– Всё готово, – деловито доложил Опанас Охримович. – Вовчик шашлык замутил. Вам нужно выпить водки.
При слове «водка» Петерсен и Свенсен упали в обморок, а Юхансен, сделав руками андреевский крест, как помешанный, стал выкрикивать: но, найн, ньет.
– Ну, а в сауну пойдете? – как нянька на неразумных детей, посмотрел Опанас.
– В сауну пойдем, – согласились шведы, – но пить не будем.
Им помогли спуститься вниз. Они долго приводили себя в порядок. Опять пили аспирин, пугали криками унитаз. Впереди был сорокаметровый марш-бросок. Наконец, они решились и выползли из гаража на старт. Над иностранцами сжалился Геник – сосед Израилевича – и перевез всех в сауну на мотоцикле с коляской.
Сауна была оборудована по последнему слову. Попарившись, викинги отходили в бассейне, который находился во внутреннем дворике – летний вариант. Тут же в тени полосатого навеса стоял накрытый стол, а рядом над мангалом загадочно колдовал молчаливый седой Вовчик из 107-го гаража. Иногда в их сторону тянуло дымком вишневых дров и великолепно замаринованной в пиве свинины.
Подошел Опанас Охримович.
– Как здоровье? – поинтересовался председатель.
Шведы вежливо замычали.
– Шашлык готов, можно подтягиваться к столу.
Юхансен спросил Опанаса, зачем соседу башня в гараже? Свенсен, с бодунища путая некоторые слова, вяло пробубнил перевод:
– Бермуды – свободная территория, каждый реализует свои фантазии, как хочет. Трохим, насколько мне известно, с одиннадцати до часу читает в башне газеты.
Шведы одобрительно закивали, уважая привычку неизвестного им Трохима. Потом Петерсен, стесняясь, попросил Опанаса объяснить странное на его взгляд обращение Трохима со своим автомобилем. Опанас расхохотался:
– Всё просто. В советские времена он берег машину, чтобы дороже продать, а теперь ездить на ней некуда. Тачка у него с 1973 года, а на спидометре – 2000 километров. Это у нас общая тенденция. Я, например, в прошлом году купил «Лендкрузер», на спидометре до сих пор девятьсот километров.
– Очередная славянская загадка? – вежливо спросил Свенсен.
– Никакой загадки, – объяснил Опанас. – «Бермуды» имеют несколько разъездных микроавтобусов и автомашин, а еще в прошлом году купили два огромных автобуса «Ивеко». Объездили всю Украину и всю Европу. Во всяком случае, за последнее время не пропустили ни одного праздника молодого вина ни в Австрии, ни в Баварии, да и в венгерском Токае нас хорошо знают. Это, конечно, не считая музеев, крепостей разных и других Пейзанских башен. Ну, хватит страдать, пошли за стол, – строго приказал Опанас.
Шведы, надев халаты, поплелись к столу.
Их внимание привлек невысокий лысый человек, одетый в мятую в пятнах рубаху, с расстегнутым грязным воротником. На шее болтался незатянутый галстук от Армани. Полотняный пиджак лежал на мраморном полу рядом. Вещи были дорогими, стильными, из модных магазинов. Лицо их обладателя украшала пятидневная щетина, говорившая о том, что все эти дни он не просыхал. Это подтверждали и ходуном ходившие руки. Он умолял не тянуть резину и быстрее начинать, убеждая компанию, что еще вчера в девять утра он должен был быть на работе в Киеве. После первой рюмки он посмотрел на малосольный огурец, сам налил вторую – и вот произошло чудо. Шведы видели, как на их глазах ожил человек. Появилось осмысленное выражение лица, он перестал суетиться, пропала дрожь.
В глазах шведов ожила надежда. Первым в бой кинулся Свенсен. Выпив рюмку, почувствовал облегчение. «А как же Полтава?» – спросили глазами Юхансен и Петерсен. Свенсен малодушно махнул рукой и впился зубами в сочный кусок шашлыка. Друзья последовали его примеру.
За приятной беседой пробежало пару часов. Возле невысокого заборчика, увитого плющом, остановился черный «Опель омега» и коротко бибикнул. Человек с галстуком от Армани поднял пиджак, вытер им рот, попрощался со всеми, а шведам сказал:
– Мы не успели раззнакомиться, но не беда. В пятницу жду вас у себя в гараже. Разговор есть. Угощать буду копчеными угрями – в четверг получаю передачу из Клайпеды.
Свенсен развел руками.
– Мы завтра уезжаем в Полтаву.
– Я так не думаю, – отрезал лысый. – До пятницы!
Он пошел к машине. Возле машины, обернувшись, всем помахал.
Сел и уехал.
– Кто это? – спросил Свенсен Арнольда.
– Редактор гламурного женского журнала Иван Викторович Хоменко. В детстве его звали Хунькой. Впрочем, близкие друзья и сейчас так зовут.
Раннее детство этого героя покрыто туманом. Во всяком случае, его биографы об этом периоде ничего не знают. В детском саду он со всеми детьми мирно распевал песни на утренниках. А на Новый год выступал в костюме фонарика.
Призвание – быть хулиганом – раскрылось позже, в четвертом классе. Во двор, где жил Хунька, привезли машину дров. Их предстояло распилить, поколоть и спрятать на зиму в сарай. Дрова лежали и ждали, придумает он что-нибудь или нет. И он придумал. Пригласив своих дружбанов Графа и Коку, Хунька явил им план. Друзья уперли полено, напоминавшие огромную букву игрек, затащили его на пустырь, находившийся по соседству с домом, и врыли полено в землю. Основание залили раствором бетона, украденным на стройке. Пока раствор стыл, мальчишки стащили у Кокиного соседа мотоциклетную камеру и, расчленив ее, соорудили гигантскую рогатку. Провели испытание. Конструкция показала хорошие баллистические характеристики.
Вечерело. Троица собрала соседских пацанов. Пришли Петька, Карась и Пашка. Нашли самый большой булыжник и всем кодлом оттянули резину. Потом по команде Графа (он был техническим директором, так как был старше остальных на два года) отпустили камень. Он со свистом перелетел Хунькин двор и мгновенно скрылся из виду. Пацаны поздравляли друг друга с большой удачей, радовались почину. «Заряжай второй», – скомандовал артиллерист Хунька. Но умный и осторожный Петька предложил пойти посмотреть, куда упал первый снаряд.
– А точно, пошли, глянем.
На улице увидели быстро растущую толпу,
– Что случилось? – спросил Хунька у зевак.
– Камень с неба упал, – ответила интеллигентного вида женщина. – Просто литоболия какая-то.
Другая женщина с двумя авоськами вздохнула и сказала, что скоро будет конец света.
Хунька радостно объявил:
– Я даже знаю, с какой стороны он падал.
И тут же получил подсрачник. Граф незаметно показал ему кулак и покрутил пальцем у виска.
Посреди улицы стоял «Москвич-408» с вмятой крышей. Водитель обнимал большой булыжник, прижимая его к груди. Милиционер вел допрос.
– Думаю, это метеорит, потрогайте, какой горячий. Видно, раскалился о верхние слои атмосферы. Ах ты, космический бродяга, – поглаживая шершавый бок пришельца, приговаривал владелец изуродованного «Москвича».
Пацаны тихо ржали.
– Завтра поеду в Киев и сдам в Академию наук, – бубнил начитавшийся научных журналов водитель-романтик.
– Заодно и голову проверь в Киеве, – тихо предложил ему Граф.
Милиционер с сомнением посмотрел на каменюку. Он был согласен с Графом, хотя и не слыхал его комментария.
– Пацаны, стрельбы отменяются, эту хреновину нужно уничтожить, – скомандовал на пустыре Граф.
– Чего вдруг? – удивился Хунька.
– Того, – объяснил Граф, – опасно. Вам хорошо, вы малые, а мне в тюрьму неохота.
Рассказ Арнольда Израилевича шведы слушали внимательно. А Свенсен даже записывал на диктофон.
– Еще несколько козырных историй поведал мне Данилыч, бывший сторож долгостроя, возводившегося возле Хунькиного двора, – продолжил Арнольд.
Данилыч был человеком маленьким, к тому же частое заглядывание в стакан создавало ему массу проблем с окружавшим миром и особенно с супругой. Его жена – инвалид второй группы, рослая румяная женщина, работала уборщицей в небольшом гастрономе. Бойкая и общительная она не пропускала ни одного скандала. Ей скучно было махать веником, поэтому с удовольствием помогала продавцам, грузчикам и покупателям. Однажды взялась доставить на дальний лоток мешок риса. Положив мешок на плечо, жена Данилыча шла на точку, внимательно осматривая местность. Возле бочки с пивом увидала своего подорванного мерина. «Атас, Данилыч, твой тиранозавр!» Данилыч тревожно завертел головой, но было поздно.
Жена, ведомая праведным чувством гнева и мести – все люди работают, а этот пиво пьет – навернула его мешком. Имея такую же массу, как мешок (шестьдесят килограммов), Данилыч влип в товарища. Тот – в другого. Они падали как домино. Потом все вместе повалили продавщицу пива. От удара мешок треснул. Рис высыпался на землю. Это очень разозлило жену Данилыча. Она буквально вышла из себя. Обхватив колесо и покраснев от натуги, перевернула бочку на бок. Пиво бурным потоком покинуло емкость. За ее действиями с ужасом наблюдали не успевшие опохмелиться местные синяки.
