— Какой еще к черту конференции? — Андрей сверкнул глазами и сделал резкое движение руками. — Ты что, сюда приехал по конференциям расхаживать?
— зашипел он.
— Знаешь, я тебе кое-что скажу. Идите к чертовой матери вы все вместе с вашими схемами, заказчиками, Леонидом, Борисом и дисциплиной! — зарычал я. — Я вас не устраиваю, пожалуйста, я завтра же уйду и никогда вас не увижу! — «Если бы она меня видела», — подумал я вдруг.
— Как ты смеешь? — начал он и вдруг осекся, с недоумением посмотрев на меня. — Да нет, собственно ничего страшного не произошло, — он пожал плечами, — Чего ты кричишь? Просто в следующий раз предупреждай Леонида.
Я вздохнул и пошел в кабинет к вице-президенту. Борис сидел там же и слегка презрительно скривив губы, пристально посмотрел на меня.
— В чем дело? Где ты вчера шлялся? — Леонид был белым от ярости, как я и предполагал.
— Извините, пошел послушать доклады и застрял, — снова соврал я.
— Это тебе что, Академия Наук, что ли? Ты учти, ты серьезно подорвал свою репутацию, и доверия тебе больше нет! Иди объясняйся с Ефимом и посмотрим, что он тебе скажет, — губки его гаденько скривились.
— Ефим так Ефим. — Мне было все равно, потому что перед глазами светились силуэты Эйфелевой башни. Леонид удивленно взглянул мне вслед.
— Все-таки все у них в этой Академии Наук были сдвинутые, — громко, так чтобы я услышал, выругался он.
— Ну что, — Ефим усмехался, наливая себе стакан кофе, — проштрафился? Куда ты исчез? Слушай, не переживай, правильно сделал! Я тебе говорю, тебе вообще на этой выставке делать было нечего. Я Леониду сразу сказал, чтобы тебя туда не посылали.
— Я зашел на конференцию и заинтересовался докладом, — покривил я душой. Ефим подозрительно взглянул мне в глаза.
— Листен, Листен, тебе не идет, ты только не ври, понял? Что ты хитришь? С бабой был, так и скажи, я никому не расскажу.
— Ефим… — мне стало не по себе.
— Да, я все чувствую, меня не проведешь, — президент отхлебнул кофе.
— Правильно, я сам такой же был, так и надо. Молодец, я тебе давно говорил, отвлекись, может идея какая в голову придет. Надо отвлекаться. Так что забудем об этом, — он подмигнул мне с видом заговорщика.
Жуткое и одновременно немного противное ощущение, как будто кто-то подсмотрел за моей жизнью в замочную скважину, не покидало меня. Внезапно какое-то неясное дуновение коснулось меня и почему-то забилось сердце. Я вздрогнул, потому что почувствовал, что над Эйфелевой башней опускался красноватый закат, и что она смотрит на него.
«Храни Господь простых, нормальных людей, живущих спокойной жизнью и не верящих в любовь, природу, чтение мыслей, космос и тайны человеческой души,»
— неожиданно для себя подумал я.
— Ефим, все прекрасно получается, посмотри! — академик радостно пытался продемонстрировать президенту результаты измерений. — Что бы там Борис ни говорил, оба способа сходятся с огромной точностью, так что теперь мы можем сверлить отверстия где угодно.
— Листен, при чем здесь Борис? — Ефим недоуменно посмотрел на академика. — Я как к тебе не приду, все слышу: «Борис, Борис.» Ты совсем с ума сошел, что ли?
— Да нет, Ефим, я ведь в том смысле, что он все время кричал про лысенковщину, лженауку, смешно право. Какая там лженаука, ты посмотри, как все здорово получается!
— Нет, — Ефим неожиданно побагровел от гнева. — Это ты специально, совсем охренел, устроил с ним соревнование, кто кому что сможет доказать. Ты мне это брось! Слышишь? Брось немедленно! — он перешел на крик.
— Ефим, ну что ты? — растерянно развел руками академик.
— И что ты все время разводишь своими руками, что это за идиотские жесты, твою мать! Ты меня из себя выводишь, я как тебя увижу, начинаю звереть!
— Ефим, — академик окончательно перестал понимать, что происходит, — ты все-таки посмотри, как получается отлично. Все, задачка решена на все сто процентов, больше никаких сомнений быть не может.
— Опять ты рапортуешь как на партийном бюро! — Ефим в ярости взревел.
— Ты что, совсем тронулся? Что ты отчитываешься, привык что ли? Скажи, — Ефим слегка присел, и на лице у него появилось гадкое выражение, —привык перед начальниками отчитываться и шапками всех закидывать? Прекрати сейчас же, а то я за себя не ручаюсь!
— Да я же серьезно говорю, — академик с удивлением посмотрел на Ефима и машинально взял его за руку чуть ниже локтя. — Не нервничай, посмотри на установку, красота какая получается.
— Не прикасайся ко мне! — Ефим перекосился от ярости и выдернул руку.
— Меня от этого трясет! Это ты власть свою хочешь так показать, вцепиться и не выпустить! У меня один знакомый был, он баб когда видел, так же хватал, сильно сжимал руку и не выпускал, пока не трахнет. Любишь власть, да? Руководить хочешь, начальником быть? Не можешь без этого, свихнулся на своей власти, идиот! Ты и Бориса из-за этого с дерьмом смешал, тебе абсолютной власти хотелось, не мог допустить, чтобы проектом кто-нибудь еще занимался!
— Ефим, в чем дело? — академик отошел в сторону и испуганно посмотрел на искаженное от ярости, перекошенное лицо Ефима. — Давай лучше поговорим в другой раз, когда ты успокоишься, я не привык к таким крикам.
— Ах, не привык! — Ефим заскрипел зубами от ярости. — А проект стоит, ни хера не сделано! Конкуренты уже подставки выпускать начали, ты знаешь, сколько я на них потерял? Миллионы, и все из-за тебя и твоих ученичков. Жлоба этого c пузом выписал неизвестно зачем!
— Что значит проект стоит? — холодно спросил академик. — Все досконально рассчитано и измерено.
— На хер мне твои расчеты? — Ефим в раздражении сгреб со стола бумаги, авторучки и резким движением швырнул все это на пол. Листочки, как белые голуби, разлетелись по комнате. — Ты расчетами и установками занялся специально, чтобы Борису свою правоту доказать. Мне, кто прав, неважно, ты понял? Мне подставку надо выпускать. Ты бы давно взял и начертил чертеж, что и где просверливать вместо своих идиотских упражнений. — Ефим в ярости стукнул ногой по креслу и вышел из комнаты. Колесики взвизгнули, кресло покатилось в угол комнаты, с размаху ударилось об угол стола и упало.
— Бог ты мой, — Олег был перепуган. — Что это с ним?
— Я и сам не пойму, — у академика дрожали пальцы. — Вы знаете, Олег, на меня никогда в жизни никто так не кричал. А я еще оправдывался, даже противно. У меня такое чувство, что я только что сделал колоссальную ошибку. Вы знаете, когда он только повысил голос, надо было сразу же его оборвать. А я все время про Володю думал, сдерживался. Ведь Ефим ему обещал, что вызовет сюда, иначе пропадет парень. Если бы не это, хлопнул бы дверью и ушел.
— Куда же вы пойдете, — Олег нахмурился. — Только если в Россию возвращаться.
— Да, — академик вздохнул, — с этими дырками я совсем свои дела запустил. Надо было со знакомыми связаться, может быть, удалось бы поработать где-нибудь в университете.
— А виза? — спросил Олег. — Для этого вашу визу изменять придется.
— Да, — академик смутился, — я, право, об этом как-то не подумал. Что это на Ефима нашло, ума не приложу. И ведь на результаты и краем глаза не посмотрел, что за удивительный человек! Надо действительно приготовить чертеж, пусть они просверлят свои дырки и угомонятся. Вы умеете чертить?
— Ох, у меня с этим плохо. — Олег страдальчески поморщился.
— А я, коллега, представьте себе, что-то помню. Я после школы некоторое время слесарем и токарем на станке работал, да и потом всю жизнь себе для установок сам детальки вытачивал. Это раз плюнуть, мы сейчас все за полчаса набросаем. — Академик, напевая себе под нос какую-то песенку, разложил на столе большой лист бумаги и начал что-то рисовать на ней, проводя тонкие линии карандашом.
— Эх, какое-то нехорошее у меня чувство, — вдруг грустно сказал Олег.
— Не каркайте, коллега, — академик весело посмотрел на него. — Вот увидите, скоро Ефим отойдет и придет извиняться. А тут мы ему чертежик и подсунем…
Президент, надев очки и громко, раздраженно сопя, ввалился в комнату около восьми часов вечера.
— Где чертеж, черт побери? — закричал он прямо с порога. — Готов чертеж или нет, я тебя спрашиваю!
— Вот, посмотри Ефим, — академик явно не ожидал напора и смешался, протягивая расчерченный лист бумаги.
— Что это? — в недоумении спросил Ефим и, скривив губы, начал внимательно всматриваться в рисунок. — Что это за говно, я тебя спрашиваю?
— Что? — переспросил академик.
— Почему шесть отверстий? Листен, Листен, Листен, Листен, ты совсем охренел. Это ты что, нарочно самовольничаешь? Ты что о себе возомнил? Где разметка? Это что за закорючка сбоку? Что же ты, идиот, нормального чертежа начертить не можешь, что ли?
— Ефим, — академик машинально развел руками. — Во-первых, я попрошу так со мной не разговаривать, я к этому не привык. А во-вторых, я все-таки не чертежник!
