не имел отношения.
Разумеется, я всю жизнь была благодарна родителям за жилье для моей семьи. Но, боюсь, очень скоро от этой благодарности не останется и следа. Потому что подарки у меня старательно отнимают. Руками перевоспитанного матерью бывшего зятя у меня отняли половину квартиры. И еще родители забрали у меня назад один свой подарок – ту самую дачу, где я провела все свое детство, дачу, которая считалась служебной (от работы отца). В начале 90-х папа приватизировал ее, и через некоторое время родители подарили дачу мне – брат с семьей к этому времени уже уехал за границу, а у меня росла дочь. Через пару лет после моего нового замужества подарок попросили вернуть… Конечно, я это сделала без колебаний, сразу же. Помню, как отец, который позвонил мне по этому поводу, сказал:
Ознакомительная версия.
