Прощай, береза материнства, вечная богиня земных женщин! Теперь нужно идти к Кедру-Богу, навестить его. Ведь первая ночь Орлана и Даши прошла там, у подножия мужского божества.
Скажи, древний великан, Кедр-Бог, о чем с тобой когда-то разговаривала мудрая орлица, которая вила гнездо на твоих вершинных ветвях? Скажи, властелин урманов, какие вел беседы с тобой орел-отец, когда сидел у гнезда и любовался своими птенцами-орлятами? Давно это было. Сейчас нет орлиного гнезда, но ты должен помнить и все знать. Молчишь, Кедр-Бог… Много птиц, соболей, белок находили у тебя приют и пищу – трудно все запомнить.
Но вот уже слышится потрескивание мелких сучьев-опадышей под чьими-то ногами. Это идет Югана.
– Здравствуй, Бог-Кедр! Югана к тебе пришла думать и говорить. Там, на берегу, около избушки, четыре вождя и жена Орлана готовятся ехать в Улангай, домой.
Старая эвенкийка поставила к подножию кедра, около горбатого корня, который своим ребром, как плавником, вылез из земли, распечатанную бутылку с водкой. Тут же положила Югана большой кусок лосиного мяса, вяленую рыбу и бумажный кулек со слипшимися конфетами.
– Югана тебе, Кедр-Бог, маленько винки принесла, еды разной на закуску. Пей, Кедр, винку и ешь. – Эвенкийка начала разбрызгивать водку по обнаженным корням. А когда бутылка опустела, Югана отошла чуть в сторону и осмотрела внимательно то место, где стояла палатка Орлана и Даши.
Кедровый лес, росший вперемешку с березами, под напором ветра тихо шумел. Югана смотрела на кострище, остатки пепла, золы от огня-жертвенника. На этом кострище пылал огонь, которому отдала Даша простыню «первой ночи» в жертву богине Умай, духу плодородия. А Орлан отдал в жертву Айгыру, покровителю и духу-хранителю мужского семени, одеяло из оленьей шерсти.
– Вождь Орлан и Даша все делали правильно, – тихо сказала Югана, посмотрев на вершину кедра, как на голову человека. Потом она более громко произнесла: – Ты, Кедр-Бог, все видел, слышал и теперь знаешь, что у племени Кедра есть молодой вождь и у него будет много детей, внуков, правнуков. Дай всем им счастье, удачу на охотничьей тропе. Пусть у тех, кто нынче родится, и у тех, кто родится после того, как Югана уйдет в «небесный урман», всегда будет много детей! Прощай, Кедр-Бог, Югана уходит в обратную тропу на Улангай.
Отплывали от берега Березовой Гривы четыре маленьких быстроходных суденышка. Три молодых вождя были веселыми и счастливыми, они не завидовали брату Орлану. У них все впереди, и недалек день, когда они придут со своими невестами к Кедру-Богу и Березе-Матери.
Даша стеснялась смотреть в глаза Карышу, Ургеку, Таяну. Девичье смущение радовало Югану.
«Хорошо любили друг друга Орлан и Даша…» – думала эвенкийка.
Югана достала из замшевого мешочка кисет с трубкой, набила трубку табаком и, склонившись от встречного ветра, прикурила от спички.
Весело ревели подвесные моторы, Стелились волны от речных лодок по берегам Вас-Югана. А чайки, табунясь у берегов, выхватывали чебаков, ельчиков, выброшенных на берег прибойной волной от быстроходных лодок.
1
Большинство жителей малолюдного Кайтёса уехали на свои пасеки, заимки. Выдался богатый медосбор. Поговаривают многоопытные пасечники, что поболее ста килограммов от каждой пчелосемьи будет сдано меду в общинный медовый закром.
В такое время горячей медосборной поры сельская больница пустует, но врачи и медсестры всегда находятся на своем бессменном посту и дежурит «Скорая помощь». Стоят под седлами в пригоне три лошади, и всегда наготове легкая кошева, выездная «колесница».
Главврач Русина Перуновна сегодня утром вернулась с пасеки. Привезла она свежее пчелиное маточное молочко и пчелиный яд. В этот же день заказала Русина, чтобы изготовили в больничной аптеке мазь из пчелиного яда для Агаши.
Агаша, когда была на побывке в Медвежьем Мысе, рассказывала своим старушкам-похворушкам о том, что на нее невообразимо благотворно подействовали ванны из молочной сыворотки. И те расхваливали внешность «помолодевшей» Агаши:
– О, да ты, Агаша, очень молодо стала выглядеть!
И Агаша, восторженно улыбаясь, поднимала подол юбки, показывала коленки, которые раньше бывали часто болезненно-водянистыми, оплывшими. И объясняла подружкам, что кожа у нее на теле, от головы до пяток, посвежела, стала здорового, розоватого цвета.
– С живота и грудей морщины как ветром сдуло!
Неделю назад прописала Русина Перуновна для Агаши солнечные ванны, свежий бодрящий воздух, напоенный кедровым ароматом, запахом берез, трав, и речную воду.
Ходит Агаша загорать и купаться, что тебе на морской курортный пляж.
А разве красивая, модная одежда у Агаши – не лекарство омолаживающее? Идет Агаша по сельской улице, и кажется ей, что все мужчины на нее смотрят из окон домов. И сама собой Агаша не налюбуется: костюмчик на ней дорогой, на подметках ее туфелек иностранные слова. Купальник у Агаши модный из модных: ярко-синий, с ало-желтой окаймовкой. Этикетку, что была на купальнике, показала Агаша доктору, который спасал ее от «изюмной болезни». Тот прочитал и сказал «Купальник, Агаша, изготовлен во Франции для очень богатых женщин!»
Несколько дней назад Русина Перуновна назначила новый курс «омоложения» для Агаши: перед сном втирать в распаренную кожу лица кедровое масло. Этим чудо-маслом. Агаша «смолит» и нижнюю часть тела, начиная от пупка до пальцев ног. В лице и ногах главная женская красота – так считает Агаша.
И питание теперь у Агаши «омолаживающее». Она нажимает, согласно своим соображениям, на пчелиное маточное молочко, цветочную пыльцу, а не как раньше, бывало, в Медвежьем Мысе, на картошку: утром поднимется, кастрюльку толченой картошки, заправленной растительным маслом, благословит – и ложку оближет, да потом еще пол-литровую кружку чаю, забеленного молоком, выпьет – и на базар. Но теперь Агаша знает, что картошка для женского желудка вредна, она расширяет желудок, живот растет и обвисает мешком.
Много ли прошло времени, как началось Агашино «омоложение», а она уж про старость забыла и парусному цыгану о своей любви все уши прожужжала. И ходит теперь Агаша всегда с улыбкой на лице, не сутулится, как раньше бывало. Да и седины в волосах у Агаши вовсе нет. Избавилась Агаша от седых волос с помощью особого меда, который седые волосы усиленно питает, и они приобретают прежнюю, молодую природную окраску.
В маленьком селении не утаить секретов: каждая душа на виду, как черная ворона на снежной дороге. Вот так и получилось в этот самый день, когда встретилась у колодца Агаша со своей соседушкой Муной.
– Плохая новость пришла в Кайтёс. Андрей Шаманов попросил дать «размолвку». Отказался жениться на Богдане. Девушка очень переживает, плачет, Ах, какое несчастье в доме Перуна…
В полдень Агаша пошла на берег реки, прихватила с собой Мариану.
Не прошло и часу, как послышался радостный крик:
– Ага-ша! Приехал с пасеки Федор Романович! – махая рукой, Муна показывала, что надо идти домой.
Сердце Агаши приятно защемило: «Приехал мой желанный!»
2
Рано поднялся парусный цыган. Только солнце вышло на ребро из-за горизонта, он уже был в седле. Бежала лошадка рысцой, оглянулся старик, помахал Агаше рукой.
И начался грустный день у Агаши. Не дается золотой клад в руки Федора Романовича. Обидно.
Проводив за поселок Федора Романовича, вернулась Агаша домой. Села на скамейку у окна и готова была разреветься. Ладно, что появилась вовремя Мариана, а то не миновать слез.
– Мамуся, я заходила в детсад, – сказала девушка, – разучивала с малышами новую песенку.
– Смотри тут, Мэя, за ними чутко. Как бы они тебя не обдурили. Какое они тебе положили жалованье за то, что музыке и пению обучаешь ихних карапузов?
– Насчет этого я не спрашивала…
– Я вот тоже у них ни о чем не спрашивала, а зряшная вся эта наша бабья скромность, сколько уж ночей дежурю в ихнем детсаде… – недовольно проговорила Агаша и от какой-то затаенной обиды зло высморкалась в подол своего нового платья.
Утром пошла Агаша в больницу на «консультацию» к Русине Перуновне. Войдя в кабинет, села на стул и начала рассказывать:
– Русинушка-княгинюшка, в Медвежьем Мысе, по соседству со мной, жила Феклуша Сироткина. Ушла она на пенсию. Жила-поживала одиноко. Пустила на квартиру молодого буровика из нефтеразведки. А тут как-то захожу к Феклушке, глазам не верю. У Феклушки – живот арбузом выпирает. Спросила я у нее, что это случилось? Рассказала: «Я, Агаша, к доктору ходила. Говорю ему, мол, у меня силетер в животе завелся. Тошнит, будто ком какой временами к груди подпирает. Осмотрел меня доктор, сказал: никакого силетера нет. Рожать, девка, будешь. Беременная ты».
– Так-так, – улыбнувшись понимающе, сказала Русина Перуновна.
