В половине десятого гости наконец начали собираться домой. Когда все уже столпились в тесной прихожей, тетя Инна вдруг предложила, чтобы младший Фурман остался у них ночевать: дети тогда сегодня спокойно доиграют, нормально выспятся… Специально для Фурмана в большой комнате разложат кресло-кровать, так что спать он будет вполне комфортно. С утра они еще пообщаются; если появится желание, могут даже сходить погулять, а днем или ближе к вечеру кто-нибудь из родителей за Фурманом заедет.
У самого-то Фурмана и в мыслях не было оставаться, слишком он здесь устал и испереживался… Но Спеваки, хотевшие, как видно, окончательно загладить неудачный инцидент с машинкой, насели на него так дружно, что прямо отказать им было просто неудобно, а собственные родители, от которых он ожидал, что они его не отдадут, проявили странную нерешительность: действительно, мол, время уже позднее, а ехать домой далеко… может, и правда тебе остаться? Он даже обиделся: как они могут предлагать ему это после того, что сегодня было?! Значит, им все равно? Бесчувственные предатели!.. В общем, как-то так получилось, что его голова сама кивнула в знак согласия.
Довольные дядя Веня с тетей Инной решили проводить родителей до метро. На прощанье родители помахали Фурману. «Мальчики, вы тут без меня не балуйтесь, – шутливо сказала тетя Инна. – Мама, посуду, пожалуйста, не трогай. Я вернусь и все уберу. Ну, чао, мальчики, ведите себя хорошо, не скучайте, мы скоро вернемся!» – «Пока! Ауфидерзеен! Пишите письма!» – выкрикнул Миша, и дверь захлопнулась.
В маленькой двухкомнатной квартире сразу стало очень тихо.
– Ну, А-а-александер, че-че-чем мы теперь займемся? – спросил Миша, поправляя очки.
Фурман пожал плечами и ощутил тонкий укол сожаления.
Миша предложил на выбор: партию в шахматы или в шашки, можно в поддавки; перекинуться в картишки – в дурака или, если есть такое желание, то он готов преподать, так сказать, элементарные основы игры в преферанс; можно, чтобы долго не думать, сыграть в домино, а можно посмотреть какую-то очень ценную биологическую энциклопедию… Фурман на все пожимал плечами.
До него только сейчас дошло, что он остался один в чужом месте на ночь. Миша шутил, дружески пытаясь развеять его меланхолию, Фурман скованно улыбался и незаметно оглядывал большую комнату. Форточки везде были закрыты наглухо, и в спертом воздухе присутствовал какой-то всегдашний затхлый острый запах здешней жизни, которого никто уже и не замечал. В горле у Фурмана пересохло, и он потихоньку начал делать быстрые неглубокие вдохи. Он представил, как вскоре сюда – то есть к себе домой – войдут чужие папа и мама, и всё здесь сразу наполнится их взрослой волей и давно установленным домашним порядком; Фурману, понятно, будет оставлен как бы особый коридорчик для более свободного, но мягко направляемого хозяевами передвижения. Через час (родители еще будут ехать) посреди комнаты для него разложат узкое и громоздкое ложе кресла-кровати, застеленное свежими холодными простынями; выдадут чистое полотенце и какую-нибудь подозрительную на вид зубную щетку; потом он, укрытый тоненьким несогревающим гостевым одеялом, будет долго-долго лежать без сна в темноте среди чужих вещей, прислушиваясь к незнакомых ночным звукам; все – и здесь, и там, и во всем мире – заснут у себя дома, а он – нет; и завтра утром он откроет глаза – снова не у себя…
Фурман вдруг заметил, что задыхается.
Надо бежать. Еще не поздно, их можно догнать! – Бред какой-то… Успокойся.
Только надо скорей… Скорее! Скорее!..
Это же глупо: я ведь сам согласился остаться? Неудобно перед Мишкой – он обидится… Пусть, пусть – мне плохо, я не могу!.. ДА ТЫ СОВСЕМ ЧОКНУЛСЯ! ПСИХ! Куда тебе ОПЯТЬ БЕЖАТЬ?! Больше не могу.
– Мишка, я, наверное, сейчас пойду.
– Куда? – не понял Мишка.
– Ну, я решил… не оставаться… Поеду домой.
– А почему? – он побледнел. – Что случилось-то?! Подожди, как же ты… сам… Я имею в виду, один сможешь поехать? Твои ведь уже уехали?..
Фурман уже в прихожей наклонился, засовывая ноги в ботинки:
– Я их догоню. Я бегом. Они медленно пошли. Так что… у метро…
– Ну, я н-не знаю… Т-т-ты меня уд-ди-дивляешь… Бабушка!
Появилась озабоченная Мишкина бабушка. Пока Фурман возился с курткой, Миша обескураженно объяснил, что вот, Саша передумал у нас оставаться ночевать, хочет ехать домой, а почему – не говорит… Бабушка никак не могла понять: «Миша, скажи мне, только честно: вы что, с Сашей опять поссорились?» Жутко расстроенный Миша мотал головой, тщетно пытаясь что-то сказать, лицо у него налилось кровью и на бегающих глазах за стеклами очков блеснули слезы.
Время уходило, Фурмана уже просто раздирало, но он, бестолково шаря по двери с незнакомыми замками, удерживал примирительную улыбку и бормотал: да всё со мной будет нормально, вы не беспокойтесь, я доеду, то есть дойду, добегу, догоню то есть – тьфу, в общем, не потеряюсь! Да, конечно, дорогу я помню, большое вам спасибо, правда, Мишка, ты не обижайся, извини, что я так, просто мне захотелось домой, как же она открывается…
– А вот я тебе не скажу, к-к-как она отпирается, и… придется тебе тогда остаться с нами! – отчаянно заявил Миша.
Фурман, ослабев, посмотрел на Мишу таким взглядом, что тот быстро сказал: «Ш-ш-шучу, конечно», – и отпер дверь.
– На дорогу у него есть? – спросила бабушка. Фурман с невольной блудливой улыбочкой помотал головой, и Миша, покопавшись в карманах, выдал ему пятнадать копеек. «С-д-дачи не надо, – он горько усмехнулся. – А то с-смотри, возвращайся. Мы тебя подождем».
Чтобы не стоять у них на глазах, Фурман для виду нажал кнопку лифта и сразу побежал к лестнице. Лифт, как назло, зашумел где-то совсем близко. «Стой, сейчас придет!» – крикнул Миша, и Фурману пришлось вернуться с криво напяленным «нормальным» лицом. «Задержи его, я с тобой! – вдруг встрепенулся Миша. – Ты с ними можешь разойтись. Тут… Ты не знаешь… Я быстро!» – он стал с пугающей скоростью одеваться.
– Не надо! Я найду! Все, пока! До свиданья! – Фурман поехал, обливаясь потом… После такого нелепого бегства он ведь больше никогда в жизни не сможет сюда вернуться. Ну и ладно. Уже ничего не поделаешь.
Ах, как хорошо было вырваться на свежий воздух – пусть даже и в темноту! Фурман сразу почувствовал себя нормальным и способным контролировать свои поступки. «Может, там в квартире просто было очень душно?» – мелькнула у него слабая оправдательная мысль. Но не возвращаться же: мол, проветрите здесь, пожалуйста… Теперь главное – встретить их раньше Мишки!
Однажды Миша показывал ему самую короткую дорогу к метро – через дворы. Правда, это происходило днем – но вроде бы Фурман ее запомнил. Конечно, сейчас было уже небезопасно бегать по чужим дворам. Но так он наверняка сможет догнать своих – ведь взрослые, скорее всего, пошли там, где посветлее…
Пробежав вдоль нескольких одинаковых тускло-белесых панельных девятиэтажек с множеством по-разному освещенных окон и совершив в нужных местах все необходимые повороты, Фурман увидел прямо перед собой пугающе темное скопище гаражей – это подтверждало, что он идет правильно. Место казалось очень неприятным, но чтобы обойти его по краю, пришлось бы сделать солидный крюк. Здешние переулки и закоулки Фурман совсем не знал, так что весь выигрыш во времени на этом мог потеряться. Пришлось идти напрямик.
Вдоволь натерпевшись страху, Фурман наконец вылетел на большой проспект. Знакомых четырех фигур пока нигде не было видно. Впрочем, это было естественно – надо поддать газу, только и всего.
Редкие прохожие, издалека заслышав топот несущегося Фурмана, на всякий случай заранее отходили в сторонку. Если это были одинокие женщины или какие-нибудь нестрашные мужчины, он нарочно замедлял бег, чтобы не слишком их пугать. Своих он по-прежнему не видел, хотя впереди, по обе стороны очень широкого проспекта, уже можно было различить четыре ярко-оранжевые буквы «М» над входами в метро…
Ни в переходе, ни у касс, ни у турникетов – куда же они делись? Неужели он их обогнал?.. Как это могло случиться? Нет, тревожиться пока еще рано. Ведь если бы родители уже успели войти в метро, он обязательно должен был бы встретить возвращающихся домой Спеваков. Может, пропустил их на бегу? Они-то могли его не заметить, поскольку не ожидали, а он вроде бы всех встречных рассматривал… И что теперь делать? Ждать? В теплом переходе шумно кучковались пьяные, да и вообще, торчать тут у всех на виду в такое время было не очень-то хорошо… Лучше он еще разок пробежится и будет повнимательнее вглядываться в прохожих. Скорее всего, «эти противные» где-то рядом, на подходе.
…Фурман в растерянности остановился у спеваковского подъезда: пусто.
Женщина, неторопливо выгуливавшая маленькую собачку, бросала подозрительные взгляды на незнакомого мальчишку, шатающегося ночью перед чужими окнами. Желая показать, что он не скрывается и не имеет никаких дурных намерений, Фурман решил смело подойти к ней и спросить, сколько сейчас времени – в любом случае это было бы полезно узнать. Однако собачка встретила его приближение злобным заливистым тявканьем. Ему пришлось обойти ее стороной, и он уже не остановился – в раздрызганных чувствах опять побежал к метро. На этот раз – обычной дорогой.
