Проснулась она от толчка в бок и громкой брани: «Ну, чего разлеглась, корова?! Думаешь, если притащила с собой эту дуру-училку с её подачками, так уже и королева?! Я в твои годы деньги зарабатывала, а не рвала одежду шляясь чёрт знает где. Давай, поднимайся! – Или ты думаешь, что мы с отцом, после работы, должны ещё и в квартире убирать, и жрать тебе готовить?! Да полы не забудь помыть – три дня немытые. И тумбочки под зеркалами протри, вечно пыль на них оставляешь».
Последняя фраза догнала её уже на кухне. Почти рассвело, когда она с трудом добралась до постели. Тело ломило и болело, и она уже больше не считала, что была несправедлива к родителям. Хорошо, что назавтра был выходной, и не надо было идти в школу. «В какую?» – успела подумать она, и провалилась в сон.
Ей снились обрывки кошмара прошедшей недели и чей-то назойливый голос: «Не трогали мы её, она сама. Нет. Не знаем. Она приехала с учительницей. Да. Да, конечно» … Прилетела оса и больно ужалила в руку. Она хотела поглядеть: не осталось ли жало, но не смогла, потому что плыла по реке. Двери открылись, она вступила за порог и полетела в пропасть…
Вздрогнув, она проснулась. «Пришла в себя, – сказала пожилая женщина в белом халате. Всё, мы поехали». Вокруг стонали и кричали. Пахло мочой, калом и ещё чем-то резким и ужасно неприятным. Она поняла, что опять находится в больнице, но абсолютно не помнила, как сюда попала. Утром, во время обхода, лечащая врач сказала, что её привезла бригада «Скорой помощи» с сильным кровотечением и большой потерей крови.
Палата была большая, на 20 коек, по 10 с каждой стороны, одним окном и одним умывальником, и шумная. В ней лежали как до- так и послеоперационные больные. Одни кушали, другие просили судно, третьим ставили уколы или капельницы. Кто-то постоянно заходил, выходил, умывался, мыл посуду. Одни храпели и стонали, другие громко смеялись, рассказывая анекдоты, третьи громогласно возмущались всем происходящим и грозились жалобами.
Она опять заснула. Это было единственное, чем она могла защитить себя сейчас от кошмаров реальности. Её постоянно будили – то поесть, то на процедуры, осмотры врача… Она механически двигалась, ела, пила, подставляла руки для капельниц… и опять засыпала. Говорили, что приходили родители, потоптались и ушли, не желая её тревожить. Ей было всё равно.
Он забрал её уже из психиатрического отделения. Женщина, с которой она жила была излишне льстивой и от этого неприятной. Но она привыкла. Несколько раз приезжали родители – звали домой. Ей было неловко с ними, и она отмалчивалась. Уговоры постепенно переходили на крики и угрозы. Тогда вмешивалась её соседка по квартире – тихим, но властным голосом она просила их удалиться, и они почему-то её боялись. О судьбе молодых людей, покалечивших ей жизнь, она узнала случайно, почти через полвека.
Когда муж умер, дети были уже взрослыми. Она с удовольствием готовила, убирала, делала уроки с двумя сыновьями дочки, гуляла с ними, играла, учила вести хозяйство молодую супругу сына – продолжая делать всё то, что делала на протяжении всей супружеской жизни.
Только теперь её никто никуда не приглашал, ни презентаций, ни обедов…. Пылились в шкафах ненужные вечерние наряды и коктейльные платьица. Но это её не сильно огорчало. Она то и с мужем не всегда знала, как себя вести на подобных приёмах, внимательно выслушивая и старательно исполняя все его инструкции. Она не могла пожаловаться на жизнь с ним. Относился он к ней хорошо, никогда не повысил на неё голос, ни разу не то, что не ударил, даже и не замахнулся. Она и в самом деле никогда ни в чём не нуждалась. А после рождения второго ребёнка он даже позволил ей завести несколько приятельниц и возобновить свои институтские знакомства.
Да. Дома было хорошо. Она на минутку отвлеклась от своих воспоминаний, выискивая взглядом в толпе просвет – долго там ещё? Но толпа стояла плотно. Гремела музыка. Что тут весёлого? Почему они все такие оживлённые?
На кладбище было тихо и спокойно. Пели птички. Кусались многочисленные комары – но это была малая дань за возможность отдохнуть от назойливого людского присутствия. Мужа она похоронила рядом с родителями и любовно ухаживала за всеми тремя могилками. Правда, после переезда в дом престарелых, она стала бывать здесь реже – не хватало денег на дорогу, и перестала приносить цветы – но она верила, что они понимают и прощают её, как понимала и прощала их она сама. Соседние могилы почти все были заброшены, кроме одной на которой всегда, аккуратными кустиками цвели свежие растения.
Однажды она застала на своей лавочке сухую сморщенную старушку. Та сразу же попыталась встать, но она сказала, что ничего страшного, лавочка большая и они поместятся. Старушка пожаловалась, что ходит на могилку сына, что ходить ей уже тяжело, а лавочку поставить некому. Единственный сын. Они помолчали. И старушка начала жаловаться на несправедливость судьбы. Её сын рос таким талантливым, хорошим, послушным мальчиком. Прекрасно учился в школе и, одновременно, в музыкальном училище. Его даже в консерваторию приглашали на совместные концерты и, после окончания школы, обещали принять без экзаменов сразу на третий курс. И надо же, такое несчастье – его сбила машина. Насмерть. Их было четыре подростка, троих насмерть, а один остался на всю жизнь в инвалидном кресле. И за что такая несправедливость? Водителя так и не нашли. Как можно таким людям права давать. Въехать прямо на тротуар возле школы. Говорили, вроде видели девочку, перебегавшую дорогу. Но она не верит. Наверное, был пьян. Одноклассники сына рассказывали, что машина даже не остановилась, резко дала задний ход и уехала.
Что-то неуловимо-знакомое чудилось ей и в этом рассказе, и в этой женщине, которую она никогда не видела.
– Вы хорошая мать, – она подошла к соседней могиле, – красивые цветы. Но её интересовали не цветы, а надпись.
– Он мог стать великим музыкантом, – между тем продолжала женщина, – а те ребята, которые пострадали вместе с ним, Вы и представить себе не можете – какие это были золотые ребята, умные и талантливые…
Она молча уходила, а ей вслед нёсся печальный и горький рассказ о несправедливо загубленных молодых жизнях. Единственное место, где она могла отдохнуть, больше не существовало.
Дом престарелых. Кровать и тумбочка в комнате на четырёх, и вещи в камере хранения. Вечные жалобы жильцов на болячки, жизнь, жестокость и неблагодарность детей…
У неё дети хорошие. Они её не выживали, не выгоняли, просто сказали: «Мама тебе уже тяжело наводить порядки, готовить, поддерживать чистоту. Мы наняли помощницу по дому». Она смутилась, и даже немного загордилась – каких заботливых детей воспитала. А дочь продолжала: «Мы решили, что в доме престарелых тебе будет лучше, там все твоего возраста, будет с кем поговорить, пообщаться… Мы все заняты своими делами, тебе скучно с нами, что ты будешь делать целыми днями одна в пустом доме?!».
Она попробовала робко возразить про телевизор, сад, библиотеку, компьютер, приятельниц, наконец… Но дети не дали ей даже закончить предложение.
– Телевизор и книги есть и там.
– Парков в городе предостаточно.
– Бабушка, зачем тебе компьютер, – смеялись внуки, – ты же уже старенькая…
Бедные детки, они хотели сделать как лучше для неё. Они думают, что старикам со стариками, в общежитии, лучше, чем с собственными детьми в своём доме. Но разве можно их за это винить?!
Нет, дети её не бросили, навещали время от времени, или вот как сегодня, брали с собой на прогулку. Она вспомнила, что поступила вопреки просьбе сына, и ей на мгновение стало неприятно. Но что она такого сделала? Они просили её посидеть в машине, пока будет идти концерт, объясняя, что для неё музыка будет слишком шумной, да и вряд ли ей понравится тяжёлый рок. Но в машине было жарко, а здесь, под деревьями – тень. Правда она уже жалела, что поступила так. Сесть было не на что. Она устала, и к тому же переживала, что скажут дети. А вдруг машину и в самом деле ограбят? Она даже съёжилась от такой мысли.
Какое-то движение, уловленное боковым зрением, переключило её внимание. Рядом пританцовывала девушка. Вот тоже одинокая Душа, ищет внимания. И почему девушки так хотят замуж? Разве замужество спасает от одиночества? А почему я подумала «тоже»? Я ведь никогда не была одинока: родители, школьные друзья, сокурсники, знакомые, муж, дети…
Прямо на неё, через объектив фотокамеры, смотрел молодой парень. Он явно фотографировал её. Именно её! Впервые в жизни! Не детей на её фоне, не смазливенькую жену нужного человека… «Почему меня? – устало и растерянно думала она, сосредоточенно и напряжённо глядя в объектив… – Меня! Меня! Радостно звучало изнутри». Она была почти счастлива. И вдруг, неожиданно для себя, поняла – как одинока была всю свою жизнь.
