– Он здесь! Он вернулся!
– Нет, – замотала головой Амина.
– Да, – улыбнулась в пустоту мать. – Да!
– Где он? – спросила Амина.
– В саду, – ответил отец.
Амина направилась в сад, но мать окликнула ее:
– Стой! Не надо!
– Почему?
– Он придет, когда будет готов, – объяснил Томас. – Нам просто нужно подождать.
– Мы не хотим напугать его, – добавила Камала.
Амина посмотрела на родителей, на их устремленные вверх глаза, сияющие счастьем и умиротворением.
– Я бы не смогла напугать Акила, даже если бы захотела, – отозвалась она и пошла дальше.
Камала что-то крикнула ей вслед, но остановить дочь родители не пытались, и слава богу. В отличие от прошлого раза, когда она вышла в сад посреди ночи с фонариком в дрожащих руках и по подсказке со стороны, сейчас тропинка была хорошо освещена, а Амина шагала вперед, потому что сама приняла такое решение. Однако у калитки она все равно ощутила отзвуки тоски, столь застарелой, глубокой и осязаемой, что ей с трудом удалось удержаться на ногах. Толкнув калитку, девушка вошла в сад.
Там было прохладно, на земле лежали темно-зеленые тени. Амина окинула взглядом черные грядки, свисающие с кустов восковыми гроздьями болгарские перцы, сбившиеся в кучку на земле огурцы. В дальнем углу огорода, словно изящный лохматый великан, возвышались решетки с фасолью. Девушка медленно шла вперед мимо томатов, баклажанов, мимо той грядки, где осенью появятся тыквы. Она направлялась туда, где обнаружила закопанные Томасом трофеи.
– Акил? – прошептала она и закрыла глаза.
Со стороны канавы прилетел легкий ветерок, неся с собой запахи карпов, водорослей и мокрых камней, но не ее брата. Вновь открыв глаза, она медленно повернулась вокруг – так, на всякий случай, – и смутилась: ну что за бред! Стоит в темноте на мамином огороде и кружится! Тряхнув головой, Амина вернулась к дому.
– Мне нужно с тобой поговорить, – бросила она на ходу Камале, даже не посмотрев на Томаса, и ушла на веранду.
Не прошло и минуты, как Камала с грохотом отодвинула дверь, поспешно расправляя сари, и спросила:
– Ты что-то хотела?
– Что ты творишь?
– В смысле?
– Ты тоже его видишь?
– Конечно нет!
– Тогда зачем притворяешься?
– Я не притворяюсь! – возмутилась мать, и Амина непонимающе уставилась на нее. – Он вернулся, чтобы увидеться с твоим отцом, – объяснила Камала. – Это чудо предназначено только для Томаса!
Новая информация прогрохотала в мозгу Амины, словно вагон поезда, везущий слишком много мыслей-пассажиров, но одна из них кричала громче остальных. Химия! Они должны заставить отца продолжать курс химиотерапии, а для этого им надо действовать заодно!
– А как же злые духи? Как же демоны? – спросила она.
– Я ошиблась, – пожала плечами мама.
– Но ты же сказала…
– Нет! – твердо произнесла Камала, хотя Амина больше ни о чем ее не спрашивала. – Нет, нет, нет!
– Но у нас мало времени!
Камала зажмурилась. Губы ее задрожали, но она заставила себя сдержаться, крепко сцепив перед собой пальцы. Через несколько секунд она посмотрела на Амину с такой непоколебимой верой во взгляде, что девушка поняла: уговаривать ее бесполезно.
– Пойду обратно, к твоему отцу, – сказала Камала, повернулась и вышла с веранды.
На следующее утро Амина позвонила Джейми, рассказала ему, что происходит, и отменила званый ужин.
– Твою мать…
– Вот-вот… Тут все так… В общем, ладно, дай мне несколько дней. Я со всем этим разберусь, и мы тебя пригласим, обещаю!
– Слушай, да я не из-за ужина переживаю…
– Три дня, – сказала Амина, – ну, может, четыре!
Но через четыре дня дела не наладились, а скорее наоборот. Коридоры превратились в собрание света и пыли. После разговора с Джейми Амина начисто вымыла полы на первом этаже и вернула все осветительные приборы на их законные места, но тем же вечером от веранды к родительской спальне протянулась цепочка влажных грязных следов, а к наступлению темноты лампы снова застрекотали, словно цикады, заливая двор ярким электрическим светом.
Все вещи в доме начали загадочным образом менять свое местоположение. В первые дни их оказалось немного: упаковка лампочек, забытая на улице, две подушки из родительской спальни, брошенные на шезлонгах. Но на третью ночь, пока Амина видела сон о корабле, столкнувшемся с айсбергом, Камала и Томас умудрились вытащить диван из гостиной в коридор, и, проснувшись утром, Амина обнаружила его уже во дворе. На диване, словно два отбившихся от стаи пингвина, возлежали родители.
– Какого черта вы творите? – крикнула Амина из окна.
Они стали озираться по сторонам, а потом наконец посмотрели наверх.
– Привет! – помахала ей Камала. – Просто сидим! Спускайся к нам!
– Папе нельзя двигать мебель!
– Я в порядке! – прокричал ей Томас.
– Нет, не в порядке! – заорала Амина.
С ним действительно что-то было не так. Это подтвердил сначала Аньян Джордж, потом Моника, а затем и Чако, который позвонил из больницы на четвертый день, потому что пришла его очередь сидеть с Томасом во время химиотерапии, а сидеть оказалось не с кем.
– Он не может мыслить логически, – объяснил Чако Амине, как будто здесь было что обсуждать. – Вам придется отвезти его в больницу.
– Я работаю над этим. Думаю, через несколько дней…
– Несколько дней – слишком долго!
– А что мне остается? Надеть на него смирительную рубашку и вставить кляп?!
Чако замолчал, и на мгновение Амина испугалась, что он воспринял ее слова всерьез.
– А что мама? – наконец спросил он. – Уж она-то может его уговорить?
Амина выглянула в окно и посмотрела на Камалу, которая с деловым видом пыталась присоединить к кабелю стабилизатор напряжения. Тенниски и подол сари забрызгала грязь. Рядом с ней на корточках сидел Томас и соединял налобные фонарики.
Амина вздохнула. Конечно, надо рассказать Чако и всем остальным о том, что творится с Камалой. Мать повела себя непредсказуемо, поддерживая сумасбродство Томаса и помогая ему во всем, что, по его словам, может доставить удовольствие Акилу, хотя твердо высказалась против того, чтобы оставлять в саду еду. Вместе с тем Амине показалось жестоким выставлять на всеобщее обозрение то, что происходило сейчас между родителями. Глядя на них в окно, она увидела, как Томас что-то сказал Камале, а потом быстро и порывисто поцеловал ее в щеку, а она рассмеялась, словно девчонка.
– А вы что делаете сегодня вечером? – спросила Амина. – Мне кажется, вам стоить приехать, – добавила она, прежде чем Чако успел ей ответить.
Родственники прибыли все вместе, набившись в «камри» семейства Рамакришна, словно артисты бродячего цирка. Санджи, Радж и Чако тут же вышли из машины. В американской офисной одежде они выглядели слишком официально и явно чувствовали себя неловко. Бала, в оранжево-золотистом сари, возилась на заднем сиденье, пытаясь вытащить из багажника кастрюлю с картофелем. Амина проводила гостей в дом и вывела на веранду, не обращая внимания на испуганные взгляды, которые они бросали вокруг.
– А где диван? – удивилась Бала. – А это что такое? Часы?
– Где? – спросила Амина.
Тетя показала на кресло, где были свалены все часы, какие только находились в доме. Провода плотно обматывали циферблаты.
– Ой, – заморгала Амина, – ну да, часы… Та-а-а-ак, – протянула она и тихо пошла на кухню.
– Ами, малышка, что тут происходит? – окликнула ее следовавшая за ней по пятам Санджи. – Это все он натворил? Томас сделал все это всего за несколько дней? А это что? – посмотрев во двор, ахнула она.
Там, за окном, висела галогеновая лампа, наподобие мумии обмотанная новогодней гирляндой.
– Лампа с лампочками.
– О милостивые боги! – возопила Санджи, а все остальные молча столпились на кухне.
Амина переводила взгляд с одного родного лица на другое. Они были знакомы ей с детства, и сейчас на них отразились беспокойство, забота и любовь. Господи, и правда любовь! Как же тяжело, когда столько народу смотрит на тебя с такой любовью! Чувствуешь себя последней сволочью!
– Родители во дворе… – начала она, но тут хлопнула задняя дверь, и все повернулись к прачечной.
Через несколько секунд оттуда вышла Камала, все в том же сари, но с расплетенными косами. Волосы свободно ниспадали на плечи. Она резко остановилась, похожая на прекрасный, хотя и немного испачканный призрак.
– А это еще что? – нахмурилась она.
Амина закусила губу, не зная, что ответить. Мама поморщилась, как будто что-то услышав в ответ, и скрестила руки на груди.
– Ты им рассказала?
– Нет.
Камала кивнула, а потом неожиданно взяла Санджи за плечо.
– Пойдемте, – велела она и сделала знак Бале, Чако и Раджу следовать за ней. – Пойдемте, я вам все покажу.
Что она им показала? Диван, усыпанный тополиным пухом, измазанные грязью подушки, Принца Филипа, который, видимо, полагал, что очутился в собачьем раю, потому что его перестали запирать дома, Томаса, наблюдающего за садом в бинокль. Стоя на пороге веранды, Амина смотрела, как родственники подходят к дивану, зовут Томаса и он опускает бинокль. Потом он повернулся к ним и, улыбнувшись, что-то сказал, но Амина не расслышала.
