— Легальность не имеет степени, либо что-то легально, либо нет, — резонно заметил Майкл. — Ну и чем тебе поможет письмо от Комитета по правам человека?
— Еще не знаю. Я обращусь на территории Югославии в австрийское консульство и попрошу для Люды визу. Я знаю, что они скорее всего откажут. Тогда я покажу письмо от Комитета, попрошу еще раз. Ведь Комитет, как я понимаю, не государственная организация, а орган при Американской ассоциации адвокатов.
— И даже не орган. Комитет существует всего два года, это негосударственная организация. Мало того, особенно мы давим на американское правительство, требуя, чтобы оно соблюдало права человека в своей международной политике.
— Это Америка-то должна соблюдать права человека?
— А ты как думал, у нас с этим все в порядке? Америка оказывает помощь страшным режимам, террористическим организациям, кому угодно, если это в ее сиюминутных интересах. Возьми Чили, Аргентину, Конго. Даже Кубу, если хочешь. Официально мы отказываемся от покушения на иностранных лидеров, а Фиделя убрать готовились. Нет, Америка в плане прав человека не намного лучше Советского Союза.
— Майкл, что ты несешь? Может, и Израиль поддерживать не нужно? Агрессор все-таки.
— Ты знаешь, иногда, может, и не нужно. Как нам может доверять мировое сообщество, если мы используем двойные стандарты в своей политике? Одним из результатов деятельности Комитета, как это ни покажется тебе странным, будет повышение международного авторитета США.
— Майкл, мы не договоримся. Мне нужно письмо на бланке Комитета, чтобы спасти свою задницу, если что не так. Оно может и не пригодиться, но я буду чувствовать себя спокойнее, зная, что оно у меня в кармане. Дай мне такое письмо.
— Я чувствую, втравишь ты меня в историю. Тебе нужно дело иметь с Лигой защиты евреев, а не с Комитетом.
— Люда не еврейка.
— А им все равно, лишь бы пострелять дали. Диктуй текст.
Через десять минут у меня в руках было письмо на бланке Юридического комитета по правам человека, которое гласило:
КОГО ЭТО КАСАЕТСЯ
Данным письмом просим оказать всемерную поддержку в рамках закона вашей страны и положений международных договоров и конвенций, которые ваша страна подписала и ратифицировала, а также в рамках других соответствующих международных законов и принципов подателю сего письма (мои имя и фамилия). Вы можете направлять запросы по данному письму президенту Американского юридического комитета по правам человека г-ну Майклу Коэну по телефону, указанному ниже.
Президент Майкл Коэн.
К письму Майкл приложил рассекреченные, но еще не опубликованные циркуляры Госдепартамента США по работе некоторых иностранных посольств и консульств и пообещал достать список австрийских консульских работников в Белграде и Загребе.
День выдался продуктивный.
* * *
Какой будет наша встреча? Где она произойдет? В кафе? На аллее, тянущейся вдоль моря? Какие будут мои первые слова? Сразу ли я поцелую Люду или тихо скажу: «Иди за мной и не оборачивайся»? Я где-то читал, что человеческая кожа обновляется раз в семь лет. Значит, на Люде будет та же самая кожа, к которой я последний прикасался в ноябре 1976 года. Я постараюсь вглядеться в эту кожу, найти знакомые приметы. Я могу очень долго думать о Люде, вспоминать ее по сантиметру, отключившись от реального мира вокруг. Но говорить мне с ней трудно. Когда я начинаю диалог, мне кажется, я говорю за нее слова, которые она никогда не произнесет. В моем внутреннем мире она, наверное, лучше, чем на самом деле, но какая она на самом деле, я помню не очень хорошо. Кожу помню лучше, чем слова. В последние годы мы много раз встречались ночами, но так и не прикоснулись друг к другу. И не поговорили тоже. То гэбистские гнусы мешали, то какие-то мелочи отвлекали. Если не ошибаюсь, то же самое было и в реальной жизни много лет назад.
К концу весны 1981 года я понял, что Люда толком не знает, где именно она будет в Югославии. В одном из писем она сообщила, что будет в Башке. Сначала я подумал, что она просто сократила название «Башка-Вода» до «Башка». Но, просидев столько времени над картой Югославии, я вспомнил, что Башка на карте тоже значилась. И я на самом деле ее нашел. Башка находилась на острове Крк, недалеко от Риеки.
Некоторые подумают — большое дело, какая разница между Башкой и Башкой-Водой? Те, кто так подумают, не имеют права командовать даже взводом. Ведь Башка-Вода находится на континенте, а Башка на острове! Сколько же у меня будет времени для отрыва? Как быстро спохватится руководитель группы, что Люды с ними больше нет? Как скоро он сообщит об этом в милицию, а скорее, в местную гэбуху? Какую операцию начнут гэбисты по нашему отлову? Для Люды Башка и Башка-Вода были одно и то же. В фильмах меня всегда раздражали глупые красавицы, которые мешали главным героям сражаться, убегать, догонять, думать, короче, совершать осмысленные действия. И вот Люда туда же.
Первым делом надо узнать, какое сообщение между островом Крк и континентом. В Нью-Йорке я познакомился с турагентом Еленой Васильевной, которая работала в Манхэттене. Елена Васильевна была из второй волны иммиграции — ее девочкой привезли родители в США после войны, а родилась она то ли в Германии, куда угнаны были родители, то ли на Украине. Елена Васильевна говорила на красивом русском языке, с незнакомым мне акцентом. Называл я ее только по имени-отчеству. В иммиграции все становятся Мариками и Танями вне зависимости от возраста и положения. Сначала мне льстило, что я могу уважаемого профессора назвать «Анатолий» и он отзовется. Мне также нравилось, когда какая-нибудь сопливая шантрапа называла меня по имени — это молодило. Но Елену Васильевну, которая была старше меня лет на десять, иначе назвать, как по имени-отчеству, в голову не приходило. Она и сама представилась «Елена Васильевна». А на визитке стояла ее фамилия: Роджерс.
Позвонил я в Нью-Йорк Елене Васильевне и дал ей задание узнать, как можно из Риеки попасть на остров Крк. Может быть, есть паром, на который можно погрузить машину? Мне нужно было летнее расписание всех транспортных средств, курсирующих между континентом и Крком.
Я написал Люде письмо, в котором просил уточнить, будет ли она в Башке или в Башке-Воде. Ответ пришел очень быстро, и из него следовало, что она толком не знала. Я был поражен. Не знаешь — так пойди и узнай! Уже лето на носу, пора билеты заказывать, машину бронировать, окончательный план составлять с расписанием наших действий по дням и по часам. Я понял, что переписываться с Людой было пустой тратой времени. Хотелось крикнуть в пространство: «Где же ты, еб твою мать, будешь?» Если б не ненависть к Советскому Союзу, наверное, отправил бы я Люде медленной почтой письмо: «Дорогая, как только ты будешь точно знать, где и когда ты будешь, сообщи, но в этом году у нас ничего не получится по причине твоего полного распиздяйства».
А собственно говоря, какого хера я готовлю ее похищение? Разве она хоть в одном письме намекала, что хотела бы удрать в Америку? Или что хотела бы прожить всю оставшуюся жизнь со мной? Почему я решил вопрос о ее побеге за нее? С другой стороны, если она все же решит бежать, то другого шанса у нас не будет, а значит, надо быть готовым к побегу. Да, у нее есть полное право отказаться, уговаривать я ее не буду. Или все-таки буду? Немножко, но буду. Если бы дело было только в ней, может, вообще не стал бы уговаривать, но тут еще Софья Власьевна замешана, а ее мне хотелось поиметь извращенным способом.
Я начал составлять план, включающий два сценария — с Башкой и Башкой-Водой. Летим (с Аликом, разумеется, раз того хотят карты Таро) во Франкфурт, там садимся на поезд до Загреба. Если бы я точно знал, что Люда будет в Башке, я бы выбрал географическим узлом операции Любляну, но от Любляны слишком далеко до Сплита. Не зная, в Сплит ли придется ехать или через Риеку на Крк, я вынужден был остановиться на Загребе.
В Загребе берем машину и едем либо на Риеку, а оттуда на Крк в Башку, либо в Сплит, а оттуда рукой подать до Башки-Воды. Если Люда будет в Башке, нам надо успеть удрать с острова и как можно быстрее добраться до Загреба. В случае преследования хорошо было бы иметь хату в Карловаче или в самом Загребе. Куда-то надо будет деть машину — не сдавать же ее обратно, если ты в розыске. Значит, машину надо бросить в какой-нибудь деревне, желательно в стороне от трассы Риека-Карловач-Загреб.
Если Люда будет в Башке-Воде, план будет примерно такой же, за исключением того, что мы не будем связаны паромным сообщением, что хорошо, но путь из Сплита до Загреба чуть ли не втрое дольше, чем от Риеки от Загреба, что плохо. Для такого длинного пути надо было бы иметь две хаты — одну в районе Обровача, другую — в том же Карловаче.
И для первого, и для второго сценария остается один и тот же вопрос — как добраться от Загреба до австрийской границы, если мы идем на нелегальный переход? Где осуществить переход? Мой выбор пал на словенский город Марибор. Именно туда мы должны будем добраться каким-то образом из Загреба, там надо иметь надежную хату, где мы могли бы скрываться в случае необходимости долгое время. От Марибора до австрийской границы всего восемнадцать километров. Их можно преодолеть на попутке (рискованно), каким-нибудь автобусом (еще хуже, если мы в розыске), на арендованной машине (плохо по предыдущей причине плюс машину нужно куда-то деть), пешком (плохо, потому что не знаем дороги, да и путь неблизкий). Было бы идеально, если бы какой-нибудь свой человек подбросил нас на своей машине.
