В этой ситуации никто никого не осуждает и ни на кого не вешает ярлыки, просто хотелось бы понять, что это такое. Сам Петр Яковлевич видел в этом некий мезальянс. Думается, что он по старой начальственной привычке в шутливой форме бравировал. А может, так маскировал свой особый интерес к Тамаре. Или просто боялся ею увлечься.
Затем девушки начали обсуждать походку Ветра, начав с провокационного вопроса Серафимы, обращенного к нему:
— Алексий, вы, наверное, начальник?
Тот, удивленно возведя брови на пару ступенек по иерархической лестнице выше положенного, озадаченно уточнил:
— С чего вы взяли?
— Вы расхаживаете по санаторию, заложив руки за спину.
В воображении Алексия тут же предстал образ эдакого чванливого павлина, однако, не зная за собой такого, он на всякий случай отреагировал:
— Так это привычка с «зоны».
— Так вы что, еще и сидели?
А чтобы со стороны Ветра не было рисовки, тот попытался закрыть тему:
— Тем более я сутулый.
Тем самым он неожиданно плеснул в костер бензина, так как Елена вдруг его поддержала:
— А мне нравится.
Народ продолжал муссировать эту и прочие темы, когда с правого фланга зашли знакомые девушки. Те самые, которые в начале заезда на добрую половину ночи арендовали Алексия с Петром Яковлевичем на свой день рождения. Самая активная из них, Ирина из Орши, вдруг схватив Петра Яковлевича за руку, пыталась увести его из компании, точно так же, как пару минут назад он пытался увести Тамару. Но он, хоть и не сильно сопротивлялся, однако похищен не был.
Ирина, изменив тактику, тут же ринулась в атаку:
— Девчонки, не верьте им! Они такие жулики — наобещают и с вами ничего не сделают. У нас все выпили и съели и — хоть бы что! А мы, дуры, зря мечтали…
На Алексия этот наскок произвел впечатление. Ведь то, о чем поведала Ирина, было почти правдой. И что толку доказывать какие–то мелкие, несущественные детали, которые представили бы дело в совершенно ином свете? Кто им поверит? Зато со стороны всех участников этого процесса последовали самые разнообразные версии и модели преступного поведения двух наглых мужчин до полного отсутствия логических связей, разумеется, в виде шуток и приколов.
И снова, не снижая агрессивности обвинительной речи и не позволяя выбить себя из русла стратегического наступления, Ирина принялась за Алексия:
— Алексий, ну что у тебя за походка…
И опять эти слова упали на только что удобренную почву, будто на старые дрожжи. Народ, обрадованный возвратом к уже разработанной теме, принялся с видимым удовольствием отмывать добела скелет Ветра, который он готов был взять себя за шиворот и бегом затащить в корпус Любви, чтобы упрятать в шкафу своего номера за семью печатями.
Еще о чем–то все вдоволь посмеялись, прежде чем Ирина с подружкой направилась гулять по своей дорожке, задумывая очередной план стратегического захвата города Парыжу, то бишь оккупации мужского номера с целью перетряхнуть шкафы и антресоли и побольше вытащить оттуда спрятанных скелетов. Однако все по порядку.
Едва сделав пару шагов вместе с компанией девушек, Елена вдруг объявила:
— Я пойду в свой номер.
По логике событий Ветру только и оставалось, что обратиться к ней с дежурным предложением:
— Вы позволите проводить вас?
Елена совершенно без позы, как–то даже просто не жеманясь, ответила:
— Да, конечно.
И оба, оторвавшись от группы, прогулочным шагом пошли к корпусу номер один. У входа Алексий снова подумал, что в качестве логического завершения вечера полагалось бы напроситься к Елене в номер на чай или на кофе, а может, еще на что–нибудь.
— Можно я вас провожу дальше? — смелел он на глазах.
И снова без какого–либо позерства услышал простой ответ:
— Пожалуйста…
Не зная, зачем это делает, Алексий поднялся в номер вместе с Еленой. Пока шли, она щебетала про то, как вселилась в номер и как оказалась единственной его обитательницей, а также, что у них в душевой поломан смеситель.
В номере она позвала Ветра в душевую и в качестве вещественного доказательства показала обломок пластмассовой сетки гибкого шланга.
— Да–а–а, здесь явно нужен сантехник, — заключил Алексий.
Выйдя из душевой, Елена прошла в комнату, весьма тесную, встала лицом к Ветру и с простодушным видом начала смотреть на него — прямо, будто ожидая какого–то продолжения. Стоя в двух шагах от нее, Алексий прислушивался к своим ощущениям и не мог понять, чего он хочет. Однако Елена ждала решения, а может, даже мужского поступка.
Не дождавшись ожидаемого, она сказала, что пригласила Алексия исключительно ради того, чтобы предъявить аварийную ситуацию, без каких–либо других мыслей и намерений, ибо надеялась, что он сумеет починить неисправный душ. И продолжила, дескать, если Ветер увлечен Серафимой, то она поджидает его внизу, и ему надо поторапливаться.
Почему Лена решила, что ему понравилась Серафима, он не понял. Но это было потом, а тогда ему показалось, что все не так просто. Он почему–то был уверен, что если бы изъявил желание остаться, то осуществил бы свой замысел без труда. Ему тогда казалось, что Лена просто не устояла бы. А ведь тоже интересно, почему он так самоуверенно полагал это?
Неизвестно, сколько секунд или минут он стоял, пытаясь разобраться в этом серьезном, почти философском вопросе. Наконец Ветру в голову постучалась здравая мысль: зачем действовать нахрапом и форсировать ситуацию с первой встречи? Ведь это, скорей всего, неприлично, а может быть, даже неправильно. Придя к этому в некотором смысле для него непростому решению, он вслух объявил свою волю:
— Спасибо, Лена, за приглашение. Пошел я, не буду мешать вашему отдыху, — с тем развернул стопы на сто восемьдесят градусов и направился восвояси. Уж лучше бы Алексий тогда остался у этой замечательной девушки Елены, потом он сто раз пожалел, что не поступил именно так.
Должен заметить, что, спустившись вниз, он не обнаружил не только переминающейся с ноги на ногу Симы, но и всей честной компании, поэтому пошел по направлению к своему корпусу Любви. В номере Алексий занимался привычным делом — виртуально общался с Людмилой из Гродно. Он успел отчитаться собеседнице о походе на танцы: «Танцевал с двумя девушками. Одна из них молодая — сегодня стукнуло 29 — и слегка поддатая, что до меня дошло не сразу, а когда пригласил ее на танец. Она приехала из Витебска. Но какое–то время работала в Минске — в магазине, хозяином которого является парень, который в Крыму в 1978 году называл меня Усатым нянем. Мир тесен!» Однако санаторный мир оказался теснее, чем можно было предположить, особенно для двух подруг в своих номерах — им хотелось простора.
Через полчаса благостное настроение сокамерников вместе с их праведным поведением было самым наглым и безжалостным образом попрано. Глубоко за полночь в их дверь постучали. Алексий с тоской подумал: «Ну, кого там еще черти принесли?» То, что черти кого–то принесли, он действительно не ошибся — это была бесовка Ирина с подружкой Татьяной, с которыми они расстались на центральной аллее часа полтора–два назад. Алексий продолжал виртуально общаться с Людмилой, до последнего момента не веря, что придется оторваться от интересного диалога. Однако Петр Яковлевич, подошедши к двери, поколдовал там и провозгласил вердикт, направленный на невинное убиение сегодняшней ночи. Судя по его настроению и тону, приговор обжалованию не подлежал:
— Девчонки пришли. Давай, Ветер, накрывай стол…
Все еще не веря, что виртуальному разговору пришел конец, будто радист–разведчик, к которому вломились враги, Алексий успел выдать в эфир последнее тревожное сообщение:
— Тут кого–то нелегкая принесла…
В штаны Ветер впрыгивал уже в присутствии двух девушек, которые заявились с бутылкой водки и маслинами. Если водку хоть и морщась, где–то даже с отвращением он пьет, то маслины не ест и даже не представляет, как это делается.
Припершиеся, простите, заглянувшие на огонек девушки объяснили мужикам, как некрещеным туркам, что сокамерницы просили их где–нибудь скоротать ночку. Дескать, у соседок по номеру обнаружились мужчины, которые обязались развлекать их всю ночь самым достойным образом. Дело–то житейское, ну не выгонять же девушек, ищущих пристанища, на мороз, как в сказке мачеха поступила с падчерицей.
Хотя у Алексия возникло сомнение насчет этой уж больно официальной версии. И вот почему. Светлана, сокамерница Татьяны, это экзальтированная и возвышенная девушка, пишущая стихи, поэтому она совершенно не походила на падкую на скоротечные романы женщину. А девушка из Мурманска, майор российской милиции, произвела на Алексия впечатление женщины, предосудительно относящейся к посторонним мужчинам. Он с первой встречи обратил внимание, как она в режиме запрограммированного на определенную операцию автомата четко пресекала какие–либо не только притязания со стороны мужчин, а даже случайные их прикосновения. Эти две милые девушки принимали активное участие в совместных ночных посиделках, отсюда у Ветра и возникло свое особое мнение, не совпадающее с представленной рабочей версией Ирины и Татьяны, — им просто понравились Алексий и Петр Яковлевич.
