– И все это одновременно? Тебе не кажется, что это непристойно и безнравственно?
Дэв усмехнулась.
– Если мне повезет.
– И ты собираешься заниматься этим все шесть месяцев?
Дэв покраснела.
– Ну, допускаю, что я не смогу делать это все шесть месяцев. Я не так молода, как раньше.
Дэвид пристально посмотрел на нее.
– И вероятность, что ты будешь сидеть перед огнем и заниматься озеленением сада, так же далека от действительности, как и та, что я стану Мисс Америка. Мадам Президент, ты – не та женщина, которая будет счастлива свободной жизнью.
– Да, – она слегка улыбнулась. – Полагаю, что не та. Но я собираюсь повторно познакомиться со своими детьми и родителями. И восполнить те ночи, которые должна была провести в постели с супругой, но провела за этим столом. – Дэв ударила по столу ногой. – Я задолжала это и им, и себе, так что собираюсь, по крайней мере, попробовать.
Дэвид кивнул.
– Понятно. Так… – Он решил сменить тему. – Вы с Лаурой выбрали один из тех домов, который осматривали?
– Думаю, что так. Мы собираемся сделать окончательный выбор из двух домов в Пауэле в новогодний уик-энд. Оба дома расположены в красивых местах, и недалеко от родителей. Они хотели бы проводить больше времени с детьми. И они не становятся моложе.
– Кстати о молодости, ты знаешь, что Аарон спросил МЕНЯ, когда он сможет сделать татуировку?
– Что? – Взвизгнула Дэв.
Дэвид покачал головой и рассмеялся.
– О, да. Очевидно, он поговорил об этом с Лаурой, и она сказала, что раньше ад замерзнет, и только через ее труп и много всего подобного. Это заставило его понять, что она – не тот человек, которого стоит просить передать это тебе.
– Умница. – Кивнула Дэв. – И что ты ему ответил?
– Сказал, что если бы это был мой выбор, то мой ответ – нет, – подчеркнул мужчина, зная, что его роль в жизни детей – все еще раздражающее место в отношениях с Дэв, – и всегда будет нет. Но, как только ему исполнится 18 – он сможет сам решать.
– Дэвид!
– Но это правда, Дэв.
Темная бровь поднялась.
– Тогда, лучше бы ты ввел в законодательство изменения, которые поднимут возраст с 18 до 21, прежде чем Крис подрастет. Черт, теперь, когда я думаю об этом – 25 звучит намного лучше.
Дэвид собирался посмеяться, когда понял, что она говорит серьезно.
– Дэв, – простонал он, – это государственный, а не федеральный вопрос. Ты знаешь, как я ненавижу государственную политику. – Дэв только впилась в него взглядом, так что мужчина попробовал другой путь. – У меня руки связаны.
Марлоу шутливо ткнула его в живот.
– Ну, Мистер Большой и Мощный Председатель Партии, – новый тычок. – У тебя есть шесть лет до того, как Аарону стукнет 18, чтобы РАЗВЯЗАТЬ их.
Дэвид пытался сдержаться, но против воли слегка меланхоличная улыбка появилась на его лице. Он сглотнул и понизил голос до редко используемого мягкого тона.
– Ты понятия не имеешь, как я буду скучать без тебя и твоего семейства, Дьявол.
Дэв с тревогой округлила глаза.
– Иисус, Дэвид, ты говоришь так, будто мы никогда больше не увидимся.
Дэвид быстро перевел дыхание.
– Этого никогда не случится, – пообещал он.
Дэв прикусила губу, чтобы справиться с голосом.
– Самая трудная часть отъезда – оставлять тебя здесь. – Она сделала паузу, позволив каждой частичке любви и благодарности, которую она чувствовала, отразиться на лице. – Я… Я не была бы тем, кем стала, если бы не ты, Дэвид. Я знаю, большинство людей никогда не поймет, сколько ты сделал и как неустанно работал. Но Я знаю. И никогда этого не забуду. Спасибо.
Их глаза встретились, и Дэвид осознал, что не знает, что сказать. Он чувствовал, что слова Дэв дошли до самого сердца. Вместо ответа, он взял в ладонь руку Дэв, сплетя с ней пальцы, и мягко сжал. Они оба повернулись к окну, за которым падал снег. Это зрелище было размыто для обоих.
Через несколько минут Дэв фыркнула и протерла глаза.
– Теперь, когда сентиментальная часть закончена, позвони Бэт, скажи, чтобы ехала сюда – и вы сможете присоединиться за ужином ко мне и моему семейству.
– С удовольствием, мадам Президент.
Понедельник, 25 декабря 2028 года
Поздравления родственникам были переданы по видеосвязи, МакМиллианы пришли и ушли, и Лаура прокралась в свой офис, в то время как Дэвлин и дети наслаждались последними снами рождественского утра. Это был располагающий к лени облачный день. Лаура сняла очки и задумчиво грызла дужку, используя это редкое тихо время, чтобы надиктовать несколько замечаний для биографии Дэвлин.
Как обычно, Гремлин улегся на ее ноги, согревая их. Смерть его подружки этой весной сделала пса менее злым. Иногда Лаура наклонялась, чтобы почесать его за ухом, продолжая наговаривать заметки.
Краткий обзор. Последняя глава. Общие мысли
Менее чем через месяц, Джефф и Бренда Винсент переедут в Белый Дом, а Марлоу – мое семейство – выедет. Дэвлин задала здравый вопрос – куда ушло все время. Я и сама не знаю ответа. Клянусь Богом, только вчера я вошла в это место, в благоговейном трепете и с открытым ртом, будто попала в сказку.
<хихиканье>
Собственно, так оно и было. Сейчас, время от времени, я останавливаюсь, оглядываюсь вокруг и вспоминаю, где я и чем здесь занимаются эти люди – и тогда легко возвращаются воспоминания о бабочках размером с летучую мышь, пляшущих тогда у меня в животе.
Когда я оглядываюсь назад, на свой первый год в Белом Доме – как я беспокоилась, что не смогу создать беспристрастный портрет этого американского Президента – я не могу не рассмеяться. Беспристрастность? Боже, она вылетела в трубу в тот момент, когда я влюбилась в нее. В тот момент, когда история ее жизни стала моей и наоборот. Однако, Дэвлин – самый честный человек, которого я когда-либо встречала. Эта честность проявляется во всем, что она делает и, зная о ее делах, можно, в основном, узнать ее. Хорошее и плохое. Ошибки и триумфы. Я решила включить все это. А также трудности, и то, что происходило за закрытыми дверями и вдали от камер. Это будет не сочная сплетня, которую ждут бульварные газеты. Только реальная Дэвлин.
Вся она.
Стрельба. Не только то, что случилось, но и то, что потребовалось от нее, чтобы оправиться физически и мысленно, и снова стать прежней. Причиняющий боль путь. Каждый. Отдельный. День.
Ночи, которые она не могла спать – когда нечто происходило на другой стороне мира – зная, что чей-то сын или дочь не вернутся домой. Никто – ни я, ни Джейн – не знает о тех мучительных телефонных звонках их семьям на следующий день. B центре управления. Одна. ОНА сделала это. Не какой-то секретарь или солдат. Президент.
Смех из гимнастического зала Белого Дома, где она и свободные агенты Секретной Службы разминались и формировали отношения, которые вышли далеко за рабочие. И как она живет со знанием, что эти молодые ребята должны будут прикрыть ее от пули, если понадобится.
Скандал с переизбранием, который почти стоил ей второго срока. Боже, я все еще не могу поверить, что она сделала так, чтобы причина смерти моей матери не значилась в документах как 'суицид'. Я должна была задуматься о том, почему Пресса никогда не поднимала подробностей случившегося. Но так много всего произошло тогда в моей собственной жизни, что я не знала, останусь или уйду. Полагаю, я думала, что мне просто невероятно везло, когда дело касалось мамы и Прессы. Но это не было удачей, и тремя годами позже я поняла это по лицу Дэвлин. Она рисковала всей своей карьерой ради меня, даже зная и веря, что это неправильно. В этот момент она была не национальным героем. А только моим.
Дни, потраченные на жертвование частью того, во что она верила, в обмен на нечто лучшее.
Бесконечные речи, переговоры, сборы средств и законопроекты, которые проходили через ее сердце.
Гордость на ее лице, когда она знала, что сделала нечто действительно особенное.
<Смех>
Обида, когда я сказала, что не смогу включить все это. 'Звездный свет' не заинтересован в 20-томнике. Но мой редактор и я можем отложить это пока, чтобы включить в книгу позднее. Сейчас я должна сосредоточиться на последней главе.
Это не будет кульминационный момент. Или даже последствия кульминационного момента. В беллетристике с этим намного легче.
Я не думаю, что последняя глава биографии живого человека должна содержать много слов о прошлых достижениях. Это подразумевает, что дела, нашедшие свое место под книжной обложкой наиболее значимые. И, так или иначе, это закончено, потому что внизу страницы написано 'Конец'.
История не закончена! Ей только 46 лет. Она яркая, здоровая и все еще адски повернута на деле спасения мира, даже если она притворяется, что будет счастлива в каком-нибудь доме в штате Огайо с белым забором, гамаком и хорошей книгой. Не будет. И это нормально. Потому что я бы тоже не была. Она не готова уйти в тень, это – просто время для смены пути. На тот, который будет в значительной степени проходить вдали от камер.
