Я откинулась на скамье.
– Я не уверена. Но… я нашла портфель Адриенны.
Он вздернул голову.
– На самом деле его нашел Джимми Скотт. В Данбарском заливе.
– И…?
Я покачала головой:
– Бумаги пропитались водой, так что он выбросил их.
– Как он попал туда?
Я пристально смотрела на свое обручальное кольцо, боясь этого вопроса, как боялась и ответа.
– Я не знаю.
– Вы спрашивали Мэтью?
– Он этого не отрицал, но если не будет доказательств, я не стану торопиться с выводами, и я думаю, что вам тоже не следует этого делать. Он сказал мне, что не причинял ей боли, и я ему верю.
Глаза Джона сузились.
– А ее ежедневник?
– Джимми сказал, что он нашел только бумаги.
Джон взял мои руки в свои.
– Не будьте слепы. Он не отрицал, что выбросил его, потому что тогда он может сказать, что не лгал вам. Я не имею представления, что могло там быть, что он бы хотел уничтожить. Но портфель не мог быть в чьих-то других руках, кроме его.
Теперь я жалела, что рассказала ему о портфеле. Я хотела вернуть свои слова, как океанские приливы возвращают волны. Но я вспомнила слова матери, что она считает меня сильной, и поняла, что я уже перешла тот предел, когда я еще могла избежать того, чтобы оглянуться и увидеть, что меня преследует.
– Я не знаю, что и думать. Но я знаю, что я люблю моего мужа, и какова бы ни была истина, это ничего не изменит.
Он покачал головой, взглянул на наши сплетенные руки и медленно высвободил свои пальцы из моих.
– Так что же вам нужно, чтобы я сделал?
– Ничего – пока. Но я не хочу, чтобы вы говорили вашим родителям о портфеле, пока я не узнаю больше. Я прошу вас сделать это ради меня. Ради Мэтью. Ради вашей прежней дружбы.
Он смотрел на воду. Небо отражалось в его глазах.
– Я сделаю это. Ради вас.
Я наклонилась и удивила его, поцеловав его в щеку.
– Благодарю вас. Вы добрый друг.
Взглянув на часы, он встал и сунул руки в карманы.
– Есть кое-что, чего я вам не сказал.
Я тоже встала, слушая крики двух девочек, гонявшихся за волнами.
– Мэтью приходил ко мне однажды в то последнее лето. Он сказал, что думает, что у Адриенны роман. С врачом на ее работе. Общий друг видел их однажды в ресторане в парке за очень оживленной беседой.
Что бы я ни ожидала от него услышать – но только не это.
– Вы спрашивали Адриенну?
– Да. Она только засмеялась. А потом сказала, что если бы кого-то из них можно было обвинить в любовной связи с кем-то, то не ее.
Я с трудом разлепила губы.
– Почему вы рассказываете мне об этом сейчас?
– Потому что это имеет отношение к мотиву. И почему Мэтью не хотел, чтобы кто-то видел ее записки.
Я отвернулась к воде, находя в плеске береговых волн что-то знакомое и успокаивающее. Какие-то воспоминания всколыхнулись у меня в голове, но я только слышала голос Мими: «Некоторые концы есть на самом деле только начала».
– Знаете, вы не правы насчет Мэтью.
Джон долго смотрел на меня.
– Я надеюсь. Ради вас.
Он попрощался и ушел несколько отчужденный, плотно сжав губы. Я пошла в противоположном направлении, к маяку и магазинам в центре, постоянно ощущая за своей спиной притяжение океана, напоминающее о том, что все меняется, оставаясь в то же время прежним.
Колокольчик над дверью цветочного магазина звякнул при моем появлении. Запах влажной зелени и цветов был как бальзам для моей души.
В магазине кругом стояли цветы в вазах. Окно было задрапировано голубыми и зелеными лентами. В глиняных горшках преобладали желтые и оранжевые тона, подсолнечники и хризантемы, как приветствие лету. Все было устроено здесь со вкусом – иного в магазине Тиш я и ожидать не могла.
– Алло! Есть тут кто-нибудь? – позвала я, и из глубины помещения появилась Бет. Летом она каждое утро проводила в магазине несколько часов, помогая матери.
– Вы, должно быть, умеете читать мысли! Мама только что собралась вам звонить. Очевидно, британцы содержат свои архивы в образцовом порядке.
Определенно, она походила в этом на мать – информацию из той и другой приходилось вытягивать.
– В самом деле? – спокойно улыбнулась я. – И что же она обнаружила?
В этот момент появилась Тиш – в зеленом фартуке с надписью белыми буквами «Неувядаемые гвоздики». В одной руке у нее был непременный желтый блокнот, другой она размахивала какой-то бумагой.
– Помощник доктора Хирша только что прислал это по факсу!
Я выжидающе глядела на нее, пока она не положила листок на стекло прилавка, заваленного разными набивными игрушками, кружками, керамическими вазами и воздушными шариками. Мне пришлось щуриться, чтобы прочитать мелкие буквы, причем каждая была украшена орнаментом, что еще более затрудняло чтение.
– Что это такое?
Лица Тиш и Бет были немного торжественны и выражали некое предвкушение.
– Пожалуйста, не могли бы вы мне просто сказать все как есть? – жалобно попросила я.
Со вздохом разочарования Бет перешла на мою сторону прилавка.
– Я привыкла к старинному шрифту, так что давайте лучше я вам прочитаю. Это свидетельства об офицерах полка королевских морских пехотинцев, произведенных после тысяча семьсот девяносто третьего года. Здесь полные данные об их службе, включая иногда даже имя и профессию их отцов. Здорово, да? Только если они были женаты, имя жены редко упоминается.
– Интересно, – сказала я, следя за ее пальцем, как она двигала им по строчкам.
Палец ее остановился на одном имени, и она постучала по нему ногтем.
– Вот он, ваш Томас!
Я присмотрелась к причудливым буквам, разбирая полное имя Томаса – Томас Эдвард Энлоу. Там ничего не говорилось о жене или ребенке, но упоминалось, что его отца звали Джон Патрик Энлоу, и он был торговец. Что-то еще было приписано отдельно, тоже трудно читаемое.
Бет придвинула к себе листок и подняла на меня глаза. «Числится в списках утонувших. Март 1815 года».
Мне стало зябко.
– «Числится утонувшим»? И поточнее?
Бет пожала плечами:
– А что вы хотите… Британцы прекрасно хранят документы. Но их отступление из Соединенных Штатов было такое скоропалительное! Битва при Новом Орлеане и оккупация Камберленда и Сент-Саймонса произошли через месяц после подписания Гентского договора. Договор прекратил военные действия. Так что это был практически приказ британцам уйти, что они и сделали в самый короткий срок… Только представьте, какой там царил тогда хаос…
Говоря, она гордо взирала на меня, словно командовала войсками. Я же была не в силах стряхнуть с себя оцепенение.
– Здесь могут быть только догадки, – продолжала она. – «Числится» – это может быть и убит… Может быть, наш «Т.Э.» с пулей в черепе похоронен в земле… А может, упал за борт из лодки, пока шла погрузка, или уплыл на каком-нибудь другом корабле, а потом умер неизвестно где… Если бы все было так просто…
– С пулей в черепе, ты сказала? – задумчиво отозвалась Тиш. – Но кто бы мог желать его смерти? Впрочем… Если он тот человек из книги Авы, который помогал при вспышке малярии… – Глаза ее широко раскрылись. – Ведь предполагается, что жена какого-то предка Мэтью вступила в связь с кем-то, кто здесь служил. Может быть, это был любовный треугольник?.. Отсюда и пуля…
– Извините, – прервала ее я. – Но не думаю, что все было именно так. – Я притворилась, что изучаю бумагу, чтобы не видеть их настороженных лиц. – Значит, он так и не вернулся в Нортумберленд?
– Нортумберленд? – изумленно переспросила Тиш. – Откуда вы знаете, что он был из Нортумберленда? – Она нахмурилась, озадаченная. – Помощник доктора Хирша говорил мне, откуда был родом Томас Энлоу, но я не помню, чтобы я говорила об этом вам…
Колокольчик над дверью звякнул, и вошел покупатель. Бет пошла его обслужить.
– Что же дальше? – спросила я Тиш.
– У доктора Хирша? Они, возможно, отыщут родню и проведут генетическую экспертизу. Это довольно сложно, кости очень старые. Но доктор Хирш надеется на успех, по нескольким волоскам на черепе.
Каштановых? – хотела спросить я, но не спросила. Я уже знала.
А спросила вот что:
– Есть у вас компьютерный список могил, которые мы с вами осмотрели на кладбище?
– Конечно. Я приготовила его к следующему заседанию исторического общества.
– У вас нет случайно сейчас доступа к файлу?
Она покачала головой:
– Нет. Но я пришлю вам его по электронной почте из дома. Хотя это будет не раньше девяти вечера. У меня еще одна свадьба.
Я помялась.
– А вы… вы хорошо знаете могилы на этом кладбище?
– О, можете меня испытать! Я и сама всегда удивляюсь, сколько бесполезной информации накапливается у меня в мозгу.
– Смит. Джорджина и Натэниел.
Она наморщила лоб. Глубокие складки залегли у нее между бровей.
– Смитов там много – причем не одна ветвь. И все они переженились между собой. Я не уверена, что когда-нибудь слышала о Джорджине, но это не значит, что там нет ее могилы. Но я знаю наверняка – Натэниела Смита в списке нет.
