Вайолет была июньской невестой.
Карл Шеклтон, весь дрожа на своих костылях, подвел ее к алтарю. Был обед в доме ее верного поклонника, ничем не примечательного Фрэнсиса, доброго, образованного. «У нас нет иного выбора, — сказал Николас, — кроме как считать его силой добра». Присутствовала овдовевшая мать Фрэнсиса, там, среди обстановки, столь же чахлой, сколь ее фигура. Потом они все проводили новобрачных в свадебное путешествие — помахали вслед «остин-принцесс» в белых ленточках. Вайолет было двадцать два.
Кит слышал, что поначалу не все шло гладко. Потом брак как будто бы устаканился. Однако к июлю в доме начался ремонт. Вайолет вызвала мастеров.
— Х-м-м, — говорит Глория в порядке вежливого ввода в курс дела, когда он везет ее на первую из летних вечеринок, местом проведения которой выбран роскошный «бриг-гермафродит» (двухмачтовый парусник) на реке Темзе. — Тебе, возможно, неудобно будет, когда узнаешь, в чем состоит фокус. Я буду делать все, что обычно, ласкаться, чмокаться, все такое. Но фокус тут вот в чем. Я должна все время смотреть с обожанием, неотрывно, в направлении твоего члена.
Кит за рулем откликается:
— Ты уверена?
— Конечно уверена. Забавно, тут была… Я думала, я одна об этом знаю, но забавно: про это на днях была программа по телевизору. Там они всем к глазам присоединили лазерные лучи или что-то такое. Когда девушку знакомят с парнем на дружеском мероприятии, она бросает взгляд на его член где-то каждые десять секунд. Он делает то же самое, только в его случае тут фигурируют ее сиськи. Глаза новобрачных прикованы друг к дружке таким же образом. Кто из девушек тебе нравится?
— Пенни и Памела.
— С ними я тоже буду заигрывать. Не пугайся, если увидишь, как я их целую или щупаю. Люди еще не знают об этом, но девушки от этого тают, если правильно делать. Даже самые традиционно ориентированные.
— Правда?
— Можешь мне поверить.
В полночь он тормозит перед большим, с двойным фасадом домом Хью в Примроуз-хилл. Одетый в вечерний костюм Кит Ниринг открывает пассажирскую дверцу и протягивает руку к одетой в китайское платье Глории Бьютимэн.
— Довольно весело было, — говорит она. — Так вот. Что ты делаешь не так?
— По-моему, все девушки с телом, созданным для спальни, — петушки.
— Верно. И, как я тебе неоднократно пыталась объяснить, еще давно, петушков среди девушек почти нет. Вот так. Пожми мне перчатку.
— Петушки. Которые глядят на чьи-то петушки. Не обижайся, но бывают ли среди парней курочки?
— Нет. Бывают только петушки. Спокойной ночи.
Разглаженный, облапанный, ощупанный, покусанный и неотрывно рассмотренный с обожанием, Кит поехал домой, где его ждало безоговорочное фиаско с Айрис.
* * *
Три недели спустя конверт, содержащий вторую половину ее гонорара (термин, предпочитаемый Глорией), передается из рук в руки в БМВ. Кит в белом галстуке, Глория в резко сокращенном варианте своего лучшего воскресного наряда. Второй выход в свет с коллегами состоит из коктейлей и ужина во вращающемся мясном ресторане на верхушке башни почтамта.
— Все было замечательно. Знаешь, на час-другой я на самом деле, взаправду поверил, что ты моя подружка.
— М-м, и тут же стал весь такой обходительный. Так вот. Подведем итоги. Забудь Пенни. Она неразговорчива, но видно, что обхаживает какого-то женатого мужчину. А Памела, мне кажется, практически лесбиянка.
— Вы с ней в ванной. Откуда ты знаешь? Целовались?
— Да нет, целоваться-то они все целуются. Нет. То, как она дышит. Возможно, тебе больше подойдет Алексис.
— Алексис? — Алексис — секретарша Дигби. — Она же слишком… она разве не слишком приземленная для меня? Она замужем.
— Нет. Она благоприятным образом разведена. Вполне приличная для своих сорока, в этом возрасте с ней можно хорошо поразвлечься в том смысле, который нас интересует. О-о, еще как. Только помни: она — не петушок.
Кит говорит, что будет иметь это в виду.
— Но с Ивлин у меня ничего не получится.
— Может, и получится. Она любит книги. Потом, не знаю, читает ли она это, но ей попадается на глаза та чушь, которую ты пишешь в «Лит. приложении». Пошли ей цветы и пригласи пообедать. Так. Когда подбросишь меня, мы встанем у садовой калитки, и ты должен поцеловать меня сексуальным поцелуем длительностью примерно с минуту. Потому что Хью будет наблюдать. Хотя нет. Минута — это иногда целая вечность, ты не находишь? Десять или пятнадцать секунд. Только не забудь обязательно сунуть руку мне под юбку сзади.
Выводы. Через короткое время все в «Дервент и Дигби» узнали, что Дервент ушел от жены и стал жить с Пенни. Памела вернулась из летнего отпуска в Нью-Йорке с бритой головой. Вскоре после того Кит начал встречаться с Алексис. У него было ощущение, будто Глория управляет его жизнью, подобно генералу на холме.
А он и не жаловался. В сексуальном плане что-то шло не так — что-то новое, но он не жаловался. Он не мог забыть одного: того, что его сексуальный поцелуй с Глорией длился по меньшей мере целую вечность.
Брак Вайолет распался. Невероятная сестра и невыносимая дочь, Вайолет оказалась непостижимой женой.
— Она что, спала с мастером?
— Нет, — ответил Николас по телефону. — Она спала с мастерами. Оканчивается на «-ами».
— С двумя мастерами.
— Нет. Со всеми мастерами.
— Но ведь мастеров было много.
— Знаю.
Опять стоит весна (май), и вот Кит за своим столом, через его плечо заглядывает Эд. Эд (полное имя — Ахмед) — визуальный вундеркинд из отдела сообщений; вдвоем они помогают появиться на свет одному оригинальному продукту (какой-то сэндвич типа шоколада с мороженым). Новая секретарша Кита, Джудит, звонит сообщить, что к нему пришла некая миссис X. Ллевеллин.
— Нет, я не замужем, — говорит Глория, когда они остаются одни. — Не совсем. Пока нет. Ты хоть понимаешь, что мне уже тридцать? — Она прерывается, когда Джудит приносит ей чай. — Тут с Хью проблема.
— Он увлекается наркотиками, — высказывает предположение Кит, до которого дошел такой слух.
— Хью не увлекается наркотиками. Он сидит на героине.
Все абсолютно ясно. Хью высок, красив, богат — так что он, естественно, не может этого вынести. Не может этого вынести ни секунды дольше.
— Каждый месяц-другой, — продолжает Глория, — он ложится в «Пасторство», попить фруктового соку, поделать массаж спины. Потом все происходит по новой. В то место в Германии он ехать не хочет. — Она описывает место в Германии: кровати с привязными ремнями, мужчины-санитары в майках. — Мы сексом уже больше года не занимались.
Интерес Кита делается острым.
— Так как же ты выходишь из положения? — спрашивает он ее. — В смысле, ты ведь темпераментная молодая девушка.
— Я полагалась на Проберта, — объясняет она (Проберт — младший брат Хью). — По этому поводу я к тебе и пришла.
Он закуривает. Она придает лицу выражение долгого страдания.
— А теперь Проберт взял и испортил одну из лланголленских доярок, она залетела. А он религиозный. Так что вот так.
— А ты по-прежнему религиозна?
— Больше, чем когда-либо. На самом деле, Рим начинает мне надоедать. Так мало от тебя требует. Мне нужно что-нибудь более серьезное.
— А ты никогда не думала переключиться на Проберта?
— Господи помилуй, нет, конечно. У них так устроено, что все достанется Хью. Проберт живет в замке, но сам он вроде работника на ферме. Мешки с навозом повсюду тягает. Спасает овец.
— Прости меня, но известно ли Хью о том, что ты трахаешься с его братом? — Она качает головой в сторону, и Киту внезапно становится ясно, как страстно он не желает, чтобы Глория трахалась с его братом, с кем-либо из его друзей, да, если на то пошло, и вообще с кем бы то ни было. Никогда. — А теперь работник женится на доярке.
— Да. Так что тут для тебя открывается своего рода тропинка. Это будет временно. Ты завтра вечером, от шести тридцати до восьми, свободен? Приходи ко мне в гости. Примроуз-хилл.
— Приду, — говорит он, когда она поднимается, чтобы уйти. — Что это значит — к тебе в гости?
Он надеется, это значит просто роман, без походов по ресторанам. Она отвечает:
— Придешь, — увидишь, что это значит — ко мне в гости.
Вайолет была по-прежнему религиозна. Но с молодыми мастерами она больше не связывалась. Чтобы завоевать расположение Вайолет — по крайней мере, так какое-то время казалось, — надо было быть молодым человеком лет двадцати с чем-то, с выглядывающей из штанов задницей, с творилом в одной руке и кельмой в другой. Но с молодыми мастерами Вайолет больше не связывалась. Она связывалась со старыми мастерами. Последнему из мастеров, Биллу, было шестьдесят два.
