Скучно в городе без коровы.
* * *
Механизм выделения молока у разных животных во многом сходен: железа — протоки — соски. Но китенку в воде сосать молоко трудно. Оно впрыскивается ему в рот под давлением. А есть животные, у которых сосков вовсе нет.
К ним относятся яйцекладущие млекопитающие — утконос и ехидна. Вылупившись из яйца, утконосик кормится молоком, стекающим по волоскам с разных местживота матери. Сосков тут нет. У этих животных мы наблюдаем законсервированную раннюю стадию эволюции млекопитающих. Скорее всего, у многих животных выделение молока проходило вначале похожим путем. По рудиментам (соски у мужских особей, включая и млекопитающего — человека) можно судить, что когда-то детенышей молоком могли кормить и самцы. Пословица «От быка молока не дождешься» в ветхозаветные времена эволюции родиться бы не могла.
Человек не мог оставить без внимания этот ценнейший продукт. Но живая «фабрика молока» требует много вниманья. Корову надо пасти, готовить ей на зиму сено, убирать навоз, доить. На протяжении веков все это было само собой разумеющимся делом. А нельзя ли, проведав тайны образования молока в живом организме, построить некую «искусственную корову» — химическое предприятие, на котором в одном конце цеха поглощался бы корм, а в другом этот корм, пройдя по трубам, котлам и фильтрам и претерпев множество тонких химических превращений, изливался бы белой жидкостью — молоком? Теоретически задача эта представлялась вполне выполнимой. Обнадеживала и практика. В 70-х годах в Англии и Германии были созданы установки, на которых растительные продукты превращались в молоко, неотличимое по виду от натурального. Вкус у него был, правда, несколько иной, но вполне приятный, приемлемый. С этим согласились и специалисты-диетологи, и просто едоки, которым давали продукт попробовать.
Несколько лет раздавался колокольный звон-радость — «молочная проблема разрешена»! Фабрики искусственного молока готовились построить в Индии, Англии, Германии. Но случилось, кажется, то же самое, что и у нас с искусственной осетровой икрой. Продукт походил на икру, но все-таки ею не был. Обнаружилось: для производства искусственного молока нужна не только картофельная ботва или сено, из которых организм коровы ухитряется делать полноценное молоко, но и дорогостоящий арахис. И не стало «машинное молоко» полноценным целебным продуктом. Разговоры о нем поутихли.
* * *
Варианты высокопродуктивного корма для малышей есть не только у млекопитающих. Как известно, не существует птичьего молока, но голуби и антарктические пингвины кормят своих детенышей отрыжкой, напоминающей творожную массу. Одна из рыб (дискус), живущая в Амазонке, кормит мальков желтой питательной слизью своего тела. Когда мамина порция корма съедена, малыши устремляются к папе и так вырастают на неком подобии молока. Вариант высокопитательной пищи давно обнаружен в улье. Матку рабочие пчелы кормят продуктом, который зовется пчелиным молоком (апилак). Без него матка не могла бы «червить» — откладывать в день до двух тысяч яичек, превышающих весом тело насекомого-матери.
Все живое высшего класса проходит стадию «молокососа». Тюлени кормят детенышей всего две недели. У человека этот период во много раз более долгий. Я помню деревенского пятилетнего малыша, уже понимавшего неловкость просьбы и тянувшего за кофту мать в укромное место — «дай сиси!». А на Аляске мне рассказали: эскимоски в прошлом кормили детвору грудью до пятнадцати лет.
Кровь с молоком! — говорим мы, глядя на здоровое лицо человека. Африканские масаи (сам наблюдал) лучшей едой и напитком считают коктейль из крови и молока. У бычка из яремной вены берется кровь и тут же в калебасе — посуде из тыквы — смешивается с парным молоком.
Европейца этот напиток вряд ли прельстит, но в еде ведь очень большую роль играют привычки и предрассудки. Китайцы в прошлом питали к молоку отвращенье, тогда как у многих народов молоко ценилось извечно. В Непале даже помазание на царство совершалось молоком, сметаной и творогом. И у разных народов таинственное скопление звезд на небе называется одинаково — Млечный (то есть молочный) Путь.
Фото В. Пескова и из архива автора. 25 марта 1994 г.
(Окно в природу)
Веселых случаев, всякого рода занятных историй, связанных с живой природой, в копилке «Окна» немало. Вот, например, папка с надписью «Небылицы». В ней вырезки из газет и журналов с явными заблуждениями, смешными преувеличениями и наивной уверенностью, например, что существует не только снежный человек, но и русалки.
Вот папка с надписью «Всякая всячина». Все тут подлинное, не вызывающее сомнений, подтвержденное снимками, но больно уж много всего и слишком пестро. Например, любопытнейший факт: когда в Альпах пробили туннель, соединивший Италию с Францией, перелетные птицы — скворцы, малиновки, дикие голуби, ласточки, — сокращая путь над горами, стали пользоваться туннелем. Или явление, похожее на первоапрельскую шутку, однако подлинное, тщательно исследованное учеными. Горностай оплодотворяет только что появившихся на свет детенышей, находя гнездо их по запаху матери.
Зародыши в организме малюток «дремлют» до той поры, пока самочки станут взрослыми. Китенок на жирном материнском молоке прибавляет в весе на сто килограммов в сутки. И так далее — в полном смысле всякая всячина, пестрая, не объединенная какой-нибудь темой.
А нельзя ли припомнить занятные, но суженные в некое руслице факты, привлекательные настолько, чтобы их можно было с интересом прочесть не только на сон грядущий, не только в электричке, но даже так вот — сидя на ослике?
Возьмем ходовое нынче слово «деньги». Кажется, что может быть далее от Природы! Но откуда выражение «денег — куры не клюют»? Могут ли куры в самом деле клевать деньги?
Могут. И об этом знают немало хозяек, потрошивших куриные тушки на кухне. В желудке у птиц находят крупный песок, камешки и нередко монеты. В детстве, помню, мама показала мне стертый гривенник из желудка петуха.
Иногда о таких случаях пишут газеты. Вот небольшая заметка двадцатилетней давности.
«В селе Долматове Курганской области у пенсионеров Смирновых в желудке курицы, предназначенной для лапши, обнаружили целый клад — восемнадцать истершихся — еле видно орла и решку — монет». Иногда в желудке у птицы находили и драгоценные камешки. Все это птицам, зубов не имеющим, надо для перетирания пищи.
Кто видел большие медные монеты двух прошлых веков, догадывается, что не в то время родилась поговорка насчет денег и кур. Родилась она раньше. Когда-то на Руси роль денег выполняли беличьи шкурки. Легко представить, каких размеров кошель был нужен идущему на базар. И потому самоценную шкурку скоро вытеснили ее символы — ушки от шкурки. Потом даже ушки стали делить. Кое-кто слышал, наверно: была в ходу денежка под названьем полушка. Это не что иное, как половина ушка от шкурки.
Кожаные деньги куры вряд ли клевали. Но вот при Иване IV Грозном стали чеканить деньги из серебра — мелкие, похожие на расплющенную горошину монетки с изображением всадника с копьем. Называть их стали «колейками». Отправляясь на базар, щепотку серебряных «копеек» обыкновенно клали за щеку, и продавец, получив деньги, тоже их прятал в столь же надежное место. Конечно, «копейки» терялись. И, надо думать, серебряные эти чешуйки очень охотно клевали куры. Вот тогда, скорее всего, родилась знаменитая поговорка.
Она отражает закономерность. А вот забавные случаи с деньгами уже бумажными.
Жители улицы Красноармейской в Кривом Роге стали однажды свидетелями занятной сцены. Из скворечника, стоявшего возле уличного забора, птицы деловито стали вышвыривать деньги. На улицу сыпались десятки и пятерки. Соседи Николая Коваленко, лихорадочно собиравшего эти дары, не понимали, в чем дело. Оказалось, Николай накануне обчистил родственницу и спрятал деньги в скворечнике.
А птицам клад не понравился. Любопытно, происходило это осенью, когда скворцы навещают свои жилища перед отлетом на юг.
А вот недавнее сообщенье в «Известиях». Житель Кзыл-Орды, не доверяя деньги банкам и кассам (кто им сейчас доверяет?!), хранил свои сбереженья в сарае. Решив однажды проверить наличие капитала, хозяин обнаружил в коробке труху. Деньги — девяносто пять тысяч — сожрали мыши. Известен случай, когда ассигнациями выстилали свои убежища крысы. В гнезде аиста я обнаружил однажды линялую трехрублевку.
А возвращаясь к деньгам металлическим, стоит вспомнить рассказ, который я записал в американском Парке Секвой. Когда этот парк-заповедник был учрежден, его посетили два известных биолога — профессор Уолтер Дин и профессор Уолтер Фрой. Расположившись заночевать под пологом леса, Уолтер Дин рядом со спальным мешком положил в шляпу очки и три монеты в несколько долларов. Утром, заглянув в шляпу, профессор обнаружил в ней лишь ошметок навоза с конной тропы. Профессор обвинил друга в неумной шутке. Но тот решительно заявил, что это дело не его рук. Но чьих же? Воришку обнаружили вечером, когда возвращались к ночлегу. На глазах у людей из палатки с вилкой в зубах убегала древесная, похожая на белку крыса. Разыскав нору воришки, биологи обнаружили в ней ночную пропажу.
