— У нас, у русских — женщины, а у вас, думаю, наоборот.
Байбагулов весело засмеялся.
— Вы правы. Настоящий плов — дело только мужских рук. — И с увлечением стал рассказывать о тонкостях приготовления восточного плова, родиной которого, по его убеждению, является Узбекистан. Министр так был увлечен, что не слышал, как его позвала жена.
— Тохтасын Урузбаевич, вас жена зовет, — подал голос Умар.
Тот замолчал и посмотрел в сторону крыльца, где стояла жена.
— С вашего позволения, уважаемая Наталья Дмитриевна, на несколько минут я покину вас. Если я еще не надоел, потом продолжим наш разговор.
Когда он ушел, Наташа, глядя ему вслед, сказала:
— Ни за что бы не подумала, что он министр. Он похож на… — она замолчала, словно подбирая подходящее слово.
— На шеф-повара? — подсказал Умар.
— Да, именно так!
— Если бы ты увидела его в рабочей обстановке, у тебя сложилось бы другое мнение. Я сам его в первый раз вижу таким. На работе он неприступен. К нему многие генералы боятся заходить. Очень жесткий и требовательный.
— Не пойму вас, мужиков. На работе вы одни, дома другие. Где ваше подлинное лицо?
— Наверно, дома, — улыбнулся Умар.
— Вот и плохо, что это так. Надо везде иметь собственное лицо, а не менять его на маску по обстоятельствам.
— Без этой маски человек не сможет жить. Вот к примеру: приходит муж поздно домой, жена, естественно, интересуется, где он задержался. Муж, не мигая, спокойно отвечает, мол, был у друзей. Или приводит массу других причин, хотя на самом деле он был у любовницы. Видишь, как сработала маска? Не будет же он правду говорить! Если бы все говорили правду, от стыда мир бы перевернулся.
— Миры перевертываются не от правдивых слов, а от лживых поступков, — изрекла Наташа и гут же спросила: — Ты этот пример привел из опыта своей жизни?
— Нет, дорогая моя. У меня такого еще не было.
— Еще не было… — повторила Наташа. — Хочешь сказать, что все еще впереди? Умар, а ты мог бы изменить мне?
Умар не отделался шуткой, как ожидала Наташа, а, нахмурив брови, жестко произнес:
— Впредь не смей мне такие вопросы задавать. Это тебя не украшает.
Она поняла, что сильно задела его, и чтобы сгладить свою вину, обхватила его шею руками и попыталась поцеловать. Умар уклонился от поцелуя.
— Они же могут увидеть нас!
— Ну и пусть видят! Это же прекрасно!
— Не забывай, у кого мы находимся.
— А я и не предполагала, что ты такой трусливый. Поцелуй меня.
Она вновь хотела обвить его шею руками, но позади послышались шаги. К ним шел Байбагулов.
— Дорогие гости, прошу к столу!
Когда все уселись, Байбагулов поднялся из-за стола, взял кувшин, разлил по чашкам вино и окинул взглядом присутствующих.
— По закону старшинства, по годам и по должности мне первому слово. Вы не возражаете?
— Нет, — за всех ответила Наташа.
— Только не утомляй нас своей длинной речью, — посмеиваясь, попросила Зухра.
Байбагулов с укором посмотрел на нее и нравоучительно произнес:
— Запомни, алмаз души моей, что говорит твой верный супруг и друг. Пятеро утомляют себя и надоедают другим: ищущий истину в спорах с глупцами; невежда, поучающий мудреца; путешественник, едущий на ленивом осле; глупый слуга глупого хозяина и тот, кто ищет недосягаемого и невозможного. Но никогда, алмаз души моей, и ни в какие времена ты и наша очаровательная гостья, не будете нам надоедать и утомлять. Самое сладкое вино в мире — это вино, выпитое из ваших женских уст…
Зухра, удивленно глядя на мужа, спросила:
— Тохтасын, что с тобой? Какая тебя сегодня муха укусила?
— Молчи, женщина, когда я говорю! — взмахнув рукой, театрально произнес Байбагулов.
— Пей, иначе ты невыносим, — добродушно поглядывая на мужа, потребовала Зухра.
— Бисмиллах! — с пафосом воскликнул Байбагулов. — Восьмерых Аллах наказал недогадливостью и в том числе тебя, алмаз души моей. Купца, любящего вино…
Зухра не выдержала, оборвала мужа:
— Тохтасын, гости устали от твоего многословия.
Наташа, поглядывая на Байбагулова, улыбалась. Он ей нравился. Тот тяжело вздохнув, покорно склонив голову перед женой.
— Слушаюсь и повинуюсь, алмаз души моей! Тогда позвольте мне произнести тост.
Некоторое время он задумчиво смотрел на чашу вина, потом тихо сказал:
— Я поднимаю этот бокал, чтобы над нами всегда было ясное и чистое небо. Чтобы на столе всегда были хлеб, соль и чаша янтарного вина и чтобы за столом всегда сидели настоящие друзья!
Медленно, наслаждаясь ароматным вином, он выпил его до дна и с улыбкой окинул взглядом гостей.
— Пейте и ешьте, мои дорогие! Мой дом — ваш дом!
Ужин длился допоздна. Наташа была приятно удивлена, когда Зухра принесла домбру и попросила мужа, чтобы тот что-нибудь спел. Байбагулов взял домбру, пальцами пробежал по струнам, замер, устремив взгляд вдаль. Потом его пальцы ударили по струнам и, разрывая ночную тишину, он приятным голосом запел.
Зухра, наклонившись к Наташе, тихо переводила:
…Узнал я сегодня так много печали и зла.
Я вспомнил о милой, о той, что навеки ушла.
Лейли сказала: <В разлуке суровой и длинной
Ты стал стариком — голова совершенно бела»
Наташа посмотрела на Умара. Его взгляд был задумчив и сосредоточен. Она слегка пожала его руку. Умар в ответ грустно улыбнулся.
Лишь поздно вечером они вернулись домой. Умар спросил:
— Ты довольна прошедшим днем?
— Да, милый.
* * *
Люба после разговора с Умаром долго находилась в шоковом состоянии. А когда пришла в себя, схватила со стола хрустальную вазу и грохнула об пол. Громкий звон разбитого хрусталя не успокоил ее. Она в ярости заметалась по комнате, потом бросилась на диван и дико, как волчица, завыла. Боль и обида от того, что Умар не вернется к ней, как удавка, душили шею. Развод с ним не входил в ее планы. Она верила, что придет день и они вновь начнут совместную жизнь.
Проплакав до самого вечера, она немного успокоилась и стала думать, как отомстить ему. Долгими бессонными ночами она строила планы и, словно наяву, представила, как душит его жену. Но и этого ей казалось мало, и она придумывала новые пытки. «Нет, я выцарапаю ей глаза!» И представив, как та слепая будет ходить держась за руку Умара, от наслаждения злорадно засмеялась. Но немного погодя вновь думала о новой мести. Она хотела большего: чтобы не только она, но и он страдал. Каждую ночь у нее возникали все новые и новые планы мести.
Однажды, в очередной раз мысленно поиздевавшись над своей будущей жертвой, Люба неожиданно задала себе вопрос: «Интересно, а на ком он собирается жениться? Неужели все-таки на Наташе? Так вот зачем она приезжала! Хотела убедиться, вернусь я к Умару или нет. Ах ты русская свинья! Погоди, ты у меня еще будешь скулить по-собачьи и валяться у моих ног!» Теперь она четко видела лицо своей жертвы.
Как-то ночью ей приснился кошмарный сон. Ей снилась Наташа. Та, насмешливо поглядывая на нее, говорила: «Он выбрал меня, потому что я красивее тебя!» Она прогнулась в поту, села на кровати и поклялась себе: «Я оболью ее красивое лицо кислотой!» Представив обезображенное лицо Наташи, громко засмеялась, откинулась на подушку и, впервые получив истинное наслаждение от придуманной мести, спокойно заснула. На следующий день она достала пол-литровую банку кислоты и спрятала под кровать. Ей не терпелось скорее поехать в Ташкент и привести в исполнение задуманное. Но прежде она решила поговорить с сыном и рассказать ему, с какой целью приезжал отец. Она заранее предвидела реакцию сына: тот ни за что бы не простил отцу его предательства. Однако проходили дни и недели, а Аслан не появлялся. Все тревожнее становилось в Грозном. По телевизору показывали президентский дворец, где многотысячная толпа оппозиционеров открыто выступала против Дудаева.
Однажды Люба увидела отца Умара. Тот стоял с сельчанами и о чем-то оживленно говорил. Люба встала в стороне, решив подождать, когда тот обратит на нее внимание. Ей хотелось подробнее узнать насчет женитьбы Умара. Анвар Мусаевич заметил Любу, подошел к ней.
— Здравствуйте, папа, — скромно опустив глаза, тихо поздоровалась она. — Как здоровье? Не болеете?
— Спасибо. Как видишь, жив-здоров. Аслан приезжал?
— Нет.
— Когда приедет, пусть зайдет к нам. В прошлый раз был, так и не зашел.
— Он спешил. Даже домой ко мне не зашел. Как Фатима живет?
— Болеет.
— А что с ней?
— Сама не знает.
— Может, ей лекарства надо? Я достану.
— Спасибо. В доме полно всяких лекарств. Умар привез.
— А как Умар поживает? Он еще не женился?
— Не знаю. Как уехал, так с тех пор ни одного письма не прислал.
