— Эктор… — качая головой, не в силах перестать смотреть на «полароид».
Он засветил ей скупую слёзную улыбу.
— Она хочет тебя увидеть.
Она выдохнула и тщательно проговорила.
— Послушай, я повидала немало низкосортного поведения, лишь бы картину снять, и учитывая историю твоей жизни, использовать чьего-нибудь ребёнка против кого-то даже проступком не считается, но не забудь вписать себе в рапорт, что объект до крайней степени возражала против духовного растления агентом Суньигой её ребёнка.
Эктор нахмурился, стараясь вычислить, что тут и как.
— Этого нет в инструкциях — ты так, что ли, думаешь? Не-е — семья дольжна быть вместе, только и всё. Из-за того, что я свою сберечь не сумель, не значит же, что я не могу попробовать помочь, верно? — Под воздействием, к тому времени, кварт фирменного домашнего под названием «Месть Баттисты», Эктор пустился стенать о своей бывшей жене Дебби, которая при разводных процедурах, по совету какого-то волосатого чудика-адвоката, принимающего наркотики, назначила телевизионный приёмник, напольную 19-дюймовую модель «французская провинция», соответчиком, утверждая, будто Ящик был членом семейства, занимал в доме собственное место, кормился из семейного бюджета, потребляя всё необходимое ему электричество, к нему обращались и, вообще говоря, с ним длительно беседовали другие члены семьи, и определённо способен был завоевать привязанность, как любая дешёвая потаскуха, с которой Эктор мог бы познакомиться на работе. Поскольку ей случилось, более того, уничтожить этот конкретный телеприёмник замороженным куском тушёного мяса прямо посреди повтора «Зелёных просторов», которого Эктор ждал с особым нетерпением, почему, вероятно, её ходатайство и оказалось спорным, он в пылу собственных эмоций решил произвести гражданский арест, обвинив Дебби в Ящичном убийстве, раз она уже признала в телевизоре человека. В кинофильме по этому сюжету, в роли Дебби Мари Осмонд, а в роли Эктора не кто иной как Рикардо Монтальбан, покажут эдакую эпическую битву за глубокие философские проблемы в зале суда. Человек ли Ящик? Получеловек? Ну и, э-э, сколько в этом человеческого, и прочая. Оживляются ли телевизоры сигналами трансляции, подобно глиняным телам мужчин и женщин, жизнь в которые вдыхает Божья любовь? Там парадом пройдут свидетели-эксперты, профессора, раввины, учёные, с Эдди Элбертом в эпизодической роли Папы Римского, за которую его номинировали на «Эмми»… Всё лишь мечты о том, как оно могло быть — в не-Ящичной «реальности», оба иска отклонены как несерьёзные, и дали им развод без чьей-либо вины, при условии, что Эктор незамедлительно впишется в программу по Ящичной Детоксикации.
— Как можно добрее, — поскольку никто другой ему не говорил, — в диапазоне между телевизором и теми психоболтунами «Нового Века» у тебя в Детоксе, опасаюсь, очень мало что, помимо того минимума, что необходим для выполнения простейших задач, остаётся от твоего мозга.
— Лядно. Роскошно. Тебе наплевьть на собственного ребёнка, или на Войну с Наркотиками, это на здоровье, но ни за что не поверю, будто ты способна просто взять и упустить возможность вернуться в кино.
— О, «кино», ну да, «кино», мне показалось, ты говорил Курокман и Настартофф, надеюсь, ты не принимаешь то, чем они занимаются, за «кино», или даже за что-то стильное вообще.
— Послюшай, с тобой ли, без тебя, оно всё равно, срастётся. Деньги выделены, бумаги подписаны все, кроме согляшения с режиссёром, а он — ты… если хочешь. Съёмки начинаются на следующей неделе, как только я отсюда уеду, там-то и буду.
Ему хотелось, чтобы она спросила.
— Где?
— В Винляндии.
— Эктор, для тебя это, вероятно, уже старые новости, но с тех пор, как ушла на дно, я побывала в США повсюду, Уэйкоу, Форт-Смит, да и в Маскоги, проехала по всем федеральным трассам по всей земле, у некоторых и номеров-то нет, жопа моя потела в Корпус-Кристи, замерзала в Рок-Спрингз и этом ёбаном Бьютте, свои обещания выполняла, всегда ездила, куда отправляли, и ни разу, это входило в сделку, никогда не приходилось мне и близко подбираться к Винляндии. Бирк же маньяк контроля, с его желаниями совпадало держать меня подальше от ребёнка, а раз я крепкий орешек и бессердечная сука, ну что, меня это устраивало тоже.
Оба они чуть не плакали, Эктор больше от разочарования, чем от чего другого.
— Я ж вот чего тебе пытаюсь сказать, — своим форсированным шёпотным ворчаньем, — сдельки-то больше нет. Ничего? Бирк захватиль Винляндский аэропорт цельим, блядь, армейским подразделением и, похоже, чего-то дожидается. И чем это, по-твоему, может быть? Некоторые считают, он ждёт урожаев дури, птушто координируется с КАПУТом и их бдительными. А кое-кто — чего-то поромантичней.
— Так у тебя в сценарии написано, Эктор?
— Френези, у тебя больше нет причин держаться оттуда подальше — повидайся с ребёнком, если хочешь, игру отменильи. Возвращайся в Винляндию, подумай, как давно тебя там не былё, вся твоя родня с маминой стороны, будете в том паляточном лягере у Седьмой реки…
Она просверлила его спаренной синевой.
— Ты кто, блядь, такой, что за моей семьёй следишь?
Он пожал плечами, с видом, который, беседуй они о девственности, она б назвала похотливым.
— В Бирке делё? Ты его боишься?
— А ты нет?
— Знаешь Кляру Пеллер, эту даму в рекляме бургеров, которая «Где же-мясо? Где же-мясо?», так вот, у меня ровно та же проблема с тобой и Вондом. Насколько там всё может быть плёхо? Насколько лично? У него хуй слишком короткий?
Она тихонько фыркнула.
— Любознательные сегодня. Так ты говоришь — ты в самом деле считаешь, что нам с Бирком надо найти квалифицированного посредника, сесть, всё обговорить, поделиться чувствами?
— Ну вот, в точку!
— С «Бешеным Псом Вондом»?
Эктор дал своему лицу вспыхнуть и расплыться улыбкой, изогнул руку на оркестр.
— ¡Caramba![142] до чего ж от всего этого у меня кровь вскипает в такт! А у вас, миссис Блейз?
— Что?
— Окажете мне честь? — Исполнялось подмножество осеверённых аранжировок, мамб, ча-ч, па Переса Прадо, которых она не делала с детства. Несмотря на его попытку выглядеть убого дряхлым, она в его ботинках открыла изящество, мускулатуру и этот ритм. Эктор с интересом обнаружил у себя стояк, не по Френези, которая была рядом, а по Дебби, которой не было, по той девочке в мормонском макияже, что всегда держала розовый квиток на его сердце, и воспоминанию о последнем разе, когда они вместе танцевали, под радио, в кухне, с погашенным светом, и ночи любви и секса, странно, как всегда, перемешанных… В иных вложенных залах выкрикивали крупье, визжали выигравшие и реготали пьяные, пластиковая листва размерами и весом со шторы в мотеле медленно колыхалась, чуть-чуть ниже того порога, когда это заметно людям, вздымаясь высокими арками к освещению, отбрасывая дольчатые и зазубренные тени, а тысячу посторонних людей набирали на непрерывное образование по тому, как принято в Доме, и вообще чего можно от них ждать, вместе с обычной статистикой и псих-курсами, а Френези и Эктору как-то удалось вытанцевать во всю эту глубокую кучу и блеск, что будто лощёная притча о мире, оставив снимок Прерии лицом вверх на столе, её и Дезмонда, оба щурятся ни на что вверху, с высоким риском враждебной магии, которую можно к изображению применить, и два самых вероятных средства тут суть огонь и лёд, но там «полароид» и лежал, в безопасности, пока его не спасла лас-вегасская танцовщица с жёсткой глазурью, но жидкой начинкой, которой Прерия напомнила её младшую сестрёнку, и не вернула его Френези, когда та на следующий день зашла, сердце колотится, вся кожа болит, до того ей хотелось, чтоб он там ещё оказался, найти его и потребовать себе.
Сразу перед тем, как ехать в аэропорт, снова пора проходите-не-задерживайтесь, Николас отвёл её в сторонку.
— За нами кто-то гонится, мам? — По его снам, еженощной службе новостей, выходило, что преследует их большое и невидимое. Выдаст ли она вообще даже то, что о нём знает?
— Не волнуйся, — сказала она ему, — детишек оно не ест, — но прозвучало не слишком-то уверенно. Они оба вели себя чудней, чем Николас вообще раньше за ними замечал, вскидывались друг на друга и на него, слишком много пили и курили, возникали и исчезали по такому расписанию, о котором он ничего не ведал. Самый умный пацан, которого Николас знал, ещё в садике, посоветовал ему делать вид, что его предки — персонажи комедийного телесериала.
— Ты притворись, что вокруг них рамка, как у Ящика, а ты просто передачу смотришь. И сам туда можешь заходить, если захочешь, или просто смотреть и не заходить. — Совет особенно пригодился, когда они приехали в Маккэрран-Международный и обнаружили, что какая-то обслуга там бастует, и кордон пикетчиков.
