Фипс не успел состариться, он умер в Цюрихе, и Вагнер пишет об этом Матильде Везендонк:
«Ко всему еще скончалась собачка, которую вы когда-то послали мне от одра болезни, скончалась быстро и загадочно! Вероятно, на улице ее зашибло колесом, отчего внутри у нее разорвался какой-то орган. Пять часов пролежала она, кроткая, ласковая, без единого стона, только все больше слабея, и беззвучно скончалась. В моем распоряжении не было ни клочка земли, чтобы похоронить моего милого дружка. Силой и хитростью проник я в маленький садик Штюрмера, где собственноручно, в тайности, закопал песика под кустом. Многое похоронил я вместе с этой собачкой! Теперь я намерен странствовать пешком, и в этих странствиях спутника у меня не будет».
Но Вагнер был привязан не только к собственным животным, он страдал из-за чужих, однако не довольствовался только жалостью, а в меру сил помогал им. Из многих примеров, которые приводит в своей книге «Рихард Вагнер и мир животных» друг композитора Ганс фон Вольцоген, мы приведем здесь один, весьма примечательный:
«По соседству с ним в Бибрихе денно и нощно сидела на цепи, без радости и без ласки, несчастная чужая собака, вызывая у Вагнера сильную жалость. Время от времени он снимал ее с цепи, брал к себе домой и кормил чем-нибудь вкусным. Странным образом это вызывало неудовольствие хозяина Лео. Он усмотрел в этом упрек, что сам он недостаточно хорошо содержит собаку. Напрасно Вагнер, не жалея усилий, пытался внушить этому человеку понятие о душевных потребностях столь высоко организованного животного. На его письменном столе скопилось за это время множество писем, которые Вагнер начинал и бросал, считая, что все еще не вполне четко и ясно просветил столь темные мозги. Одно из этих начатых писем хранится по сей день у человека, дружившего с композитором, и являет собой трогательное свидетельство той участливой серьезности, с какою этот художник, поглощенный собственными трудами и заботами, вступался за своего подопечного. Суровой зимой 1862/1863 года, одной из самых хлопотных и гнетущих для самого Вагнера, он все еще беспокоился из своего венского далека (из Бибриха он тем временем уехал) об этой собаке, оставшейся в холодной будке, и через друзей сумел добиться, чтобы ей положили, для защиты от холода и непогоды, теплый коврик».
В байрейтские годы, с улучшением материальных условий семьи, число животных в доме Вагнера, где до сих пор кроме собак жили еще попугаи, быстро и значительно увеличилось. Огромную, прямо-таки детскую радость доставляли композитору лебеди, присланные ему королем Баварским. Вагнер называл их не иначе, как «мои белые павлины», он мог часами стоять и смотреть на них, а в громком жалобном крике этих птиц с содроганием слышал «голос страждущей пленной природы».
Из позднейших собак Вагнера особенно выделяется Рус. Когда он скончался, то получил место в фамильной усыпальнице Вагнеров в Ванфриде и памятник с надписью: «Здесь лежит и не дремлет Вагнеров Рус». Теперь собака покоится в ногах умершего композитора.
Как сообщает Ганс фон Вольцоген, место Руса заняла целая семья сенбернаров-ньюфаундлендов, продолжавшаяся во многих поколениях. Однако над ними в известной степени реял дух старого Руса. Главой семьи был огромный пес Марке, последняя собака Вагнера. Когда эта многочисленная свора однажды вошла в библиотеку, где как раз шла беседа на высокие темы искусства, маэстро прервал свою речь и, глубоко взволнованный, воскликнул: «Вот идет природа!»
У Марке была подруга, которую дети Вагнера прозвали Бранге — от имени Брангены[60]. Детям вообще нравилось давать собакам имена персонажей из опер Вагнера. Когда Брангена умерла, Марке получил другую подругу, собаку-медалистку из Ганновера, которую дети нарекли Кундри[61]. Первые два щенка этой пары получили имена Фазольт и Фафнер[62]. Фазольт позднее был оставлен в Венеции, Фафнер стал сторожем «Дома торжественных представлений» и достойным преемником своего отца Марке. Среди дальнейшего собачьего потомства в Ванфриде были два существа женского пола — Фрейя и Фрикка[63] и их будущие мужья Фро[64] и большой белый Фриш.
Рихард Вагнер признавался, что, когда он встречал какое-нибудь животное, сердце его наполнялось радостью. Зато потом, когда он думала о судьбе животных, оно всякий раз сжималось от тоски. Какое-то время у него жил попугай, которого он нежно любил. Ганс фон Вольцоген рассказывает, как печалился Вагнер о смерти этой птицы:
«Мой бедный милый попугайчик, теперь и его не стало! Это был мой spiritus familiaris, мой добрый домашний дух! Мне все-равно, пусть надо мной за это смеются. Вообще-то для людей, способных надо мной смеяться, я должен был бы написать книгу, где объяснил бы им, что может значить для человека, всецело зависящего от фантазии, такое вот маленькое существо».
До старости сохранял Вагнер искреннюю любовь к произведениям Э.-Т.-А. Гофмана за то, что в них получила совершенно своеобразное, фантастическое воплощение идея единства всей природы. «Кота Мурра», «Собаку Берганца», «Повелителя блох», «Золотой горшок» с полным птиц волшебным садом Саламандра — архивариуса Линдгорста и золотисто-зеленой змейкой Серпентиной, сказку о Щелкунчике и мышином короле он называл чудесными поэтическими созданиями.
Велико и пестро количество животных, действующих в произведениях Вагнера. Лошади в «Риенци», «Валькирии», «Гибели богов», в «Тангейзере», кроме них еще собаки и соколы. Удивительное единство составляет Брюнхильда со своим конем Гране:
Гране, мой конь,
Привет тебе, друг!
Знаешь ли, верный,
Куда поведу тебя?
Сияя в огне,
Лежит твой хозяин,
Зигфрид, мой павший герой!
Что ты так весело ржешь?
Иль за другом стремишься?
Влечет ли тебя к нему
Льстивое пламя?
Тронь только грудь мою —
Как она пышет!
Гейя — йо, Гране!
Друга приветствуй!
Зигфрид! Зигфрид!
Навеки тебе мой привет!
В «Лоэнгрине» имеются лебеди и голубь, в «Золоте Рейна» — змей и жаба, в «Валькирии», кроме коней, — баранья упряжка Фрикки, в «Зигфриде» — дракон, медведь и лесная птица, в «Гибели богов», кроме коней, — еще быки, Вотанов ворон, а в «Парсифале» — убитый лебедь.
Ehm Weik zum 80. Geburlstag. Rostock, 1964, S Hinstorff Verlag.
Ehm Welk. Stucke. Rostock, Hinstorff Verlag, 1964, S. 7.
Ehm Welk. Stucke. Rostock, Hinstorff Verlag, 1964, S. 145.
Ehm Welk zum 80. Geburtstag, Rostock, Hinstorff Verlag, 1964, S. 11.
Reich K. Ehm Welk. Stationen eines Lebens. Rostock, Hinstorff Verlag, 1976, S. 343.
Ehm Welk. Geliebtes Leben. Gesammelt und herausgegeben von A/ Lindner-Welk. Rostock, Hinstorff Verlag, 1959, S. 119.
В этой книге представлены рассказы Эма Велька, взятые из его сборников: «Моя страна, что светит вдалеке», «Большой шлем, или Крупная игра», «Молот хочет, чтобы им работали», «Пудель Самсон. Истории и анекдоты о людях и зверях». Рассказы расположены в хронологии вывода сборников в свет.
Перевод А. Гугнина.
Перевод В. Левика.
Перевод В. Левика.
Элеонора Дузе (1858–1924) — известная итальянская актриса, выступавшая с огромным успехом на многочисленных сценах мира, в том числе и в России.
Мореплавание необходимо (лат.).
Скат — широко распространенная в Германии карточная игра, в которой старшими козырями служат валеты в последовательности: трефовый, пиковый, червонный, бубновый. (Примеч. переводчика.).
Термин карточной игры в скат.
Имеется в виду Александр Македонский (356 г. до н. э. — 323 г до н. э). Роксана — жена Александра Македонского, которую убил в 311 г. до н. э. македонский царь Кассандр. Олимпиада — мать Александра Македонского, участвовала в заговоре против своего мужа Филиппа.
Американский образ жизни (англ.)
Строфа из стихотворения И. Гердера «Посмертная слава». Перевод Л. Карельского.
Имеются в виду социал-демократы.
Перевод Б. Хлебникова.
Зигфрид — главный герой древнегерманского и скандинавского эпоса; Армии Освободитель (16 г до н. э. — 21 г. н. э.) — вождь германского племени херусков; Генрих I (876–936) — король Германии с 919 г.; Мартин Лютер (1483–1546) — глава Реформации в Германии; Старый Фриц — Фридрих II (1712–1786), король Пруссии с 1740 г.; Гебхард Леберехт фон Блюхер (1742–1819) — прусский генерал-фельдмаршал; Отто фон Бисмарк (1815–1898) — премьер-министр Пруссии с 1862 г.
