Ритка сидела, сцепив кулаки, и готова была броситься на Ивана, разнести его в клочья. Такого разбора она не слышала никогда. Ей было обидно так, что баба готова была разреветься, но держалась из последних сил, чтобы Иван не ликовал, празднуя над нею моральную победу.
Ритка знала, что человек сгущает краски, накручивает, но не понимала, за что он так люто ненавидит ее?
Женщина поняла, что мать рассказала ему о ней что-то нехорошее. Но и знакомство, общение не удалось, не произвела на него Ритка приятное впечатление, и человек не скрывал своего пренебрежения к ней. Ей давно хотелось высказать ему о нем свое мнение, назвать козлом и лысой задницей, послать его на все этажи без лифта, но у нее не было другого выхода с ремонтом. А Иван предложил нормальный вариант, какой устраивал всех и прежде всего саму Ритку, потому она терпеливо и молча выслушала все, ожидая паузу, когда можно будет достойно уйти.
Иван внимательно следил за нею. Но, видно ему самому порядком надоела баба, а тут еще кто-то по телефону позвонил с работы. Ритка тут же воспользовалась передышкой, наспех простилась с матерью, махнула рукой Ивану и выскочила из квартиры так, будто ее кипятком ошпарили.
Иван никогда подолгу не говорил по телефону. А тут, едва положил его, Надежда подошла:
— За что же дочку обидел? — села рядом понуро.
— Не обижал. Спесь с нее сбил. Совсем оборзела девка! Мало ей было тебя выпихнуть, но даже собака помешала им! Нахалка! Я еле выдержал, чтоб не выставить хамку. Вот и устроил ей баню с парилкой. У нее до самого дома дым валить будет изо всех дыр. Ничего! Эта процедура всем полезна и никому еще не навредила. Скольких от звездных болезней избавила напрочь. Знаешь, как люди после таких зуботычин менялись. А и меня в свое время мои ребята вот так выходили. Я до сих пор благодарен им за выволочку. Она на всех действует безотказно и однозначно. Поверь, на себе проверил, — улыбался человек.
— Ритку не переломит и не проймет. Я свою дочь знаю лучше.
— Что ж, посмотрим кто из нас прав. Пусть не сразу, но выправлю эту бабенку! Верну ее в человеки. Больно ей будет, но пускай терпит. Упустила ты ее, проглядела, — посетовал человек.
— Ванечка! Я же когда ее растила, все годы на двух ставках работала, чтоб дочь ни в чем отказа не знала. Алименты не получала, а сам Гришка никогда ни копейкой не помог. Знал, что лучше сдохну, но не попрошу у него. Так оно и было. Пока институт закончила, там забеременела. Получка зятя меньше чем у нашей уборщицы. Вот и пришлось впрягаться снова. Теперь пока Максимка окрепнет, тогда в детсад отдаст. А пока сами с ним возятся. Когда мне было за нею смотреть и воспитывать, я в больнице дневала и ночевала. Что Ритка знает, как мне доставалось? Я ей не говорила ничего. Это отец плакался, а я молчала. За всю жизнь ты первый за меня вступился, перетряхнул ей мозги. А то так бы и считала, что во всем я виновата. Не приведись Ритке мое испытать, она не выдержит. Свернет на скользкую дорожку и скатится вниз, на самое дно…
— Потому, не обижайся, не отчитывай. Я ее еще пощадил. Куда как больше хотел и мог сказать, но не ее, тебя стало жалко. Слышал, как вздыхала. А Ритке приберег на следующую встречу кое-что похлеще. Пусть не мечтает, что здесь по ее команде жить станут. Я и сам умею обломать любого, поставить по стойке «смирно». У меня Ритка пальцы веером не подержит. Это я тебе обещаю, — впервые решился Иван обнять женщину и спросил:
— Ты ей ключи от квартиры отдала?
— Сначала Куклу забрать надо. Она там, как и я, тоже лишняя…
Прошли полгода, закончился ремонт в квартире Маргариты, но женщина не спешила уходить из квартиры матери. Она теперь усиленно искала няньку для Максима, самой пришло время выходить на работу. Мест в детском саду не было, и женщина нервничала. Ритка не хотела обращаться к матери, но ситуация складывалась сложно. Няньки требовали немалые деньги за свои услуги. А женщина хотела еще, чтобы нянька помогала ей по дому, была надежной, чистоплотной и честной, чтобы на нее спокойно оставить ребенка и квартиру, но не везло. Со сколькими бабами говорила, ни одна не подошла.
— Мам, мне с тобою нужно обсудить кое-что. Когда я могу придти, чтоб ты была одна, и никто не влез бы в разговор? — спросила Надежду.
— Только вечером, после работы. А что случилось? — встревожилась женщина.
— Надо увидеться. По телефону не скажешь.
— Ну, приходи вечером. Ваня сейчас поздно приходит с работы, устает, ему не до бабьих разговоров. А потом, он не враг тебе, может, подскажет что-то дельное.
— Нет, только ни в этом! Я не хочу его видеть. Вот если б ты к нам пришла, — попросила неуверенно.
— Рита, я очень устаю на работе. На автобус к тебе просто сил не хватит. Говори, что нужно?
— Мам! Это быстро не скажешь.
— Тогда решай сама. Но идти к тебе после работы просто нет сил. К тому же, надо выгулять собак, сама знаешь.
— Опять твои псы! Как надоели! Зациклилась на своих барбосах! — вспылила Ритка.
— Ты чего хамишь?
— Устала от твоих собачьих забот. У меня свои проблемы, да еще какие! А ты о шавках завелась. Разве не обидно?
— Прекрати истерику! Тебе нужно, ты приходи. Не ставь свои условия. Научись и со мною хоть иногда считаться. Не забывайся! — ответила Надежда.
Женщины договорились встретиться вечером. И, как только Рита пришла, спросила мать сразу:
— Ты одна?
— Да. Проходи, — позвала на кухню.
Рита начала разговор о няньке:
— Представляешь! Столько просят, уму непостижимо. Считай, что половину зарплаты должна выложить. Самим ничего на жизнь не останется.
— А что хочешь? Что предлагаешь?
— Неужели сама не врубаешься? У меня просто нет выхода! Помоги! — взмолилась дочь.
— Чем? Как? Я и так даю тебе денег. Половину своей получки…
— Это гроши! Их едва хватает оплатить коммунальные услуги! — возмутилась дочь.
— Ну, что сделаешь? Не я начисляю зарплату. Сколько дают, делю пополам, — поджала губы обидчиво.
— Мам, я не к тому. У меня предложение к тебе, — заговорила вкрадчиво:
— Увольняйся со своей работы! Все равно толку от нее нет. А я выйду на свое место. Ты за Максимкой станешь присматривать. Не будешь уставать, выматываться, мне не надо будет помогать. Да и все ж родную бабку никакая нянька не заменит.
— Значит, ты меня в няньки вздумала определить? — остановилась напротив.
— Между прочим, Максим твой внук!
— Я о том помню всегда! Но ты что предлагаешь? Головой или чем другим думаешь? Ты вспомни, что мне в старости нужна будет пенсия! На тебя я не рассчитываю. Потребуется стаж. Дальше стоит продолжать? Сейчас я получаю неплохо, по нашим меркам. Перерыв в работе, даже на год, принесет много неудобств и доставит кучу неприятностей.
— Ты только о себе думаешь. Максимка тебя не тревожит. Какая же ты бабка?
— Помогаю не только тебе, а и внуку. К сожалению, вытянись я хоть в струнку, ты ничего не видишь и не ценишь. Но у меня еще есть своя личная жизнь, хотя тебя это не заботит.
— Мам! Ты на сколько старше? А у тебя личная жизнь! У меня ее уже нет. Семья разваливается. Муж, видишь ли, устал от моих проблем. Мне все осточертело! Почему все заботы валятся на мои плечи! Ему ничего не надо! Пока делался ремонт, он каждый день ворчал. Все ни по нем было. Теперь с сыном проблема! А он ничего не хочет слышать, говорит, чтоб я сидела дома с ребенком. А жить на что? На его зарплату? Это просто смешно. С теми деньгами в магазин дорогу забудешь. Когда ему о том сказала, он психанул и ночевал в казарме, домой не пришел. Сказал, что устал от меня и вечных проблем. Так и заявил по телефону, мол, надо отдохнуть друг от друга, что я стала непосильной дистанцией, и кросс слишком затянулся. Ему нужен тайм-аут, — заплакала Ритка.
Она не хотела говорить матери о семейной неразберихе, но не выдержала, и бабья боль прорвалась чирием сама по себе.
— Но сегодня Юрка ночевал дома? — спросила Надежда растеряно.
— Он пришел. Я ему все высказала. Юрка даже ужинать не стал. Снова оделся и ушел. Хлопнул дверью как в казарме. Я ему через час позвонила. Не ответил, не захотел со мною говорить. А Максим весь вечер спрашивал:
— Куда ушел папка?
— Что отвечу сыну? Думаешь, поверю, что он все дни в казарме ночует? Конечно, какую-то нашел!
— Не ври! Юрка порядочный человек и таскаться не станет. Но ты его перегрузила. Нельзя вешать на мужика сплошные проблемы. Ты же передышку не даешь, измордовала. Вот и не выдержал, сорвался. Погоди, остынет, сам прибежит, — успокаивала Надежда.
Они и не услышали прихода Ивана. Тот увидел Ритку, поздоровался, глянув на зареванное лицо бабы, спросил:
— Где у тебя лопнуло? Что стряслось?
Надежда опустила плечи:
— Везде лихо! — ответила за дочь, рассказала о зяте, Иван выслушал молча:
— А ведь я предупреждал. Не послушалась, вот и получила! — ответил мрачно.
