Со снимка, ему улыбалась его Снежана. Юная и чернокудрая, она присела в изящном глубоком книксене посреди огромной ледовой арены, окружённой трибунами, заполненными, аплодирующими стоя, людьми.
Она никогда не была одинока. Сначала родители. Потом школьные друзья. С сокурсниками и знакомыми по увлечениям – поддерживала отношения годами. Невысокая, крепко сложенная, она никогда не страдала от недостатка ухажёров. Замуж вышла по обоюдной любви. Родила двух прекрасных деток. Ни разу не изменила мужу.
Теперь у неё уже три прекрасных внука и одна внученька. Мужа она похоронила. Мужчины ещё и теперь пытаются за ней ухаживать. Только ей этого уже не надо. Она даже представить не может кого-то рядом с собой – сидеть в тех же креслах, мыться в той же ванне, пользоваться тем же унитазом… Её брезгливо передёрнуло от этих неприятных мыслей. Она бы с удовольствием подумала о чём-то другом, но думать было не о чём. Мысли текли беспорядочными обрывками, возвращая её к прошлому, но и там им не за что было зацепиться.
Она росла тихой послушной девочкой. После первого же наказания за то, что мешала взрослым разговаривать, приставая со своей разбитой коленкой, она больше никогда не обращалась к ним за помощью, что бы ни случалось.
Так было и тогда, после той злосчастной поездки всем классом в лес. Их было четверо – её лучших друзей, за которых она всегда решала задачки и писала домашние сочинения. Она кричала от боли и стыда, плакала, просилась, а потом просто сжала губы и почти молча терпела. Резкая боль сводила с ума, пронизывая насквозь, и она потеряла сознание.
Очнулась она в больнице, и никак не могла сообразить, где находится, и что это за мужчина сидит рядом с кроватью, и держит её руку. Прошедшее казалось страшным сном. Она попытала высвободить руку и тут же вскрикнула от резкой боли, пронзившей всё тело.
– Лежи спокойно, не шевелись, – сказал мужчина, – тебя только что прооперировали. Ты потеряла много крови. Она слушала его, а в сознании, чёрной неразрешимой бедой, громоздились ужасающие мысли. Собственно, это была одна мысль, направленная на разные объекты. Ей было невыносимо стыдно. Что она скажет родителям? Как покажется в школе? Как она посмотрит этим ребятам в глаза? Какая мерзость. И хоть разум восставал, не находя ни грамма её вины, чувства были переполнены стыдом и отчаянием.
Дверь открылась. В палату вошёл врач.
– Надо сообщить в милицию и вызвать родителей, – сказал он.
– Не надо… – тихонечко попросила она.
– Что не надо? – в один голос удивились мужчины.
– Не надо ни родителей, ни милиции, – повторила она, удивляясь своей отчаянной смелости.
– Ты не хочешь, чтоб их судили?
– Нет.
– Но почему?
– Тогда все узнают, что случилось, и будут тыкать в меня пальцами.
– Но родителям же надо рассказать.
– Не надо, пожалуйста, а то они меня накажут, – попросила она робким голосом.
Мужчины переглянулись и вышли из палаты.
Через некоторое время они возвратились.
– Сколько тебе лет? – спросил врач. – У тебя уже есть паспорт?
– Да, мне летом исполнилось шестнадцать.
Мужчины опять переглянулись и врач, пожав плечами, ушёл.
– Как я сюда попала? Ребята привезли? – спросила она, краснея от стыда. – И кто Вы? Почему Вы здесь возле меня?
Мужчина несколько минут молча постоял возле окна, а затем, резко повернувшись, решительным шагом подошёл к кровати.
– Посмотри на меня! – сказал он. – Я очень старый и страшный?
Ей не хотелось огорчать его, и она ответила, что он молодой и очень симпатичный.
– Послушай меня очень внимательно, девочка! – мужчина нервно вышагивал по палате, то останавливаясь и заглядывая ей в глаза, то отворачиваясь к окну. – Мне уже почти сорок, а тебе шестнадцать – это большая разница. Но у меня есть всё, чтобы обеспечить своей жене и детям нормальную жизнь.
«У него есть жена и дети… – подумала она. – Интересно, кто он такой? Для чего он мне это рассказывает? Чего он хочет от меня?»
– Вы отец одного из моих одноклассников? – спросила она вслух.
Он в недоумении уставился на бледное измученное существо, с огромными детски-невинными глазами и обескровленными губами. Она явно его не понимала.
– Нет, я не имею к этим подонкам никакого отношения.
– Но кто Вы тогда?
– Я случайно наткнулся на вас в лесу, во время своей ежедневной пробежки. Отнёс тебя к себе на дачу и вызвал знакомого врача, ты его видела.
Она хотела ещё спросить, но постеснялась. Получалось, что он спас её, и она тут же принялась горячо благодарить его за это. Оставался не решённым вопрос как быть с родителями. Ей с большим трудом, после обращения преподавателя, разрешили на три дня поехать с классом в лес. Один день уже прошёл. А как же мои вещи? Они же все остались там. А одежда, в которой я была? Что с ней? Они убьют меня.
Принесли капельницу для переливания крови. Мужчина попрощался и вышел. Медсестра писала что-то, сидя к ней боком у расположенного возле окна стола.
Когда она открыла глаза, капельницы уже не было. В палате было темно. Полукруг неяркого света от настольной лампы, стоящей на столе, оттенял профиль читающего человека – её давешнего спасителя. Она пошевелилась и он повернулся. Она пошевелилась ещё раз – боли почти не было. И она попыталась сесть.
Подожди, я помогу тебе, – он подошёл и, поддерживая её под спину, подставил подушки так, чтобы она могла полусидеть на кровати. Ей были неприятны его прикосновения. Она не привыкла, чтобы к ней касались. Но очень приятна его забота – ещё никто, никогда, не проявлял к ней такого внимания.
– Я хочу окончить наш разговор… – мужчина задумчиво посмотрел в сторону окна. – От его результата будут зависеть мои дальнейшие действия. Согласна ли ты, после окончания школы, выйти за меня замуж? Если ты согласишься – я буду решать все твои проблемы, и ты никогда ни в чём не будешь нуждаться. Если нет – я сейчас уйду, и ты никогда больше меня не увидишь.
«Замуж? Она? За этого старика? – первым желанием было расхохотаться ему в лицо. – Да он спятил». Но это было бы невежливо и оскорбительно. Он же спас её, сидел возле неё в больнице, был к ней так внимателен! А если она скажет «нет» -это ведь тоже обидит его. Он уйдёт, и она останется совсем одна со своими проблемами. Никогда ни в чём не нуждаться – об этом только и говорили все её знакомые девчонки. Она наконец-то уйдёт из-под опеки родителей, перестанет постоянно прислуживать им, и станет независимой. Самостоятельной дамой с деньгами. Она представила себя в огромной шляпе, с нарочито небрежно накрученным шарфом поверх бежевого пальто, выходящей из машины, с собачкой на поводке. И улыбнулась.
– Я вижу: ты согласна, – поймал её улыбку мужчина.
– Мне надо домой, – сказала она.
– Не волнуйся, я же пообещал, что буду решать все твои проблемы.
У неё в груди словно разверзлась, уже начавшая было закрываться, пропасть. «Разве я уже согласилась?! – рвалось с языка. Но она промолчала, сама удивляясь своей мудрости. – Мне ещё почти год учиться – он передумает. Он же не знает меня. Родители всё время твердят, что я тупая, ленивая неумеха. Он со временем тоже поймёт это, и передумает».
В означенное время, все её соседи могли наблюдать, как к дому подкатил школьный автобус, из которого вышла девочка в больших темных очках, и в сопровождении учительницы, нёсшей её сумку и большой пакет, поднялась в свою квартиру. Учительница долго и подробно извинялась перед её родителями – вот мол, недоглядела, девочки подрались, одежда… синяки и ссадины. Говоря всё это, она доставала из пакета коньяк, несколько палок сервелата, баночку чёрной икры… а в конце передала пакет с деньгами – компенсацию от школы за испорченную одежду.
Лёжа в своём уголке, девочка слышала, как учительница уговаривала родителей не поднимать этого вопроса, и рассказывала им о некой элитной школе, закрытой, с самыми лучшими преподавателями и программами, куда она сама, по своим связям, может перевести их ребёнка. И просила теперь не ругать и не трогать её, а дать отлежаться и отдохнуть.
Родители, в свою очередь, рассказывали учительнице, как они любят своё чадо, как стараются сделать всё от них зависящее, для её счастья. Она слушала этот, становящийся всё более громким и беспорядочным разговор, и думала – как была несправедлива к родителям. Ведь она считала, что они совсем о ней не заботятся, только используют как прислугу и бесконечно шпыняют, а вот они, получается, любят её и переживают за её жизнь.
Проснулась она от толчка в бок и громкой брани: «Ну, чего разлеглась, корова?! Думаешь, если притащила с собой эту дуру-училку с её подачками, так уже и королева?! Я в твои годы деньги зарабатывала, а не рвала одежду шляясь чёрт знает где. Давай, поднимайся! – Или ты думаешь, что мы с отцом, после работы, должны ещё и в квартире убирать, и жрать тебе готовить?! Да полы не забудь помыть – три дня немытые. И тумбочки под зеркалами протри, вечно пыль на них оставляешь».
