Казалось, лорд Кенмур не желает длить агонию ожидания – он тотчас послушно шагнул к плахе, лег, вытянул руки. Палач, явно не готовый к такому поведению, занес топор, однако на этот раз либо сам он промазал, либо дернулся Кенмур. О причинах происшествия, думала Джейн, пускай судачат в пабах и борделях, в кофейнях и питейных заведениях, а также в светских салонах за чашкой чаю. В общем, тело Кенмура содрогнулось, брызнула кровь, но упрямая голова осталась на месте. Джейн помнила, как пылили опилками ноги смертника, с какой судорожной поспешностью палач снова поднял топор. На сей раз голова отлетела, а палач выполнил гнусное задание – явил стекленеющему взору Кенмура его же обезглавленное тело.
Уинифред поплелась за ширму, где ее снова вырвало. Потом, опустошенная, обессиленная, она села на кровать. Одна мысль не давала ей покоя. Происходило нечто неправильное. Джейн достаточно времени провела в теле Уинифред, чтобы понять: нынче привычное недомогание имеет иной характер.
Слишком сильно ее тошнит. Внутренний голос подсказывал, что тошнота вызвана не только зрелищем казни. Когда последний раз была менструация? Уинифред не помнила. Последние месяцы она все время хворала и этому обстоятельству приписывала отсутствие кровотечений. Возможно, она покинула Шотландию, уже имея под сердцем нового маленького Максвелла?
«Ты беременна?» – спросила Джейн, но Уинифред не ответила. Внимание ее поглощал граф.
– Понадобилось целых два удара, чтобы лишить Кенмура головы. Успокойся, Уильям, любовь моя, забудь об этом.
Уинифред не призналась, что перед вторым ударом сомкнула веки – и правильно сделала. О том, что второй удар был успешным, ей сообщила дружно выдохнувшая толпа: слава богу, отмучился страдалец.
Гул толпы все еще стоял в ее ушах, пока миссис Миллс возилась с перчатками – сняла их, почувствовала, что в каморке ужасно холодно, и снова натянула на свои длинные бледные пальцы.
– За мной никто не следил, будьте покойны, – задыхаясь после подъема на лестницу, пропыхтела миссис Миллс. – Более того: все, кому было известно, что вы, дорогая графиня, остановились в моем доме, считают, что вы давно покинули Лондон. Я сама распространила этот слух.
Уинифред поднялась, обняла подругу.
– Вы рисковали, идя к нам, милая миссис Миллс. Почему?
– Причин много. Я слыхала, нынче вечером за вашу голову, милорд, назначена изрядная цена.
Джейн с Уильямом обменялись испуганными взглядами.
– Вы совершили дерзкий и смелый поступок, дорогие мои, но, боюсь, не стоит и дальше испытывать судьбу. Вы оба должны бежать из Англии.
– Мы с вами говорили об Италии, миссис Миллс.
– Верно. И я даже взяла на себя смелость связаться с одним человеком. Он служит в посольстве Венеции. Уверена, вас обоих удастся переправить во Францию, где вы должны обратиться за помощью к королеве Марии-Беатрисе. Ее величество не откажет, и тогда вы без промедления уедете в Италию. Отправляться нужно завтра, до рассвета.
– Поедет один Уильям, – заметила Джейн, даже себя удивив этой фразой. Похоже, Уинифред вступала во владение собственным телом.
Уильям округлил глаза, миссис Миллс чуть приоткрыла рот.
– Похоже, вы забыли про малютку Анну. Кроме того, раз мы отправляемся в изгнание, значит, нужно забрать документы и драгоценности, которые я зарыла в саду. Только так мы сможем обеспечить будущее нашему сыну.
– Почему бы не послать за Анной надежного человека? А Мэри, моя сестра, я уверен, без труда отыщет бумаги и драгоценности. Едва ли следует рисковать… – Тут Уильям запнулся.
Видимо, он, как и миссис Миллс, по лицу Уинифред понял: в этом вопросе перечить ей не стоит. Это было странно. Идея снова ехать в Шотландию исходила не от Джейн – она-то с радостью сбежала бы из Англии из чувства самосохранения, увеличила бы расстояние между собой и людьми короля, затаилась бы и все силы бросила на возвращение в тысяча девятьсот семьдесят девятый год. Увы: власть перешла в руки Уинифред. Конечно, Джейн уже некоторое время чувствовала: Уинифред крепнет, неизвестная стихия, в которой она до сих пор пребывала, отпускает ее душу. Но сегодня впервые Джейн ощутила, что Уинифред наличествует в их общем теле – и контролирует это тело.
«Дорогая Джейн, – прошептала Уинифред, – прошу тебя, потерпи еще чуть-чуть – мы должны съездить за Анной и документами».
«А ты достаточно окрепла?»
«Я сильна твоей силой».
«Тебе, наверно, неприятно, что я в твоем теле. Мне бы на твоем месте было неприятно».
«Ты спасла моего мужа, измыслив хитроумный план; ты проявила отчаянную храбрость. Ты спасла заодно и меня, и будущее нашей семьи. Откуда же взяться неприязни?»
«Но теперь-то ты вернулась!»
«Думаю, да».
«Следовательно, и я могу вернуться в свой мир».
«Кто знает, милая? Надеюсь, так оно и есть, и так было бы лучше и мне и тебе. Да только я должна ехать в Шотландию. Ты ведь меня не оставишь?»
– Надеюсь, ты поедешь не одна? – произнес Уильям, вмешиваясь в странный разговор. Голос звучал чуть надменно. Джейн видела: граф осторожничает. В конце концов, его супруга уже неоднократно доказала, что не принадлежит к категории обычных женщин. А пощечина, которую она отвесила графу! А выражение «твою мать»! Джейн чуть ли не хихикала, вспоминая эти инциденты. Однако граф, похоже, вздумал вернуть себе главенство в семье, право на последнее решение.
– Я поеду одна, – заявила Джейн спокойным, твердым голосом Уинифред. – Я сама заберу нашу дочь. Подумай, ведь ее могут взять в заложницы! А со мной и Анна и документы будут в безопасности.
– Тогда и я…
– Нет, Уильям, об этом и речи быть не может!
«Определенно, Уинифред скоро совсем меня задвинет», – подумала Джейн.
– Ты теперь просто обязан заботиться о своей безопасности. Ради тебя рисковали жизнью достойнейшие люди – поэтому сам ты рисковать не должен. Не имеешь права. Так что забудь про свою гордость. За тобой охотятся, поэтому мы немедленно поручим тебя заботам венецианского чиновника. Я присоединюсь к тебе через несколько недель, только сначала обеспечу наше будущее.
Джейн взглянула на опешившую, неловко молчавшую миссис Миллс.
– Как скажете, дорогие мои. Я все устрою. Будьте готовы ехать завтра перед зарей. Пришлю за вами два портшеза. Попрощайтесь здесь, ведь ваши пути временно разойдутся.
Джейн кивнула. Она радовалась перспективе сняться с места, продолжать движение; ей казалось, она скоро достигнет перекрестка, в который вплетен и ее путь. Джейн жаждала вступить на него. А еще ей хотелось избавиться от графа. С ним приятно, он хорош собой, но в жизни Джейн и так все запутано. Ей бы только продержаться до утра, не позволить графу реализовать супружеские права и при этом не разрушить отношения Нитсдейлов.
Граф и графиня обняли миссис Миллс.
– Итак, в пять утра. Вот, я принесла вам еду и вино. – Миссис Миллс указала на корзинку с крышкой. – Ни в коем случае не выходите на улицу. Здесь, по заверению моего мужа, вы в безопасности, но в Лондоне полно людей, готовых выдать вас за корку хлеба. В газете «Флаинг пост» опубликовано описание вашей внешности, милорд. Умоляю, послушайтесь моего совета.
Когда миссис Миллс ушла, Джейн начала отчаянно охать.
– Нам надо отдохнуть, – повторяла она.
Было, наверно, часов девять вечера. Уильям зажигал вторую свечу. Молчал; возможно, обиделся. «Надо утешить его», – нашептывала Уинифред. Джейн не реагировала.
– Поешь, милый. Я совсем не голодна.
– Мне тоже не до еды, – отвечал Уильям, глядя на Джейн. Она догадалась, на что он намекает.
– Не сейчас, милый, – зачастила Джейн. – Разве это хорошо – после кровавого зрелища, которому нынче мы стали свидетелями?
– Супружеская близость лечит раны, – шептал Уильям, беря руки Уинифред, покрывая их нежными поцелуями. Очень быстро он перешел к шее и мочкам. О, как сильны были его объятия! У Джейн снова закружилась голова.
«Я не могу!» – стонала она.
«Ты должна», – отрезала Уинифред.
«Это касается только вас двоих! – Джейн чувствовала, как растаяла Уинифред от прикосновения знакомых губ. – Пожалуйста, избавь меня от этого. Так нечестно. Все слишком запуталось, к чему новые осложнения?»
«Джейн, милая, а не ты ли осложнила мою жизнь? Помнишь, как я просила избавить меня от участия в интимнейшем из процессов? Помнишь лорда Саквилля? Или ты забыла, что повинна в моем падении?»
Джейн вздрогнула от этого упрека. Верно: тогда они с Саквиллем были не одни. Как ей удалось уломать «хозяйку»?
Уинифред прочла ее мысли.
«Постарайся затеряться, не думай обо мне, пока я стану ублажать моего супруга… и мое тело».
Все произошло быстро. Джейн удалось «затеряться». Когда она вернулась, Уильям уже тихонько похрапывал в ухо жене, а Уинифред лежала, свернувшись калачиком, прижавшись к нему. Однако Джейн предстояло прояснить один важный вопрос.
