Они вошли в комнату.
— Вот! — Мэлс торжественно распахнул штору и указал на окно, за которым ползли далеко внизу через мост огоньки машин и светились звезды Кремля. — Красиво, правда?
Полли обернулась к нему, прикусив губу, чтобы не рассмеяться. Мэлс обнял ее и поцеловал.
— Мэл, — она чуть отстранилась. — Ты целовался когда-нибудь?
— Конечно… Три раза…
— Погаси свет, — сказала она.
Боб и Бетси сидели на диване в пустой гостиной.
— Понимаешь, весь Хемингуэй — в подтексте, — горячо говорил Боб. — Хэма нельзя читать впрямую, как Шолохова или Горького, у него все между строк, как бы на втором плане… Тебе интересно?
— Очень… — тоскливо откликнулась Бетси.
— Понимаешь, вот у него в рассказе сидят два человека и говорят о каких-то пустяках — о погоде или о пейзаже за окном. Казалось бы, ничего не происходит. Но на самом деле каждый из них в этот момент думает совсем о другом и переживает совсем другие чувства, понимаешь?..
— Да, — сказала потерявшая терпение Бетси. Она сняла с него очки и впилась в губы.
— Подожди… Ну, подожди… — шепотом сказала Полли. Она спустила ноги с дивана, застегнула пуговицы на блузке. — Я с визитом к сэру Джону…
— Куда? — приподнялся Мэлс.
— В туалет, куда! — сердито прошептала она. — Подожди секунду, я сейчас… — она выскользнула за дверь.
Мэлс остался сидеть в темноте, закинув ногу на ногу, нетерпеливо поглядывая на дверь… Потом поменял ногу… Потом сидел, зажав ладони между коленей, раскачиваясь вперед и назад…
Наконец он вышел в коридор, тихонько постучал в туалет, заглянул, посмотрел в ванной, в одной комнате и в другой… В гостиной сидели Фред, Боб с Бетси и еще несколько гостей.
— А где Полли? — спросил Мэлс.
Они оглянулись на него — и вдруг грянул дружный хохот. Они смотрели на растерянного Мэлса, всклокоченного, в расстегнутой рубахе — и покатывались со смеху.
— Это называется — провести вечер с Пользой! — сказал наконец Фред. — Твоя Полли давно дома спит!
— Продинамила? — спросил Боб.
— Спи спокойно ночью, мама, — мы болеем за «Динамо»! — дружным хором подхватили девчонки.
Мэлс налил себе вина, отошел и сел в стороне в кресло. Фред сел рядом, хлопнул его по плечу.
— Да ладно, не расстраивайся!
— У нее кто-то есть? — мрачно спросил Мэлс.
— Мой тебе совет, — сказал Фред. — Если это просто так — не трать время. Найди что-нибудь попроще.
— Это не просто так, — сказал Мэлс.
— Тогда зачем спрашивать? — пожал плечами Фред. — Смотри, любой из них, — указал он на парней, — и еще сто человек скажут тебе, что были с ней. И все соврут. Каждый пытался — и все проплыли по левому борту…
— А ты?
— Я безнадежен, — вздохнул Фред.
— Почему? — не понял Мэлс.
— Потому что у меня папа академик, потому что учусь на дипломата, потому что у меня есть машина и эта квартира. А она — Польза. Она всегда все делает наоборот.
Мэлс угрюмо смотрел в пол.
— Слушай, — толкнул его Фред. — Ты вообще барался с кем-нибудь? У тебя хоть одна женщина была? Если честно?
Мэлс неопределенно повел головой.
— Понятно… — сказал Фред. — Ну вот, уложил ты чувиху в постель. Что ты с ней делать-то будешь?
— А что сложного? — буркнул Мэлс.
— Что ж за темный народ! — вздохнул Фред. — Всех просвещать надо… Пойдем!
Они прошли в кабинет Брусницына-старшего, где на огромных стеллажах стояли книги и модели самолетов. Фред вытащил несколько томов энциклопедии и достал переплетенную в серую обложку книгу.
— На, почитай на досуге. Все какая-то польза будет… Только… — предостерегающе поднял он палец. — Ни одному человеку! Дома, за тремя замками! В крайнем случае съешь, как шпион адреса и явки!..
Мэлс осторожно приподнялся на кровати, присмотрелся в темноте — Ким мирно спал. Надсадно кашлял в своей комнате отец, за стеной раскатисто храпел сосед. Мэлс вытащил из портфеля книгу Фреда и включил фонарик.
На серой скучной обложке крупно значилось «Начертательная геометрия». На второй странице — шрифтом, стилизованным под арабскую вязь, — непонятное слово «Камасутра». Мэлс перелистнул дальше. Страницы были поделены надвое, слева шли столбцы текста, а справа для наглядности — подробно прорисованные парные фигуры. Он прочитал первые строчки, тотчас захлопнул книгу и воровато огляделся в темной комнате. Сполз вниз по подушке, накрылся одеялом с головой и углубился в чтение…
Мэлс медленно шел между танцующих пар, неловко, искоса поглядывая по сторонам. Под общую музыку каждая пара двигалась в своем танце, полуобнаженные фигуры скользили друг по другу, переплетаясь в причудливые узоры. Неожиданно он увидел Полли — она танцевала одна, глядя на него и ожидая его. Он подошел вплотную, глаза в глаза, невольно подчиняясь ритму ее танца и уже не замечая никого вокруг…
Мэлс спал, раскинувшись на кровати, и улыбался во сне.
А в это время отец, восседая на унитазе в уборной, разинув рот с давно погасшей папиросой, читал раритет из библиотеки Брусницына-старшего. Время от времени он поднимал потрясенные глаза и, сверяясь с текстом, переплетал прокуренные пальцы, пытаясь понять — что и как…
Под проливным дождем стиляги мчались по улице, на каждом перекрестке разбегаясь веером по одному-двое. Следом, громыхая подкованными ботинками, неслись бригадмильцы.
Полли кинулась в одну сторону, Мэлс схватил ее за руку и потащил в другую. Оглядываясь на ходу, поднимая тучи брызг в лужах, они пробежали через арку. Полли споткнулась и остановилась.
— Быстрей! — дернул ее Мэлс.
Она скинула ботинки и помчалась дальше босиком. Они юркнули в метро, бегом спустились по эскалатору, лавируя между пассажирами, и остановились за массивной колонной на станции, прижавшись друг к другу, мокрые с головы до ног.
— Полли… — неуверенно начал он.
— Что? — подняла она лицо со стекающими из-под промокшей «венгерки» каплями. Без ботинок с «манной кашей» она едва доставала Мэлсу до плеча.
— Полли… я…
Из тоннеля вылетел поезд, загрохотал мимо вагонами, тормозя.
— Что? Не слышу!
— Я тебя люблю! — повторил Мэлс, перекрикивая грохот колес.
Полли с хитрой улыбкой развела руками: не слышно.
— Я! Тебя! Люблю! — прокричал Мэлс.
Поезд остановился, из открывшихся дверей на перрон хлынул народ.
— Ну пока, Мэл? — Полли шагнула к дверям.
Мэлс поймал ее за руку.
— Подожди… А ты ничего не хочешь сказать?
— Хочу… — кивнула Полли.
Поезд тронулся, набирая скорость.
— Что?.. Не слышу!.. — Мэлс со счастливой улыбкой наклонил к ней голову.
— Ты дурак, Мэл! — крикнула она.
Улыбка спозла с его лица.
— Надо было столько времени строить из себя неизвестно что, вместо того чтобы просто сказать эти слова! — крикнула она…
Они целовались у колонны под осуждающими взглядами пассажиров. Полли стояла босыми ногами на высоких ботинках Мэлса посреди натекшей с мокрой одежды лужи.
Брусницын-старший заглянул в комнату к сыну. Фред, подстелив газету, красил поскуливающего Капитала в розовый цвет.
— Пожалел бы бессловесное животное, — сказал отец. — Зеленый или желтый — куда ни шло, но розовый, согласись, уже перебор… Зайди ко мне…
Он сел в кресло в кабинете и показал Фреду, чтобы тот закрыл дверь.
— Федор, — начал он. — Я каждый раз звоню тебе с дачи перед выездом. У тебя вполне достаточно времени прибраться. Почему я нахожу в собственном кабинете этот бронежилет? — он вынул из ящика стола лифчик.
— Ну, Бетси, оторва… — прыснул Фред. Забрал у отца улику. — Извини, пап.
— Размер, конечно, аппетитный, но почему этим надо заниматься в моем кабинете? Что здесь, — оглядел он книжные шкафы и модели самолетов, — может навеять эротические мысли? Я понимаю, можно оставить в гостях заколку, шарфик… невинность, в конце концов, но объясни, как можно уйти без лифчика? И потом, Федор, однажды что-нибудь подобное найдет мама, и тогда у меня, а не у тебя, будут проблемы!
— Все-все-все! — замахал руками Фред. — Извини, пап. Сам лично каждую на выходе буду проверять! — он взялся за ручку двери.
