— Возьми плащ, — сказал Камье.
— Ладно, не растаю, — сказал Мерсье.
Они зашли в гостиницу.
— Не туда, — сказал человек, — это «Триппер и Сыновья. Оптовые поставки фруктов и овощей»[21].
— И что заставляет вас предположить, — сказал Мерсье, — что мы не имеем дел с папашей Триппером или каким-нибудь из его гнилых продуктов?
Снова улица была в их распоряжении.
— Это гостиница? — сказал Камье. — Или рыбный рынок?
Здесь человек их впустил. Он был очень взволнован.
— Прошу вас, джентльмены, — сказал он, — заходите, заходите. У нас не «Савой», но здесь… Как бы это сказать? Он бросил на них украдкой быстрый оценивающий взгляд. Как бы это сказать? — сказал он.
— Скажите это, — сказал Камье, — и положите конец нашим страданиям.
— Здесь… уютно, — сказал человек, — другого слова и не найдешь. Патрик! — закричал он. Однако другое слово нашлось, ибо он добавил, тоном пробного соучастия, чему бы подобно это ни звучало, — gemuetlich[22].
— Он принимает нас за туристов, — сказал Мерсье.
— Ах, — сказал человек, потирая руки. — Физиогыномистика, — он гыкал уверенно, не сомневаясь, что так и надо, — мое слабое место. Не каждый день мне выпадает сучий… Он поколебался. Мне выпадает случай, — сказал он. — Патрик!
— Со своей стороны, — сказал Мерсье, — я счастлив наконец-то встретить вас, ведь вы являетесь мне уже давным-давно.
— А, — сказал человек.
— Да, сэр, — сказал Мерсье, — чаще всего вы возникаете передо мною, когда я переступаю порог, или в окне. Позади вас ливень света и радости, на фоне которого чертам вашего лица полагалось бы стушеваться, однако этого не происходит. Вы улыбаетесь. Вероятно, вы и не видите меня с той стороны улицы, оттуда, где вы стоите и погрузились в глубочайшую тень. Я улыбаюсь тоже — и иду дальше. Видите вы меня в моих снах, м-р Голл[23]?
— Позвольте мне вам помочь, — сказал человек.
— Так или иначе это счастье встретить вас опять, — сказал Мерсье, — при таких, еще более счастливых, обстоятельствах.
— Что значит помочь? — сказал Камье.
— Ну, — сказал человек, — ваши пальто, ваши шляпы, как бы это сказать? Патрик!
— Но взгляните на нас, — сказал Камье. — Разве похоже, что мы в шляпах? Может, мы и перчатки носим, и сами того не замечаем? А, сэр?!
— Носильщика для наших чемоданов, — сказал Мерсье. — Чего вы ждете?
— Патрик! — закричал человек.
— Отмщение! — закричал Мерсье, делая шаг вперед.
Был день ярмарки. В зале толпились фермеры, торговцы скотом и тому подобное. Животные в собственном смысле слова были уже далеко, тянулись вразброд по грязным дорогам захолустья на крики пастухов. Одни ночью вернутся в прежние, знакомые хлева, иные в иные, о которых еще не знают. Замыкая шествие, позади промокших вялых овец, вереница грохочущих телег. Пастухи держатся за свои концы через подкладку карманов.
Мерсье облокотился о стойку. Камье наоборот, прислонился к стойке спиной.
— Жрут прямо в шляпах, — сказал он.
— Где он сейчас? — сказал Мерсье.
— У дверей, — сказал Камье, — наблюдает за нами, но не показывает виду.
— Можно видеть его зубы? — сказал Мерсье.
— У него рот прикрыт рукой, — сказал Камье.
— Я не спрашиваю, прикрыт ли у него рот, — сказал Мерсье. — Я спрашиваю, можно ли видеть его зубы.
— Нельзя отсюда увидеть его зубы, — сказал Камье, — из-за руки, которая их прикрывает.
— Прежде всего едим, — сказал Камье. — Бармен, какие у нас лакомства на сегодня?
Бармен отбарабанил список.
— Мне салат с рыбой и грибками, — сказал Камье, — и с голландским соусом.
— Сегодня нету, — сказал бармен.
— Ну, тогда сэндвич с кузнечиками, — сказал Камье.
— Только что закончились, — сказал бармен. Ему уже объяснили, что им лучше потакать.
— Вы очень учтивы, — сказал Мерсье. Он повернулся к Камье. — Что это за ночлежка? — сказал он. — Что это за путешествие?
И в этот момент, действительно, было очень похоже, что путешествие Мерсье и Камье потерпело крах. Если этого все-таки не случилось, то без сомнения исключительно благодаря Камье, олицетворению изобретательности и великодушия.
— Мерсье, — сказал он, — предоставь это мне.
— Сделай что-нибудь, ради Бога, — сказал Мерсье, — сделаешь что-нибудь? Почему я всегда все должен принимать на себя?
— Зови своего главного, — сказал Камье.
Бармену, видимо, не очень— то хотелось.
— Зови его, дружище, — сказал Мерсье, — зови, раз тебе говорят. Издай маленький звук, который он сумеет отличить от всякого другого и расслышал бы даже среди завываний бури. Или сделай маленький кивок, которого не заметит никто, кроме него, и который заставил бы его примчаться, даже если будут рушиться небеса.
Но тот, кого Мерсье назвал м-р Голл, уже стоял подле них.
— Я имею честь обращаться к хозяину данного заведения? — сказал Камье.
— Я управляющий, — сказал управляющий, ибо он был управляющий.
— Похоже, нету больше ни кузнечика, — сказал Мерсье. — Для управляющего у вас странная манера управлять. Что вы сделали со своими зубами? Вы это называете gemuetlich?
Управляющий принял задумчивый вид. Он не любил скандалов. Концы его свисающих серых усов вот-вот, казалось, соприкоснутся. Бармен пристально за ним следил. Мерсье поразили редкие, словно у младенца, серые пряди, зачесанные с жалким кокетством с затылка на лоб через макушку. М-р Голл никогда не являлся ему таким, но только бодрым, и улыбающимся, и сияющим.
— Хорошо, — сказал Мерсье, — довольно об этом, такая нехватка объяснима, в конце концов.
— Не найдется ли у вас комнаты, — сказал Камье, — где мой друг мог бы несколько минут отдохнуть? Он падает от усталости. Камье наклонился к управляющему и зашептал ему на ухо.
— Его мать? — сказал управляющий.
— Это вы о моей матери? — сказал Мерсье. — Она умерла, состряпав меня, сука. Предпочла умереть, только бы не встречаться со мной глазами. Что все это значит? — сказал он Камье. — У тебя нет уважения к моей семье?
— Я мог бы устроить комнату, — сказал управляющий, — но, конечно.
— Несколько минут отдыха, — сказал Камье, — он валится с ног.
— Давай, герой ночных кошмаров, — сказал Мерсье, — ты не можешь отказать мне в этом.
— Конечно, платить как за полные сутки, — сказал управляющий.
— В верхнем этаже и самую дальнюю, — сказал Мерсье, — чтобы я смог при случае спокойно выброситься из окна.
— Вы за него отвечаете? — сказал управляющий.
— Полностью, — сказал Камье.
— Патрик! — закричал управляющий. — Где Патрик? — сказал он бармену.
— Болен, — сказал бармен.
— То есть как это болен? — сказал управляющий. — Я его видел вчера вечером. Я даже думал, что видел его прямо сейчас.
— Болен, — сказал бармен. — Говорят, надежды нет. Быстро слабеет.
— Какая досада, — сказал управляющий. — Что с ним такое?
— Не знаю, — сказал бармен.
— А почему меня не поставили в известность? — сказал управляющий.
— Должно быть, мы думали, что вы уже знаете, — сказал бармен.
— И кто говорит, что это серьезно? — сказал управляющий.
— Слухи такие ходят, — сказал бармен.
— И где он? — сказал управляющий. — Дома или.
— Сифон у твоего Патрика! — закричал Мерсье. — Ты прикончить меня желаешь?
— Проводи джентльменов наверх, — сказал управляющий, — прими заказ и сразу назад.
— Шестой? — сказал бармен.
— Или седьмой, — сказал управляющий. — Какой джентльмены пожелают.
Он смотрел, как они уходят. Он налил себе стакан и выпил его залпом.
— А, м-р Грэйвс, — сказал он, — выпьете что-нибудь[24]?
— Милая парочка, — сказал м-р Грэйвс.
— О, это ничего, — сказал управляющий, — я к такому привык.
— И где же, позвольте узнать, вы к такому привыкли? — сказал м-р Грэйвс густым басом начинающего сельского патриарха. — Клянусь, не у нас.
— Где привык? — сказал управляющий. Он закрыл глаза, чтобы отчетливее увидеть то, что, вопреки всему, до сих пор еще было ему немного дорого. У моих хозяев, — сказал он.
— Рад слышать это от вас, — сказал м-р Грэйвс. — Желаю вам всего наилучшего.
Управляющий ответил тем же.
Его усталый взгляд блуждал по залу, где почтенная деревенщина уже готовилась расходиться. М-р Грэйвс подал знак, и они не замедлят последовать столь значительному примеру.
Вернулся бармен.
М-р Гаст[25] ответил не сразу, сосредоточенный на том, как все это исчезало, уступая в его открытых глазах место маленькой серой средневековой площади, где безмолвные тени, закутанные до самых глаз, медленно и тяжело брели в глубоком снегу.
