Узнав это, Чжан Фу-цюань разорался:
— Ладно же, мы тоже будем работать спустя рукава! Цинь Дэ-гуй — член партии, болтает о справедливости, а как доходит до дела, так от него один вред. — Он сердито опустил на глаза защитные очки и пошел сам осматривать свод мартена. Вернувшись, он-злобно продолжал:
— Мастер Юань, а ты слишком труслив. Вот посмотришь, я сегодня так разделаю свод, что Цинь Дэ-гуй в ужас придет. Чего тут бояться, пусть пожнет то, что посеял.
Юань Тин-фа хотел только излить свою злость, а Чжан Фу-цюань неожиданно решил сорвать свое недовольство на мартене. Это очень обеспокоило Юань Тин-фа. Долгая работа на девятом мартене сдружила его с печью, каждую деталь которой он знал как свои пять пальцев. Во время ремонта мартена он относился к нему как к больному человеку, сам придирчиво следил за работой ремонтников, чтобы они не оставили никаких недоделок. И сейчас он стал отговаривать Чжан Фу-цюаня:
— Старина Чжан, ты уж, пожалуйста, не делай этого. Ведь человек не должен бросаться с ножом на своего старого друга.
— Цинь Дэ-гую можно, а мне, выходит, нельзя? — не мог успокоиться Чжан Фу-цюань. Он был уверен, что свод мартена выдержит тридцать плавок и тогда можно будет получить премию. А сейчас по милости Цинь Дэ-гуя с премией придется распрощаться. Эти мысли острой болью отдавались в его сердце. Не так давно в доме Юань Тин-фа он познакомился с молодой девушкой Сунь Юй-фэнь. Она ему очень понравилась, и он все время думал о ней. Он рассчитывал, получив эту премию, сделать девушке подарок, а теперь все пошло прахом — как тут было не рассердиться! Из своей зарплаты он ничего не мот выкроить, так как ежемесячно посылал ее домой, оставляя себе лишь на самые необходимые расходы. Он вообще мало получал премий, поэтому этой премии он придавал такое большое значение. Он твердо решил без ремонта свода довести количество плавок до тридцати и при сдаче смены без устали повторял сменщикам о том, что за состоянием свода надо следить особенно тщательно. Никогда раньше он так ревностно не относился к работе, как в эти дни. Даже в обеденный перерыв не отходил от мартена, а закусывая на ходу, не отводил глаз от свода. Поэтому известие о порче свода Цинь Дэ-гуем взвинтило его, и он не знал, на ком сорвать свою злость.
И Юань Тин-фа потратил немало сил, чтобы отговорить его от глупой затеи, и только когда Чжан Фу-цюань после долгих уговоров нехотя согласился не делать этого, старый мастер пошел домой.
3
Ночные фонари светили особенно ярко. На тротуаре слегка покачивались темные тени деревьев. Прохладный ласковый ветерок освежил разгоряченное лицо Юань Тин-фа. Обычно ночью по пути домой ему в голову приходили только приятные мысли, но сегодня на душе было невесело. Подойдя к дому, он несколько раз постучал в дверь, но никто не открывал, и он рассердился еще больше. Когда раздетая жена появилась, наконец, в дверях, он сердито прикрикнул на нее:
— Ты что ж это спишь как мертвая!
— Я и не заметила, как уснула, да так крепко! — Дин Чунь-сю подошла к постели, набросила на себя платье и, направляясь в кухню, заботливо сказала: — Ты полежи немного, а я быстро подогрею тебе ужин.
— Не надо, я не буду есть, — остановил ее Юань Тин-фа и сел на кан.
— Ты не заболел? — обеспокоенным голосом спросила она.
Юань Тин-фа молча сидел на кане и курил. Жена внимательно посмотрела ему в лицо и подумала: «Нет, это не болезнь, просто у него плохое настроение, уж не случилось ли чего на работе?» Она еще немного помолчала и снова спросила:
— Сегодня у тебя была скоростная плавка? — С тех пор как муж начал приносить премиальные за скоростные плавки, Дин Чунь-сю стала проявлять особый интерес к его работе. Она делала отметки мелом на внутренней стороне двери о всех скоростных плавках, чтобы потом подсчитать, будет причитаться ее мужу за этот месяц премия или нет, и в соответствии с этим рассчитать расходы на будущий месяц. На следующий день после каждой скоростной плавки она готовила хороший обед, отмечая этим успех мужа.
Юань Тин-фа вначале не одобрял эту «дверную бухгалтерию» жены и частенько подсмеивался над ней, но вскоре и сам признал удобство ее затеи. В любой момент он мог точно узнать, каковы его успехи за текущий месяц. Для этого достаточно было поднять голову и взглянуть на дверь. И теперь, если жена по какой-либо причине забывала спросить его о результатах плавки, он сам говорил ей: «Рисуй еще один кружок!»
В этом месяце уже было нарисовано пять кружочков, и до премии еще недоставало пятнадцати. Дин Чунь-сю с нетерпением ждала, когда их наберется необходимое количество и можно будет точно рассчитывать на покупку шерстяного халата для ее матери.
— Не напоминай мне лучше об этом, и так на душе тошно, — сердито ответил, наконец, Юань Тин-фа. — За весь год у меня не было такой медленной плавки, как эта. Подумать только, девять часов двадцать минут! Ну, не позор ли это? — Вначале он не собирался рассказывать жене об этой, истории, считая, что с нее достаточно и домашних забот, но сейчас он сам хотел поделиться с ней своими мыслями.
Узнав причину плохого настроения мужа, Дин Чунь-сю успокоилась и сказала:
— Уже поздно, ложись лучше спать! Нечего тебе переживать из-за этого. Я слышала, что другие смены дают плавку за двенадцать часов, так что ничего страшного не случилось. Сегодня плавка шла медленно, а завтра сделаешь скоростную, ведь не разучился же ты!
Но ее утешение только растравило рану Юань Тин-фа, и он с болью в голосе сказал:
— Я сейчас чувствую себя так, словно у меня связаны и руки и ноги.
Это признание весьма удивило Дин Чунь-сю; она села на кан, взяла в руки веер, обмахнулась и с тревогой спросила:
— Этого я что-то не понимаю. Кто может связать тебя по рукам и ногам?
И Юань Тин-фа рассказал жене о том, что Цинь Дэ-гуй сжег свод печи и поэтому труднее сократить время плавки. Услышав, что во всем виноват Цинь Дэ-гуй, она с досадой воскликнула:
— Ай-й-я! Это просто удивительно! Раз он виновник такого несчастья, то почему же в стенгазете так его расхвалили?
— В какой стенгазете? — нахмурил брови Юань Тин-фа.
— Да в нашей — для домохозяек, где же еще? — Она в раздумье покачала головой и добавила: — Я сразу же подумала, что это очень странно. Цинь Дэ-гуй еще такой молодой, как же он мог тебя перегнать? Тут следовало бы разобраться!
Хотя слова жены и обрадовали Юань Тин-фа, он решил ее урезонить немного:
— А ты завтра почитай стенгазету получше, вот и узнаешь, в чем дело.
— Я смотрю, у вас начальство бестолковое, — продолжала ворчать Дин Чунь-сю. — Ясно ведь, что парень допустил ошибку, зачем же его так хвалить? Не говоря уж о тебе, я тоже возмущаюсь.
Видя, что жена и впрямь расстроилась, Юань Тин-фа поспешно остановил ее.
— Давай спать, в этом деле и без тебя разберутся!
— Я думаю, все ваши начальники ослепли! — не выдержала она. Ее очень встревожило, что в этом месяце муж не получит премии.
Юань Тин-фа был очень недоволен начальником и парторгом своего цеха, но к директору завода Чжао Ли-мину относился с большим уважением. Объяснялось это тем, что директор очень ценил Юань Тин-фа. При встрече с ним Чжао Ли-мин всегда доброжелательно улыбался и разговаривал дружеским тоном, а на каждом совещании директор обязательно интересовался его мнением.
Когда чествовали передовиков скоростных плавок, директор сам приколол красную розу к куртке Юань Тин-фа, и тот, глядя в радостно-возбужденные глаза директора, растрогался и подумал, что наконец-то действительно настало время, когда к рабочему стали относиться как к человеку. Ведь при японском и гоминдановском господстве на долю рабочего выпадало одно горе, его считали бесправным животным.
Поэтому Юань Тин-фа прервал жену:
— Зря ругаешь все начальство без разбора!
4
Юань Тин-фа впервые попал на металлургический завод при японцах. Он стал разнорабочим в мартеновском цехе: подметал пол, собирал разбросанные инструменты, носил чай. Сталь плавили в то время японские рабочие, китайцев к этому делу не допускали. Но Юань Тин-фа начал тайком присматриваться к японским мастерам, стал изучать их приемы работы. Японцы обычно, беря пробу металла, выливали ее в маленькую формочку, охлаждали водой, разбивали ударом молотка и по разлому устанавливали количество углерода в стали. Использованные куски металла они выбрасывали, а количество углерода записывали в специальный журнал.
Юань Тин-фа тайком подбирал выброшенные куски и украдкой смотрел в этот журнал. Как-то один из японцев заметил, что Юань Тин-фа поднял выброшенный кусок металла и рассматривает его.
— Ты разве понимаешь что-нибудь в этом? — презрительно спросил он.
Юань Тин-фа уже хотел было сказать, что ничего не понимает, но увидел в глазах японца презрение: «Где уж тебе, безмозглой свинье, разбираться в таких вещах!» — говорил его взгляд. И Юань Тин-фа холодно ответил:
