— Договоры об аренде хранятся в довольно строгом порядке. — Он смущенно улыбается и вдруг останавливается. — Так она ваша подруга?
— Не совсем, — говорит Эйдин и, после утвердительного кивка Милли, рассказывает Гасу сокращенную версию их истории, вплоть до злосчастного похода в полицию.
Гас внимательно слушает, время от времени двигая массивной челюстью. Когда Эйдин заканчивает рассказ, он ставит кофейную чашку на темную подставку с якорем и надписью «Морская пехота США».
— Давайте-ка я пороюсь в этих договорах. Еще кофе, леди?
Обе качают головами. Если честно, Милли просто напугана таким размером кофейной кружки — безумие какое-то! — но вслух ей об этом говорить не хочется. Когда Гас поворачивается к своему столу, они с Эйдин обмениваются взглядами, полными сдерживаемого волнения. Гас достает из кармана рубашки и разворачивает какой-то маленький прямоугольный металлический предмет, который оказывается очками для чтения. Медленно перебирает бесчисленные папки.
— Странно. Никаких Феннингов.
— Б…! — говорит Эйдин.
— Эйдин! — восклицает бабушка.
— Извини, бабушка. — И Эйдин добавляет, обращаясь к Гасу: — Извините. В Ирландии все так говорят.
— Ну что ж, если это культурная особенность… — Гас подмигивает Эйдин. — Может быть, она указала девичью фамилию или вымышленное имя?
— С ней еще был племянник, — говорит Эйдин. — Чуть постарше меня. Он… ой, подождите! У меня же есть его фото! Ага… Сейчас, сейчас.
Она листает картинки на экране, и вот он, Шон: стоит на берегу реки и смотрит на нее, прищурившись — ну полный отпад! — а рядом валяется пустая жестянка.
Гас берет у нее телефон и всматривается в фотографию.
— О, вот его я знаю.
— Знаете? — переспрашивает Милли, привстав.
— Почти забыл. Он здесь жил, но давненько уже. Ну-ка, ну-ка… Да. Тихий такой парнишка. Видел его в прачечной. Это было… пожалуй, с год назад.
Эйдин спрашивает:
— А Шон… этот парень… никогда не говорил ничего такого, что помогло бы догадаться, например, откуда они… или…
— Не помню, честно говоря. Парень он был вежливый, вот это я помню. Некоторые люди имеют привычку выбрасывать чужую одежду на пол, если ее долго не перекладывают в сушилку. Тут это целая проблема. А он никогда так не делал. Просто уходил и ждал, пока машина не освободится. Хороший парнишка. Миссис Гогарти?
— Милли.
— Милли, — повторяет Гас чуть дрогнувшим голосом. — Это еще не все. Помните, я вам говорил, что мой брат — полицейский в отставке? Знаете, у них есть доступ к самой разной информации. Может быть, он сумеет вам помочь. — Гас застенчиво отводит взгляд. — Нам.
54
Кевин листает старую-престарую адресную книгу матери, лежавшую, сколько он себя помнит, на шатком телефонном столике у нее кухне. Фраческа О’Брайен, Нетти Джонс, Гретель Шии. Бог ты мой, никого уже нет в живых. До сих пор он не особо задумывался над тем, что смерть окружает ее со всех сторон: на скольких же похоронах она побывала — она, которая, как всем известно, не любитель церковных обрядов — все эти тоскливые гимны и скорбная необратимость смерти.
Он переворачивает последнюю страницу и видит имя Джессики Уолш. Джессика, дай ей Бог здоровья, жива. Он немедленно набирает номер и торопливо задает дежурные вопросы о родне.
— Вы с мамой давно в последний раз говорили?
— Давно, Кевин. Пожалуй, несколько недель назад. Я сама собиралась тебе позвонить, я ведь слышала… думала о ней. Мы с ней немного… наверное, можно считать — поссорились. После того как ей пришлось перенести нашу поездку, а это ведь уже давненько было, она перестала отвечать на мои звонки. Просто замолчала, и все. Я решила, что она на меня за что-то обиделась.
— А она вам не говорила, почему отменила поездку?
— Сказала, что это связано с ее здоровьем и что…
— Но вы ведь знаете, что это неправда? Вы слышали о…
— Слышала. Двоюродный брат младшего Доннелли, Харви, живет по соседству, иногда делает мне кое-что по дому, так что я знаю, что Милли попала в неприятную историю в магазине. Конечно, если вы хотите знать мое мнение, Кевин, ей просто одиноко и хочется немножко внимания — вы же знаете, какая она, ваша мама. Вот что я об этом думаю. Жаль только, что она мне ничего не рассказала.
— Наверное, ей было немного стыдно.
— Да, но мы же с ней подруги еще со школы.
— Я знаю, Джессика. Это… Но вы что, с тех самых пор ее не видели и не слышали?
— Нет. Я звонила на Рождество — знаете, я же всегда приношу ей фруктовый кекс, — но она не взяла трубку. Я оставила его у двери — в ответ тишина. Потом кто-то мне сказал, что у нее на кухне случился пожар и она лечится в «Россдейле».
— Да, это правда.
— Я ей и туда открытку послала, а от нее опять ничего. С ней все в порядке, Кевин?
— Не знаю. То есть наверняка да, но от нее уже несколько дней ни слуху ни духу. Она среди ночи сбежала из «Россдейла».
— Не может быть!
— И я подозреваю, что Эйдин тоже с ней.
— Ваша Эйдин? Да нет, не может быть! Зачем это ей?
— Не знаю. Не знаю. Как вы думаете… у вас нет никаких догадок, куда бы могла отправиться мама, если бы уехала из города?
Наступает пауза: Джессика, по-видимому, обдумывает различные варианты.
— Мне тут сообщение пришло, — говорит Кевин. — Если вам что-нибудь придет в голову…
Кевин потом не может даже вспомнить, чем закончился их разговор, поскольку сообщение, пришедшее на его телефон, оказывается уведомлением, что у него превышен лимит мобильного трафика. На счету головокружительная сумма — 753 евро. Сейчас совсем неподходящее время для бюрократических косяков и новых долгов на счету. Вся эта хрень — еще одно суровое испытание для его душевного здоровья, за которое он и так уже сильно опасается. Однако такие вещи всегда нужно выяснять сразу. Проклиная новые технологии и тоскуя по старым добрым доцифровым временам, когда жизнь была гораздо проще, Кевин звонит в мобильную компанию.
— Ого, — говорит молодой парень на другом конце линии, не переставая стучать по клавиатуре. — Похоже, вы что-то качали, будто завтра мобильный интернет отменят.
— Ничего я не качал.
— Так, дайте-ка взглянуть… Я тут вижу семь часов, начиная с… так, погодите, промотаю… э-э-э… с двух часов семи минут прошлой ночью.
— Это невозможно! — выпаливает Кевин. — Очевидно, произошла какая-то ошибка. Или меня взломали. Да, наверняка это хакеры.
— Хотите начать расследование?
— А не могли бы вы просто проверить еще раз?
— Погодите. А еще какие-нибудь номера привязаны к этой учетной записи?
Ну да, привязаны. Целых четыре. Грейс. Джерард. Нуала. Эйдин.
— Твою ж мать…
— Прошу прощения, сэр?
— Моя жена, сын и дочери.
— А вы у них не спрашивали? Похоже, кто-то… так, сейчас посмотрю, с какого номера был перерасход… ага, вот он… последние цифры — 098.
Аллилуйя! Кевин немедленно забывает о своей нелюбви к цифровым технологиям. Он их обожает! Именно цифровые технологии помогут ему отыскать пропавшую дочь.
— Но почему так дорого?
— Погодите. Поставлю вас пока на ожидание.
Прямо в ухо Кевину гремит регтайм, но он не слушает — ему не до того.
— Сэр? Вы слушаете?
— Куда ж я денусь.
— Это по международному тарифу. Вот почему так дорого.
— Она звонит кому-то в другую страну?
— Абонент с номером на 098?
— Да, абонент с номером на 098! — Японский бог! Неужели у всех, кто моложе двадцати пяти, поголовная нехватка серого вещества в мозгу?
— Нет, номер 098 использует мобильные данные за границей.
— За границей? — переспрашивает Кевин. — Что это значит? Она не в Ирландии?
— Я даже не знаю, о ком речь.
— О моей дочери!
— Может быть, она потеряла телефон, или его украли? Я не знаю — могу только сказать, что этот номер, заканчивающийся на 098, пользуется мобильными данными за пределами Ирландии.
— О господи… — Настроение у Кевина резко портится. Добро пожаловать в привычную атмосферу паники и стресса. — А где происходит эта передача данных в роуминге? Вы можете мне сказать?
