"А-А-ААА!" - истерически кричит гитарист и, схватив инструмент за гриф, со
всей силы бьет им фигуру, да так, что гитара разламывается пополам.
"А-А-ААА!!" - кричат уже все трое. Продолжая орать, они бросаются бежать по
дороге. Фигура сползает вниз по склону, гитара лежит на обочине. На дорогу
выезжает трактор. Свет фар.
Виктория открывает глаза, расплывчатое изображение постепенно
фокусируется. Солнечный день. Она лежит на траве в тени дерева недалеко от
причала. Вокруг - множество людей, одни прогуливаются, другие общаются
группками, несколько мужчин играет в футбол, дети с радостным визгом
прыгают с причала в воду. Виктория замечает, что над ней, в ветвях дерева,
расположился мужчина с подзорной трубой, он что-то высматривает на
лимане."Ну что, не видать еще?" - обращается к нему дородная женщина.
"Не... не видать" - отвечает тот. Виктория садится, с удивлением замечая, что на
ней чужая одежда - шорты и футболка. Ее лицо все еще перепачкано засохшей
кровью, правда, она этого не знает. От группы беседующих женщин отходит
одна, направляется к Виктории - это Люда. На ней длинная юбка и белая
вышитая кофта с большим декольте - в таком женственном образе Виктория
узнает ее не сразу.
Люда (замечая ее замешательство): Это я! Не удивляйся, твое платье пришлось выбросить. Ну, как ты себя чувствуешь?
Виктория:Мне кажется, я сломала ногу.
Люда:Попробуй встать - думаю, все обойдется.
Виктория встает, осторожно делает несколько шагов.
Виктория: Хм... Удивительно... А сегодня будет катер? Сегодня суббота?
Люда:Должен быть, но он назад не пойдет.
Виктория:Почему?
Люда:Бензина хватает только в один конец. Ну что, ко мне?
Виктория:Пойдём.
Пока они проходят мимо причала, многие приветливо здороваются с ними.
Люда и Виктория идут по степи.
Виктория:Вспомнила! Вчера меня приняли за привидение. Скажи, а ты видишь своих самоубийц?
Люда:Я вижу только бабушку.
Виктория:Кажется, я твою бабушку тоже видела. И еще единорога. Да... Тебе не жалко своих клиентов? Хотя, если человеку жить надоело, жалей его, не жалей... Слушай, это правда - про твоего мужа? Ужасная история...
Люда (улыбается): Ужасная... но это - народное творчество. Я никогда не была замужем.
"Привет, Никитична!" - слышен зычный голос.
По рыхлой песчаной дороге на велосипеде едет очень толстая женщина.
Люда (оборачивается): "Привет-привет!"- она машет женщине рукой.
"Тебе сегодня писем нету!" - на ходу кричит женщина.
На большой скорости она проносится мимо и скрывается за холмами.
Виктория (удивленно провожая ее глазами): Я бы и двух метров не проехала по песку...
Люда:А она научилась... Вот где ты можешь умыться!
Виктория:А что? Я запачкалась?
Люда:Еще вчера.
Виктория замечает неподалеку прудик, заросший осокой и камышом. У берега
возятся дети, а две молодые женщины – вероятно, их матери, собирают травы.
Несколько мужчин идет по тропинке, унося от пруда полные ведра. Люда с
Викторией подходят ближе. Вода в озерце непрозрачная, белого цвета.
Виктория:Странная вода.
Люда:Это молоко. Даже лучше для кожи. Ну, умывайся! - она легонько подталкивает Викторию к пруду. Та умывается, затем хочет увидеть свое отражение. Отражения нет.
Люда стоит на берегу, отражаясь в молочной воде. Виктория смотрит на ее
отражение, потом на отсутствие своего.
Виктория (обреченно):Я умерла?
Люда (смеется): Это мы все умерли, а ты пока нет, слава Богу. Ты будешь шоколад? - Люда разламывает камыш, протягивает половину Виктории.
Виктория отрицательно мотает головой. Люда отдает кусок камыша песику
с мужским лицом, который крутится у ее ног. "Ишь, привязался. Не достать ему,
бедненькому..." - ласково треплет песика.
Виктория: Люда…
Люда (перебивает): Давай зайдем в дом, мы уже почти пришли. Только я не Люда, я её бабушка…
На глазах у Виктории облик Люды начинает меняться. Через несколько секунд
перед ней стоит пожилая женщина с собранными в пучок волосами, в которой
Виктория узнает свою недавнюю проводницу. Пруд и окружающая его
местность подергиваются дымкой, теряя очертания, хотя бабушка с Викторией
остаются на месте. Они оказываются у ворот дома Люды. Бабушка открывает
калитку, пропускает Викторию во двор. Стены дома стали еще белее, двор тоже сияет
чистотой, кругом расставлены цветы. Стол во дворе накрыт чистой скатертью,
на нем стоят различные блюда - фрукты, пироги, жареная рыба.
Виктория присаживается на край деревянной лавки и, не удержавшись, начинает
есть большую сочную грушу.
Бабушка (садится напротив): Можешь сказать моей внучке, что я больше не вернусь. (вздыхает) Последнее время я стала ее раздражать.
Виктория:Бабушка, а что вам от меня нужно?
Бабушка:Понимаешь, осталось всего два человека, чтобы снять родовое проклятие, и вдруг она решила все бросить, уехать к своему этому... бизнесмену. Она ведь забеременела от него, а ей нельзя рожать! Родит, и умрет, и ведь знает об этом, и все равно… - она горестно качает головой, - Целых пять лет все делала правильно, а тут на тебе…
Виктория:Вы хотите сказать, что Люда убивает людей, чтобы снять родовое проклятие?
Бабушка (отмахивается): Убьешь их! Им лишь бы покочевряжиться, комедь поломать, а как до дела дойдет… тьфу, одним словом. Нормальный самоубийца что, в такую даль поедет? Был, правда, один настоящий клиент, вот с ним мы намучились… - голос бабушки теплеет, в глазах появляется нежность, - а остальные!? Ладно бы слабаки, так некоторые еще в постель к ней залезть норовят. Людочка же не дура, понимает, что формально это всё получается… Ну так и что?! Тут у нас бюрократизм ещё тот! Двадцать шесть душ ей надо спасти, сколько ее пра-прабабка загубила, столько и спасать...
С заднего двора раздается истошный вой. Виктория вскакивает: "Что это?!"
Бабушка:Она и есть. Пойдем, покажу. - Встает, идет на задний двор, Виктория идет за ней и видит согбенную старуху, выливающую на землю из ведер какую-то темную жидкость. Под соломенным навесом стоит корова, которая безудержно и громко мычит. Подхватив пустые ведра, старуха семенит к корове и начинает ее доить. Корова умолкает.
Виктория:Здравствуйте...
Бабушка:Она нас все равно не видит. Это моя бабка, отцова мать. Она была колдуньей, ее тут все ненавидели, столько скота извела и народу... Вот за неё на весь наш род по женской линии и легло проклятие. Вишь, помереть - померла, а толку мало…
Виктория: А корова за что страдает?
Бабушка:Так это не корова, это тоже она. Сама себя доит. А как доить ее перестанут, орет благим матом - раздувает ее, что ли... Пойдем-ка в дом, а то у нас осталось мало времени.
Виктория:А что это за проклятие?
Бабушка:Женщины умирают вскоре после родов, причем рождаются только девочки.
Они проходят через двор. Виктория замечает большую птицу, сидящую на
заборе. У птицы мощные лапы, голова женщины и обнаженная грудь.
Виктория:Ух, ты! Сирин! Это же райская птица!
Бабушка:Где?
Виктория:Да вон там, на заборе!
Бабушка:Нет, это Лариска Гулевская. Вечно что-то высматривает. Пойдем, пойдем...
Они заходят в дом, бабушка проводит Викторию в свою комнату. Там почти
все без изменений, только на том месте, где висела фотография самой
бабушки, теперь другая - двух девочек примерно пяти и восьми лет…
Бабушка:Вот они, мои внучки – Люда и Олечка. Их вырастил отец, а я в бабкин дом переехала, чтоб от этой напасти свой род избавить, привела дом в порядок, крышу залатала…
Виктория:Как же вы поняли, что надо спасать какие-то души? И почему сами не умерли?
Бабушка:Не перебивай! Поняла и поняла, на то я и ведьма. И смерть только от себя отвести сумела, а от дочки не вышло, и от внучек не смогу. Пока сообразила, что к чему, и как быть с этой заразой, мне самой время помирать пришло, я девочкам рассказала, так они и слушать не хотели, думали, что спятила. А потом, через год, Людочка сюда приехала. Это она сама придумала самоубийц от смерти спасать.
Виктория:А я здесь причём? Я же не самоубийца!
Бабушка (она говорит всё быстрее, как будто торопится): Так для количества! Люда хандрит, хочет все бросить, два человека осталось всего, а она уже телеграмму Ольге отправила, чтоб никого ей больше не присылала. Ну, один то, последний, уже в дороге, а тут ты ошиваешься, я специально тебя напугала, чтоб Людочка и тебя спасла, знаешь, как тебя огрели? Если б она тебя не подобрала - всё, кронты, как говорится! А ты сама виновата – не бегала бы от неё, ничего б с тобой не случилось. Но я-то чувствовала, что твои нервы не выдержат!
