Супругу министра звали Зухра. С первых же минут знакомства между женщинами завязалась дружеская беседа, словно они знали друг друга давно.
Байбагулов повел Умара в сад, где под чинарой был накрыт стол. В медном котле парился рис с кусками баранины. На столе белел овечий сыр, рядом курчавилась свежая зелень, стояли глиняные чаши с кислым молоком, на фаянсовом подносе блестела пятнистой чешуей вареная рыба: глиняный кувшин с холодным красным вином высился над грудами лепешек. Байбагулов налил в глиняные чашки вино, протянул Умару.
— Давай поднимем наши бокалы за то, чтобы всегда над нами было чистое небо и чтобы мы, военные, всегда были без работы.
Они чокнулись и молча осушили свои чаши.
— Пока вино не ударило в наши головы, хотел бы с гобой посоветоваться. Вчера я был у премьер-министра и он поинтересовался состоянием вооружения армии. Я доложил ему, где и по какой цене мы закупаем вооружение. Он посоветовал нам закупать оружие у Пакистана.
— Но у нас же контракт с Россией! Мы не можем в одностороннем порядке расторгнуть его. Это чревато для нас.
— С Россией сейчас дело иметь дохлый номер. Ей не до нас. Да и далековата она стала. Нам надо сближаться с южными соседями, завязывать с ними более тесные военные контакты. В советское время мы были от них отторгнуты, а сейчас наступили другие времена. Нам нужна своя военная доктрина, ориентированная на юго-восточных соседей.
Слушая министра, Умар неожиданно почувствовал тоску по родине. Министр говорил о России как о чужом государстве… В сердце защемило. Он никак не мог привыкнуть к мысли, что уже нет той Родины, во имя которой не раз рисковал жизнью и имя которой произносил с трепетом и гордостью.
Байбагулов замолчал и вопросительно посмотрел на Кархмазова.
— Что скажешь?
— Я думаю, что Россия нас неправильно поймет. В данный момент и в будущем ее нельзя сбрасывать со счетов. Россия была и останется могущественной державой. Сейчас у нее временный спад, но он пройдет, и если мы пойдем на конфронтацию с ней, мы жестоко проиграем, Я понимаю премьер-министра. Его интересует сближение с Пакистаном и Ираном не столько с экономической точки зрения, сколько с политической. Бывшие республики Советского Союза кинулись в объятия к своим западным и южным соседям. Рады, что те им дают кредиты и завалили прилавки товарами. Простому человеку что надо? Чтобы он мог без блата и длинных очередей свободно купить любой товар. Но простой человек не может просчитать, каковы будут последствия такого дружеского «объятия» капиталистов. А они любят считать деньги и за красивые глазки, просто так, ни цента не дадут. Придет время, и они потребуют возврата долгов. А где их взять, когда своя экономика не работает? Россия выдержит, что нельзя сказать о бывших ее союзных республиках, Допустим, мы на выгодных условиях закупим у Пакистана оружие. Но что будет, если между нами возникнет политическое разногласие, и Пакистан прекратит поставку оружия и комплектующих частей? К кому мы повернемся? Опять к России? Но простит ли она нам наше предательство? Думаю, а я в этом твердо убежден, что единственный верный и надежный союзник для Узбекистана — только Россия. Да, она сейчас переживает не лучшие свои времена. Она раздирается политическими междоусобицами, но недалек тот день, когда в России зазвонят колокола и несдобровать тем соседям, которые в трудные годы ее предали.
Байбагулов, пристально глядя ему в глаза, неожиданно спросил:
— Тоскуешь по Родине?
— Да. Но только не знаю, по какой Родине. Дудаев предлагал перейти к нему на службу, когда я отказался, обозвал предателем. Россия тоже от меня отказалась. Выходит, никому я не нужен.
— Почему не нужен? Нам нужен, — подал голос Байбагулов. — Здесь твой дом.
— А надолго? — пытливо глядя в глаза министру, неожиданно спросил Умар.
Байбагулов, не ждавший такого прямого вопроса, уклонился от ответа и философски произнес:
— Все мы временные гости на этой земле. Аллах дал нам жизнь и забыл про наш разум. Вот и куролесят народы между собой… Давай еще по чарочке, что-то мне захотелось выпить. Давно такого желания не испытывал.
Из кувшина Умар разлил вино по чашечкам, подал Байбагулову. Тот взял, но не спешил пить, а вместо этою сказал:
— Мне нравится твоя честность и твой ход логических мышлений. Но мы с тобой люди военные и должны подчиняться тем, кто нами сверху повелевает. Я тоже сторонник дружбы с Россией и уверен, что ни в коем случае нельзя пренебрегать этой дружбой, но, к сожалению, времена наступили другие и диктуют другую политику по отношению к нашим соседям. Что касается предложения премьер-министра по поводу закупок оружия, завтра на военном совете мы этот вопрос подробно обсудим и свои соображения доложим премьер-министру… А теперь еще об одном, что касается лично тебя, генерал. По своей служебной деятельности тебе уже не раз приходилось бывать на различных мероприятиях высшего эшелона гражданской власти. Когда зампрокурора республики пригласил нас на шашлык, я уже беседовал с тобой на эту тему, но, видно, ты не до конца понял, чего я от тебя хотел. Я надеюсь, ты не обидишься на меня, если вновь вернусь к этой теме. Думаю, это пойдет тебе на пользу. Тебе надо основательно научиться вести себя с гражданскими чиновниками высшей власти. Умный человек, прежде чем перейти реку, покрытую льдом, попробует лед на прочность и, убедившись, что он выдержит, только тогда делает первый шаг. В общении с ними тебе нужен именно такой подход. Мы с тобой люди военные, порою сами проявляем нетерпимость и грубость к подчиненным и те покорно и терпеливо сносят наше хамство. До сих пор не могу забыть случай, который произошел со мной. Будучи командиром полка, я был вызван к командиру дивизии генералу Зайцеву. Проехал по бездорожью пять часов и усталый, как черт, зашел к нему в кабинет. В это время он по телефону на повышенных тонах с кем-то разговаривал. Стоя у двери, я терпеливо ждал, когда он закончит разговор и обратит на меня внимание. Он закончил разговор, с яростью опустил трубку на аппарат и, зло сверкая глазами, уставился на меня. Я, как положено по уставу, представился: «Товарищ генерал-майор, полковник Байбагулов по вашему приказанию прибыл». Он выпучил на меня глаза и рявкнул: «Пошел вон! Завтра придешь». Пришлось возвращаться обратно в часть. На следующий день я вновь предстал перед ним. Он посмотрел на свои ручные часы и недовольным голосом говорит: «Полковник, вы опоздали на пять минут. На первое время объявляю замечание». Самодур высшей категории и ничего не поделаешь. Это я к чему? Вчера, когда мы с тобой были у помощника премьер-министра и он задавал тебе вопросы, я обратил внимание на то, что ты не слишком почтительно отвечал на его вопросы. Я понимаю тебя: этот человек далек от проблем армии и вопросы порою задавал недостаточно квалифицированные, но ты не должен был забывать, с кем имеешь дело. Ты, дорогой мой генерал, по стойке смирно его не поставишь, а он тебя в два счета поставит! Одно его слово — и ты с космической скоростью распрощаешься со своей должностью.
На лице Умара промелькнула улыбка, и это не ускользнуло от Байбагулова.
— По твоей улыбке вижу, что ты не очень прислушиваешься к моим советам.
— Моя улыбка, товарищ министр, вызвана самыми добрыми чувствами к вам за полезные советы. Думаю, что после нашей беседы я сделаю соответствующие выводы.
— Разговор я завел неспроста. Ты должен понять значение занимаемого тобой поста. Ты не просто генерал, а генерал правительственного значения. В случае моей болезни или ухода в очередной отпуск, по Уставу тебе положено замещать меня, соответственно ты автоматически становишься членом правительства… Я тебе это к чему говорю? На днях, в беседе с японским министром иностранных дел, я такое ляпнул своим языком, что переводчик вынужден был мне сказать: если он досконально переведет мои слова, то это может вызвать политический резонанс. Восток — это тебе не Запад. Здесь все воспринимается по-особому. Прежде чем слово сказать, надо подумать, как оно будет воспринято собеседником и каковы будут его последствия для тебя… Вчера, когда мы уехали от помощника премьер-министра, не успел я войти в кабинет, как раздался звонок премьер-министра и он высказал свое недовольствие по поводу твоего разговора с его помощником. Знаю, тебе с твоим взрывным характером трудно…
Умар, склонив голову, молча слушал его. К ним подошла Наташа.
— Я вам не помешаю?
Байбагулов, восхищенно глядя на нее, галантно ответил:
— Ваше присутствие, Наталья Дмитриевна, для нас полная чаша янтарного вина.
— Спасибо за комплимент.
Байбагулов взял ее под руку, подвел к костру, где в медном котле варился плов.
— Наталья Дмитриевна, как вы думаете, кто должен готовить плов, мужчина или женщина?
