Умар направился к клубу. Из окон казарм сотни солдат провожали его взглядами. Он остановился возле клуба. Отсюда были четко видны лица солдат на крыше. Умар поднес мегафон ко рту.
— Рядовые Юлдашев, Бабаджанов! Перед вами стоит Герой Советского Союза, генерал-майор Кархмазов. Я заместитель министра обороны. По его поручению я обращаюсь к вам и прошу, чтобы вы сложили оружие. Я знаю, что вам это трудно сделать, но это единственный правильный выход. Другого выхода у вас нет… На размышления даю вам ровно минуту. Через минуту я ухожу, но после этого мы привезем ваших родителей и они пойдут впереди спецназа. Еще не все потеряно. Ради своих матерей вы должны сделать то, что я сказал. Даю слово генерала, никто вас пальцем не тронет. А теперь пошел отчет минуте…
Он смотрел на часы. Секундные стрелки как никогда быстро бежали по циферблату. «Неужели не послушаются?» — лихорадочно подумал Умар. Он посмотрел на крышу: там никого не было. А когда в дверях клуба показались виновники переполоха, Умар с облегчением вздохнул. Солдаты подошли, молча положили автоматы у ног генерала и, покорно опустив головы, стали ждать, что скажет генерал. Кархмазов, глядя на молодые лица солдат, неожиданно почувствовал жалость к ним. Он взял их автоматы.
— Идите за мной.
Не оглядываясь, он направился к центру строевого плаца. Солдаты понуро побрели за ним. Умар остановился, окинул взглядом казармы. С чего и с кого начать, чтобы полк послушался его? Неожиданно он вспомнил, как в военном училище курсовой офицер их учил находить выход из безвыходного положения, когда подчиненные не подчиняются командиру и ситуация выходит из-под контроля. Умар приставил мегафон ко рту и громовым голосом скомандовал:
— Заместители командиров взводов, ко мне!
Пошли томительные секунды и минуты ожидания. Из казарм никто не выходил. Умар знал, что если он повторно обратится с этим же приказом, то проиграет. И когда увидел, как из казармы появились три сержанта, он понял, что за ними выйдут и остальные. Он не ошибся. Из казармы вереницей потянулись остальные. Все они нерешительно остановились в отдалении от генерала. Умар подозвал к себе двух сержантов, передал им автоматы двух сдавшихся солдат и приказал отвести тех на КПП. Затем, окинув всех взглядом, вызвал старшего сержанта. Когда тот подбежал к нему, он жестко приказал:
— Стройте сержантов в одну шеренгу!
Когда сержанты стали в одну шеренгу, Умар обошел строй. Сержанты боязливо прятали глаза.
— Поднять головы и смотреть на меня! — резко скомандовал Умар.
Те вытянулись перед ним. Внушительная фигура генерала со Звездой Героя магически действовала на них.
— Даю вам десять минут. За это время вы должны разобрать баррикаду у КПП и построиться на плацу. Вопросы есть?
Сержанты молчали.
— Если вопросов нет, выполняйте приказ.
Сержанты гурьбой побежали к КПП и стали растаскивать завал. Умар молча наблюдал за ними. Его не радовало, что он без крови сумел усмирить полк, потому что мысленно представил лица матерей двух погибших сержантов, матерей у цинковых гробов своих сыновей…
Сержанты, быстро разобрав завал, бегом вернулись назад, построились в одну шеренгу и молча уставились на генерала.
— Даю вам еще десять минут. К этому времени ваши подчиненные отделения, взводы должны стоять на плацу. Разойдись!
Он так громко гаркнул, что сержанты пулей понеслись к своим подчиненным. Спустя несколько минут со стороны казарм раздались голоса сержантов: «Второй взвод, стройся! Первое отделение, становись!»
Он стоял и молча смотрел, как сотни солдат безропотно выполняли команды сержантов. За всю свою службу он ни разу не обвинил своих подчиненных, если те допускали нарушения воинской дисциплины. В этом он винил только самого себя. В академии твердо запомнил суворовскую мудрость: «Если солдат чувствует, что командир о нем проявляет заботу и заменяет ему мать и отца, за таким командиром он пойдет в огонь и в воду, и в момент опасности для жизни своего командира, не задумываясь, прикроет его своим телом!»
Умар посмотрел на часы. До истечения часа, испрошенного у министра, оставалось еще пятнадцать минут.
Когда полк выстроился, Умар окинул взглядом личный состав.
— За воротами КПП находится министр обороны генерал-полковник Байбагулов. Приведите себя в порядок.
Солдаты стали поправлять обмундирование. Генерал молча ждал. Потом резко скомандовал:
— Смирно!
Солдаты приняли строевую стойку. Стало тихо. Генерал широким шагом направился в сторону КПП. Выйдя за ворота, он подошел к министру и будничным голосом доложил:
— Товарищ генерал-полковник, личный состав полка построен!
Байбагулов протянул ему руку и дрогнувшим голосом тихо произнес:
— Спасибо, Умар Анварович.
Министр пошел к воротам, за ним двинулась вся его свита. Умар, заметив нацеленную на себя видеокамеру, подошел к оператору. Тот, опасливо поглядывая снизу вверх на генерала, опустил камеру.
— Не надо меня снимать. Ты лучше дай мне закурить, — попросил Умар.
Тот вытащил пачку сигарет, молча протянул генералу. Умар взял одну, сунул в рот.
— Спички есть?
Парень достал зажигалку. Умар затянулся и тут же закашлялся.
— Первый раз в жизни курю, — сказал он. — Как ты такую гадость употребляешь?
Тот неопределенно пожал плечами, Сделав еще одну затяжку, Умар отбросил сигарету в сторону, посоветовал оператору:
— Пока не поздно, бросай курить. — Он повернулся, чтобы уйти, но позади раздался голос оператора;
— Товарищ генерал! Можно задать один вопрос?
В знак согласия Умар кивнул головой.
— Вам не страшно было, когда вы пошли к вооруженным солдатам? Ведь им по-существу нечего было терять. Они прекрасно понимали, что трибунала им не миновать и могли бы по вам открыть огонь.
По лицу генерала скользнула усмешка.
— Ты в армии служил?
— Нет. Я освобожден по болезни.
Умар недоверчиво посмотрел на его крепкую фигуру. Парень понял значение его взгляда.
— У меня с детства порок сердца.
Умар сочувственно посмотрел на него.
— Если бы ты служил в армии, такой вопрос не задал бы… Дело в том, что преступление солдаты совершили необдуманно. Все произошло в порыве всеобщей возбужденности. Овладев оружием, они в какой-то момент потеряли контроль над своими действиями и отомстили своим непосредственным командирам, которые систематически издевались над ними. Я боялся, что, совершив преступление, они могут покончить с собой или оказать сопротивление при попытке их разоружить, но, к счастью, все закончилось благополучно. А что до того, страшно мне было или не страшно… Нет, я не боялся, что солдаты начнут стрелять в меня. Я немного знаю психологию солдата. Ни при каких обстоятельствах по генералу он стрелять не будет! В армии генерал для солдата — фигура большая, и у него просто не поднимется рука.
Он повернулся, чтобы уйти, но остановился и пристально посмотрел на оператора, который нацелил на него видеокамеру. Тот мгновенно опустил ее.
— Как тебя величать?
— Александр.
— Саша, у меня к тебе просьба. То, что случилось в полку… Не надо «такое жаркое» телезрителям преподносить. Я понимаю, это твоя работа, но чужое горе преступно рекламировать.
— Понял, товарищ генерал. Спасибо за совет.
Умар направился в сторону КПП, но на полпути остановился и побрел в поле. Отойдя на значительное расстояние от расположения полка, он опустился на землю. На душе было муторно. «Чужой среди чужих и среди своих!» — вслух произнес он и с тоской посмотрел на голубое небо, под которым все явственнее чувствовал себя неуютно. Он увидел офицера, тот бежал к нему.
— Товарищ генерал! Вас министр вызывает.
* * *
Наташа с волнением ждала возвращения Умара. Когда он вошел в дом, она сразу заметила непомерную усталость на его лице. Она прижалась к нему.
— Я очень соскучилась по тебе.
Некоторое время они молча стояли, обняв друг друга. Первой тишину нарушила Наташа:
— А у меня новость.
Он посмотрел ей в глаза.
— По твоим глазам вижу, что новость хорошая. Может, поделишься?
— А ты сам догадайся.
— Я не умею читать мысли.
Она взяла его руку, положила себе на живот.
— Слышишь?
Умар отрицательно покачал головой.
— Наверно, уснул. Когда проснется, я скажу… А сейчас прими ванну, пока я накрываю стол.
Они сели ужинать, Наташа стала рассказывать, как по ночам малыш не дает ей спать. Умар слушал ее рассеянно.
— Умарчик, ты явно чем-то расстроен.
— Все нормально. Просто немного устал.
— Не успокаивай меня, а лучше скажи, что тебя тревожит?
Но он оставил без ответа ее вопрос. Некоторое время она молча смотрела на него, потом на ее лице появилась азартная улыбка и, аккомпанируя себе пальцами по столу, она весело запела:
