Глубоко загорелые клиенты в смутно белых тропических костюмах, соломенных шляпах, сдвинутых на затылки, похотливо танцевали с жаркоглазыми красотками на шпильках и в ярких цветастых платьях в обтяг, а за бурлящими мазками огненных и попугайских красок, зловещие созданья, между ними кочуют завёрнутые предметы необычных форм, приобретённые в тенях. Все они были яппи на тематической экскурсии, из таких краёв, как Торрэнс и Ресида.
Эктора она узнала сразу же, хоть и прошло столько лет, но от вида его у неё настроение не улучшилось. Выглядел паршиво — весь выдохшийся, все системы циркуляции забиты, он явился ей как бы на краю круга света, из мёрзлой тьмы годов на службе, заключения сделок и расторжения их, предательств себя, мучимый, мучающий в ответ… долгосрочные опустошенья… Ему б сломаться уже — отчего он ещё действовал? Кого-то любил, сидел на каком-то наркотике, просто из упрямого отрицания? Она вдохнула его табачную ауру, устояла против кривоватого жовиального смешка рождённого-проигрывать. Так вот кем он стал, значит, — тем же, по меньшей мере, судя по отсутствию у неё удивления либо какой-то, помимо рефлекторной, грусти, должно быть, на собственном, скромном и низком уровне, стала и она.
Просто чтоб с этим покончить, она спросила:
— Это официально? За тобой тут хоть в чём-нибудь УБН или Юстиция стоит, или же ты как частник подрабатываешь?
Эктор принялся пучить глаза и вращать ими, словно приуготовился полноформатно слетать с катушек. Ещё в Детоксоящике некоторые женщины так с ним всё время разговаривали, ещё одна причина сбежать, вынужден в ответ никогда на них не орать, это ему баллы снимало, отчего срок освобождения ещё больше отодвигался. А как бы он предпочёл насильственный телесный контакт, встряску, отдачу огнестрела, какой-нибудь агрес-вопль, какую-нибудь возможность забарабанить пятками по чему-нибудь, но в эти дни среди вариантов нет даже скрежета зубовного. Некогда обходительному, полному владельцу себя, нынче федералу трудновато было даже «пытаться», как некогда в ином контексте сказал Марти Роббинз, «держаться в седле».
Френези немного встревожилась за него.
— Эктор, ты никогда не думал транслироваться, выбраться вообще отсюда?
— Только после того, заполючу вас с Бирком Вондом средним планом, с ульибками.
— Ох батюшки. Нет — Эктор, тут не «Это ваша жизнь», она вообще-то может обратиться в свою противоположность… Ты разве больше не знаешь, что такое Бирк? Те лепилы из Детоксоящика так тебя объящили, что ты уже и не соображаешь.
— Послюшай меня! — завопив сквозь нижние зубы, как салонный комик, изображающий Кёрка Дагласа. Она предвидела его попытку схватить её за лацканы и скользнула поперёд его, да, определённо вяленьких рефлексов, на ноги, развернулась и фигакнула, сказав себе Я готова. Вот она наедине с агентом-убийцей, у которого раздрай средних лет, и даже, дура, не вспомнила прихватить с собой сегодня ничего погрозней баллончика с лаком для волос размером с ридикюль. Но Эктор, измождённый, сложился на ротанговый стул, скрипучий и трескливый.
— Ты честный боец, Френези, и мы с тобой за все эти годы выезжали на столько вызовов одного типа… — Вот зазвучал некоторый сентиментальный пафос, исполненный невозмутимо — легавая солидарность, у него проблемы с расизмом в Агентстве, у неё 59¢ на мужской доллар, может, и чутка «Блюза Холмистой улицы» вдобавок, плюс кто знает какие ещё аккорды стянуты из всего этого Ящика, хотя ей показалось, что она распознала Реймонда Бёрра с его персонажем «Робертом Айронсайдом» и немного «Капитана» из «Мод-взвода». Уныло было видеть, до чего зависит он от этих Ящичных фантазий о своей профессии, что непреклонно проталкивают свою пропаганду легавые-де-тоже-люди-должны-свою-работу-выполнять, превращая агентов правительственного подавления в симпатичных героев. Никто уже не считал это странным, просто-напросто рутинные нарушения конституционных прав, которые эти персонажи совершают из недели в неделю, и теперь впитались в диалект американских ожиданий. Полицейские сериалы относились к жанру, который правый еженедельник «ТВ-гид» называл Криминальной Драмой, и среди их ревностных поклонников числились такие рабочие лягаши, как Эктор, который мог бы и побольше соображать. И вот он просит у неё поставить, может, и сочинить, по сути, ещё один такой же? Её жизнь в «подполье», с могучей агиткой против наркотиков. Чудесно.
— Твоя история может стать примером другим, — мурчал Эктор, метя повоздействовать, как Латинос-Сердцеед, — вдохновить.
— Стащить их с наркоты, да? Эктор, Эктор. Я с этим выросла, я такого наслушалась, одна кинозаявка за другой, у меня мать сначала рецензентом работала, потом редактором, даже сценаристом, поначалу-то я думала, они все настоящие, и мне нужно только подождать немножко, а настанет день, и я их все на экране увижу. — В конце концов, Саша научила её уму-разуму, приведя в сравнение один спермий из миллионов, что достигает яйцеклетки и оплодотворяет её, каковое сравнение Френези к тому времени осознать уже могла, хотя это потрясло и огорчило её так же, как в тот раз, когда она узнала, что детки не падают с Небес, а растут из Земли. Теперь всё, на какой-то миг, точно так же несколько опустело внутри. На это рандеву она прихватила с собой легчайшую 2- или 3-процентную надежду, что Эктор вдруг не окажется чокнутым. Они с Бирком оба, конечно, номинально работали на Мис-Полицию, просто гандикапили личности, играли на проценты, но она желала бы поставить на поддержку своего в УБН — однако теперь, снова на воле через столько лет, вернувшись ко всей остальной Американской Беззащитности, она видела, безрадостно, как в любой момент, в холодном присутствии беды, уже вышедшей на дорожку, ей лучше придержать сдачу в рукавичке, а не растлевать себя, взывая к Эктору за какой-либо помощью. Он ей напоминал её саму, когда она была в «24квс», внутри некоей всеохватной фантазии, где она приносила свою жертву на алтарь Искусства, хуже того, верила, будто Искусству не насрать — так и Эктор с этим своим обилием тех же заблуждений, столь же безнадёжно изолированный, отказывался от всего, чего и без того уже мнилось слишком много, ради чего-то столь же банального и никчёмного.
Теперь он кивал, с отсутствующим видом, под публику из «Местного 369», игравшую «Салют Рики Рикардо», попурри тех песенок, что на самом деле пел Дези Арнэз в «Я люблю Люси», включая «Бабалу», «Акапулько», «Кубу» и «У нас будет малыш (у нас с моим малышом)» из той серии, где впервые упоминается тот, кто потом окажется Маленьким Рики, персонажем, интересовавшим Эктора необычайно.
— Да, и обальденный просто маленький барабанщик, помимо всего прочего. Совсем как его папка.
Френези вгляделась. Что-то тут не так. Глаза его влажно поблёскивали, с каждым мигом всё ярче. И тут она врубилась.
— Ох нет. Мы всё уладили это много лет назад, не надо так со мной.
— Лядно тебе, открой же пошире эти свои ушки мирового клясса, не говори мне только, что тебя не подмывает услышать кой-какие новости.
— Эктор, я тебя предупреждаю, не зли меня.
Но он уже двинул по столешнице, как фишку в игре, «полароид», главным образом, зелёный и синий, цветов Северного побережья, девочки в джинсах и пендлтонской рубашке из шотландки цветов Чёрной стражи, она сидела на обшарпанном деревянном крыльце рядом с крупной собакой, вывалившей язык. Солнца не было, но оба щурились.
— Ебучка ты, — сказала Френези.
— Это Зойд сняль. Сразу понятно по дикому ракурсу. Собаку видишь? зовут Дезмонд — Бирк его прогналь. А дом этот? Зойд много лет его строиль, Бирк пришель забраль его по гражданскому ВРИКО, и они теперь, вероятно, никогда больше не смогут в нём опять жить. Мы все думали, у нас сделька, мы её выпольняли все эти годы, а теперь её разнеслё в говно из-за Бешеного Пса Вонда, ты меня слюшаешь?
— Нет, жопа с ручкой, я лицо своей дочери пытаюсь рассмотреть. Это ничего? — Она злобно глянула на него. — Если тебя так беспокоит, что у вас, мальчиков, ваша личная договорённость развалилась, задай вопрос Рейгану, когда в следующий раз с ним увидишься, это он все деньги отнял.
— Верно. Но тебе известно, что деньги он отобраль и у Бирка? Представлять, как он, дольжно быть, злиться! Ага, ПРОП, лягерь, всё, провели исследованье, выяснили, что с 81-го ребятки сами приходят, карьеру хотят делять, никакие отдельные мощности для этого больше не нужны, поэтому все бюджетные строки Бирка дружно отправились на ляпшу в большой шреддер «Интимус» на небесах, теперь те старые добрые бараки заселяются вьетнамцами, сальвадорцами, всякими, в общем, беженцами, трудно сказать, как они вообще это место нашли…
— Эктор… — качая головой, не в силах перестать смотреть на «полароид».
Он засветил ей скупую слёзную улыбу.
— Она хочет тебя увидеть.
