ставит шкатулку, обкладывает ее со всех сторон дневниками, достает из кармана
стеклянный пузырек, обливает его содержимым получившееся сооружение,
несколько секунд стоит с закрытыми глазами, затем поджигает. Вспыхнув
сначала высоким пламенем, костер вскоре идет на убыль - толстые
дерматиновые обложки тетрадей плавятся, не давая разгореться бумаге,
шкатулка тоже почти не горит. Михаил начинает срывать и подбрасывать в
огонь сухую траву, находит длинную корягу и, сунув ее в костер, пытается
раскрыть тетради. Внезапно один из языков пламени порывом ветра сносит на
соседний куст и он вспыхивает, как факел. Вокруг горит и тлеет сухая трава,
только участки песка не дают пожару молниеносно распространиться по
высохшей степи. Михаил бегает, затаптывая огонь. Слышен звук
приближающегося мотоцикла. Возле Михаила останавливается мотоцикл с
коляской, на котором восседает местный участковый. Это Губарь - квадратный
румяный детина в форме.
Губарь:Это хто тут хулиганит?! - милиционер слезает с мотоцикла, подходит к костру, засыпает его песком и затаптывает. Дерматиновая жижа пристает к ботинкам Губаря, - Это шо ж за гавно ты тут сжигав? - пытается очистить подошвы корягой, замечает недогоревшую исписанную бумагу. - Докумэнты, чи шо? - выуживает несколько листов, хочет прочесть.
Михаил (бросается к милиционеру): Это не документы! Это личное! Не надо!
Я уже все п-потушил... - хочет забрать листы.
Губарь (багровеет и раздувается, наступая на Михаила): Ах ты ж харя москальська, мать твою! Он ще й рукы распускае! Личное в нього! Личное носи в штанах, поняв? Личное дома сжигать трэба! Ты ж чуть пожара не наробыв, а за таку диверсию у нас сажають. Та ты й так в мэнэ сядэшь! За хулиганство, за сопротивленье властям... На пъятнадцать суток сядешь, и штраф заплатышь!
Михаил:Из-звините... Я не п-подумал.
Губарь:Я тебэ у своем, личном погрыби закрою, там и
подумаешь. Паспорт е? Дэ живэшь?
Михаил (чуть не плача): Я в Москве живу.
Губарь:К кому прыихав?
Михаил (обреченно, но с достоинством): Я не могу вам сказать.
Губарь:Что-о?!! А ну сидай у машину! Живо!
Михаил залезает в коляску, сидит, втянув голову в плечи.
Губарь (доверительно):Ты менэ достав, аж рукы чешуться. Бить буду
довго, а завтра повизу тэбэ до Очакова... (начинает заводить мотоцикл,
оборачивается к Михаилу, орет) - Я тэбэ в останний раз пытаю, дэ живэшь?!
Михаил (еле слышно): У Люды.
Губарь (заглушая рев мотоцикла): Дэ-э?!
Михаил (громче):Там... (показывает направление) У Люды.
Мотоцикл срывается с места.
Люда спит, с головой накрывшись пледом. Звонит будильник - семь часов
вечера. Люда ворочается, переворачивается на другой бок. "Люда-а!" - слышен
со двора зычный голос Губаря. Люда вскакивает, озирается, выключает
будильник. "Людка! Выходи, прымай жениха!" - Губарь стучит в дверь.
Люда открывает дверь, прикладывает палец к губам: " Ты чего разорался?"
Губарь (сияет): "А ты чего не отвечаешь? Бачишь, кого прывиз!"
Люда:Кого привез? - выходит на крыльцо.
Губарь широким жестом показывает на мотоцикл, стоящий у калитки. Михаил
все еще сидит в коляске, боясь поднять глаза.
Губарь:Та женишка твого! Интэлигэнт, в очках, а дуже наглый. Устроил пожар - чуть степь не спалив, напав на мэнэ, а главное, издеваеться! Ты дэ такого знайшла? У нього паспорт е? Щас протокол составлять будэм.
Люда (недоумевая): Кто на тебя напал? Миша? Да ты в своем уме? Он же...
Губарь:Ах, так?! Я-то в своем, а вы оба у мэнэ попляшете!
Люда:Тихо, Петя, не горячись, пойдем, (заводит его в дом) это же недоразумение какое-то. На вот, успокойся (дает ему деньги), он не хотел тебя обижать, он просто очень стеснительный, ну прости его, ладно?
Губарь:И на кого ты мэнэ проминяла? (пытается обнять Люду) Я ж мужик, я ж сватався, всэ по-сирьозному, а ты якусь глисту полюбыла!
Люда (высвобождаясь):Кого полюбила? Михаил семейный человек, ученый, из Москвы...
Губарь:Так и я семейный, но я ж говорю тэбэ, шо разведусь! Хиба нэ вирышь?
Люда открывает дверь, почти выталкивая Губаря. Тот делает неуклюжий
реверанс, направляется к калитке. Михаил все еще в коляске.
Губарь (удивленно): Смотри-ка, еще сидит! - Тут он замечает бинокль, висящий на заборе, снимает его, рассматривает. - О! Яка гарна вещица.. мэни дуже потрибная... для роботы. (смотрит вдаль, наводит на резкость) Люда! Я конфискую бинокль!
Люда (угрюмо): Конфискуй, ворюга, - обращается к Михаилу, - Вылезайте, Миша. Вы больше не арестованы.
Михаил выбирается из коляски, стараясь не смотреть на Люду. Губарь наводит
на него бинокль, делает суровое лицо.
Губарь:Я тэбэ запомнив! Ще раз побачу - пиняй на сэбя. Профэсор! - садится на мотоцикл, уезжает.
Михаил понуро стоит, не решаясь войти во двор.
Люда:Ну, заходите, Михаил,- она закрывает за ним калитку,- Присаживайтесь, - садится напротив него.- Вот видите, и дня не пробыли на свежем воздухе, а вас уже не узнать. Вот они, силы природы. Я даже не буду спрашивать, что там у вас произошло - но это первый случай, когда клиент так меня подставляет.
Михаил:Из-звините, глупо п-получилось...
Люда:Вот именно. Я сказала Губарю, что завтра ваш знакомый должен приехать из Очакова на лодке и забрать вас. Поэтому надо что-то решать. Сейчас поешьте, а после поговорим.
Люда приносит из летней кухни кувшин с молоком и лепешки, ставит на стол, уходит.
Михаил жадно набрасывается на еду.
Край солнца скрылся за лиманом. Над косой сгущаются сумерки. Мычат
коровы, цапли расхаживают вдоль берега, рыбаки ставят сети. Люда с
Викторией в саду под яблоней пьют чай. На Виктории - куртка и брюки
Люды, она сидит в плетеном кресле, Люда полулежит на куче скошенной
травы.
Виктория : - ...и он не знает, что у тебя будет ребенок?
Люда:Пятый месяц, - она натягивает ткань на своём животе, - пока ничего не видно, да? Ладно, разберемся. Сейчас меня больше этот волнует (кивает в сторону дома). Он уже хочет жить, это ясно, но ему стыдно менять решение.
Виктория:Да... А почему ты его не выгнала под предлогом, что он засветился? Наверное, он был бы счастлив. И решение не изменил, и жизнь продолжается.
Люда:Нельзя. Он должен сам передумать.
Виктория:Слушай, он же меня не видел? Я могу прикинуться привидением, у меня хорошо получается. Это идея! Я буду стонать у него под окном. Расскажу, как невыносимо живется самоубийцам. Дашь мне простыню?
Люда:Нельзя. Мне помощь не положена. Разве что бабушку попросить...
Виктория:Она больше не придет.
Люда (удивленно): Почему?
Виктория:Она просила передать, что уже не появится. Извини, я забыла тебе сказать.
Люда:Мда-а... Знаешь, этот Миша совсем не сложный клиент, бывали и похуже. Просто я выдохлась.
Виктория:А если ты откажешься его убивать?
Люда:Не засчитается.
Некоторое время они сидят молча.
Виктория:Я придумала! Ведь он на неделю приехал?
Люда:Даже на две. Он хотел постепенно подготовиться, и очень расстроился, что надо спешить. Но все равно пока держится.
Виктория:Вот! Если он утром не передумает, скажи, что тебя срочно вызвали к родственнику, и ты будешь через неделю. Я тут за ним присмотрю, буду ему готовить. Главное, запрети ему выходить со двора. Клиент тебя не дождется - сто процентов, на второй же день сбежит. А ты пока у Игоря в домике поживешь. Так можно?
Люда:Думаю, можно. Спасибо... Зачем тебе это?
Виктория:Ну... меня это забавляет.
Люда:Да?
Виктория: Просто получилось, что я в этом участвую...
Предрассветная туманная мгла. Во дворе тихо. На скамье спят коты. Дверь
флигеля приоткрывается, выглядывает Михаил, затем выходит, озираясь, и
быстро идет к калитке. В руках у него дорожная сумка. Осторожно выдвигает
щеколду, выходит, просовывает руку и закрывает ее. Почти бегом
направляется в сторону причала. Туман лежит в низинах, солнце еще не взошло.
Возле причала, как всегда, несколько добротных лодок. Михаил стоит в
нерешительности. Замечает вдалеке, у самой воды
одинокую перевернутую деревянную лодку, идет к ней. Приподнимает
лодку, заглядывает под нее - весла на месте. Лодка привязана канатом к
тонкому стволу акации. Достав из кармана складной нож, Михаил перерезает
