Воришек, любящих разного рода сверкающие вещицы, в природе довольно много. На Аляске в национальном парке Денали сойка (прозвище птицы — «пикниковый воришка») прямо из-под рук у меня увела пинцетик, которым я приготовился вынуть из пальца занозу.
Всем известна такая вороватость сорок и ворон.
А вот случай, в основе которого — иные повадки. Запорожец Анатолий Ткачук ловил спиннингом рыбу в Днепре. В один из забросов с руки у него соскочил браслетик с часами. Огорчение от потери скрашено было рыбацкой удачей — поймал Анатолий огромную щуку.
Представим теперь удивление парня, когда дома, начав потрошить рыбу, обнаружил он в щуке свою браслетку с часами. (Хвала московскому часовому заводу — часики тикали!)
Занятный случай, но чуда тут нет. Игру блесны хищники принимают за трепыхание рыбки. Шедший ко дну браслет соблазнил щуку. Впечатляет совпаденье — она же попалась и на крючок. Но и тут чуда нет. Щуки живут оседло. Известны случаи: оторвав одну блесну, хищница тут же хватала другую. И в заключение об акулах. Желудки этих прожорливых хищников приносят куда больше сюрпризов, чем куры и щуки. Акула всегда голодна и глотает все что попало. То, что не может желудок переварить, остается в нем без видимого вреда для хозяйки. В утробах акул находили часы, монеты, очки, банки консервов, кастрюли, бутылки, кортики в ножнах, гвозди, почтовые посылки. Однажды обнаружили даже помятую пишущую машинку. Во время Второй мировой войны в желудках акул находили пряжки матросских ремней, револьверы, ручные гранаты.
В одной из книг о войне я прочел: «В брюхе акулы американские моряки обнаружили капсулу с ключом от шифра, которым пользовались японцы».
В сравнении с этими находками стертый гривенник, обнаруженный в потрохах курицы, — сенсация маленькая. И все же, я помню, с большим интересом разглядывал эту монетку, не понимая, зачем это куры глотают деньги и камни.
Фото из архива В. Пескова. 1–4 апреля 1994 г.
(Окно в природу)
Думаю, всем интересно узнать, как сделан этот вот снимок — «Идут купаться». Был жаркий день. Все мы — режиссер, оператор, фотограф, дрессировщик и два медвежонка — устали. Оператор сказал: «Стоп, камера! Пойдемте купаться!»
И мы пошли к речке. Медвежата с удовольствием ковыляли на задних лапах, не расставаясь с людьми. Но, увидев воду, они вырвались и, как два футбольных мяча, скатились в нее с бережка. Минут двадцать, остывая возле воды, мы наблюдали возню медвежат, подымавших фонтаны брызг. А потом вместе с ними делали то же самое.
Где это было?
Сразу после войны во Владимирской области близ городка Петушки в лесной болотистой зоне был создан необычный зверинец. Его обитателям предстояло сниматься в фильмах. Создавал зообазу фронтовик-разведчик, зоолог и опытный охотник Георгий Георгиевич Шубин. Он был тут хозяйственником и дрессировщиком.
Для содержанья зверей под Петушками завели огороды, держали корову, коз, получали со скотобойни свежее мясо. Забота и хорошее питание были необходимы, поскольку большинство животных попадали сюда малышами. Их воспитывали, приучали к присутствию человека и дрессировали так, чтобы перед камерой они вели себя в соответствии со сценарием фильма.
Люди старшего поколения помнят превосходные, обошедшие экраны мира фильмы о нашей природе. Их делали режиссеры Александр Згуриди, Борис Долин, Агаси Бабаян, операторы Нина Юрушкина, Анатолий Казнин, Эдуард Эзов. Все сейчас — старики, а иных уже нет. Но имена их остались в титрах фильмов, которые время от времени появляются на телеканалах.
В тени всегда оставались дрессировщики. Но именно их усилиями достигался эффект естественного поведения животных в кадре.
Мастерами в этой работе были Георгий Шубин и Анатолий Жадан. Они хорошо знали законы поведения животных, знали границы возможного, преступать которые при съемках было нельзя.
Съемки часто велись в окрестностях зообазы, но со своими питомцами Жадан и Шубин выезжали в тайгу, в пустыню, на океанские побережья. Был ли в этой работе риск? Был. Шубин при съемке, например, нападенья волков на оленя мог подойти и отнять у голодных зверей добычу. И волки поджимали хвосты, признавая верховодство в стае за человеком, их воспитавшим. Но и при таких отношениях надо было уважать все тонкости поведенья животных.
Однажды беременная волчица Машка, у которой Шубин выщипывал шерстку возле сосков, чем-то была разгневана — по характерному сигналу волчицы на дрессировщика бросился волк Лобан и так отделал его, что, навестив друга в больнице, я увидел на койке человека в бинтах, походившего на шелковичный кокон.
Карьера волка-артиста на этом закончилась — Лобана пристроили в зоопарк. А Шубин, выбравшись из больницы, сразу вернулся к своим питомцам. И они, включая волчицу Машку, облизывали ему лицо, по-прежнему признавая главенство в стае.
После съемок идут купаться.
* * *
Анатолию Макаровичу Жадану пришлось однажды при мне решать задачу, предусмотренную сценарием. Надо было снять эпизод: косуля попала в ловчую яму, освобожденная человеком, она должна была выглядеть обессиленной. Как это сделать без вреда для резвой кинозвезды? Опытный зоолог знал способ. Небольшая клизма из алкоголя сделала свое дело — вынутая из ямы косуля на трясущихся ногах пошла к ручью и припала к воде.
Многих лесных артистов я хорошо знал. Вот с этими медвежатами, помню, мы кувыркались на лугу так, что от моей рубашки остались клочья. Подолгу я простаивал возле вольера с рысью. Она лежала невозмутимым, спокойным сфинксом. А на спине «сфинкса», как на матрасе, нежились четыре-пять кошек, для этого удовольствия проникавших в вольер, — родня! А с Георгием Георгиевичем Шубиным мы наблюдали однажды сорок, подлетавших к клетке, где обретались сороки-невольницы.
Чем занималась эта родня? Оказалось, птицы, состоявшие на хорошем довольствии в клетке, в зимний морозный день через сетку — из клюва в клюв! — давали мясо оголодавшим вольным подругам.
На базе жил грач, которого я, забавляясь, угощал сухарями. И всегда этот грач с подбитым крылом вел себя одинаково — через весь большой двор он шествовал к плошке с водой, размачивал в ней сухарь и принимался за трапезу. Тут дрессировки не было, все врановые — грачи, сороки, галки, вороны и вороны — до таких действий доходят своим умом.
Было на зообазе много разных животных. Часть из них заводили под какой-нибудь фильм. Но были тут ветераны, для которых в каждом фильме находилась хотя бы эпизодическая роль. В их числе был общий любимец Филька, недавно умерший от старости. Его не надо было дрессировать, роль его была всегда одинакова: филин таращил глаза и крутил головой, как бы удивляясь происходящему в тайниках леса.
На главные роли, как в хорошем театре, в фильме надо иметь дублеров. Во-первых, потому, что с «примадонной» на съемках может что-то случиться, и, во-вторых, одно животное не в состоянии выполнить все, что хотят сценаристы и режиссеры. Джой Адамсон, рассказывая, как снимался в Африке фильм «Рожденная свободной», назвала шесть исполнителей главной роли — львицы Эльзы. Одна львица смело входила в дом, другая в отличие от всех остальных безбоязненно ездила на крыше автомобиля, третья умела мастерски открывать двери. Все шесть животных были задействованы в фильме, а зрители принимали их всех за одну львицу Эльзу.
* * *
В одном из лучших фильмов, сделанных в Петушках («Тропой бескорыстной любви»), рассказывалось о судьбе маленькой рыси, выросшей в большого красивого зверя. На эту роль были взяты два рысенка из одного помета. Оба выросли в доме у дрессировщика, были к нему очень привязаны. Снимали их прямо в лесу без ограды. Но животные, как и люди, бывают умны, талантливы, а бывают и туповаты. Самочка в избранной паре была гением, а самец таковым не был. Потому самочка, нарабатывая опыт, все время снималась, а рысенок находил удовольствие в наблюдении за сороками. Но вот однажды умная героиня наполовину готового фильма решила, что куда интересней возни перед камерой экскурсия в лес. Она не побежала, а тихо пошла на огромных и мягких лапах-подушках. «Кунак! Кунак!» — звал дрессировщик. Но рысь как будто не слышала привычного голоса. Так и ушла. Судьба ее неизвестна. А вторую половину фильма пришлось снимать с ленивым, нелюбопытным дублером.
«Полгода мучились над тем, что беглянка могла бы сыграть в две недели», — рассказывает оператор Анатолий Казнин.
Возможно, с рысью как-то неверно повел себя дрессировщик. В похожей ситуации, когда в бега от камеры устремилась вполне ручная группа волков, дрессировщик Шубин скомандовал: «Съемки остановить! Всем молчать!
Повернуться спиной к волкам и идти!» И что же, странный прием сработал. Воспитанные в неволе волки испугались своей свободы, решили, что брошены, и вернулись все разом.
