Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 10 2004)

Тем не менее этот “малый” вариант статьи был “Литературкой” позже напечатан, см.: Вячеслав Рыбаков. Даешь идеократию! — “Литературная газета”, 2004, № 32-33, 11 — 17 августа.

См. также: Александр Мелихов, “Состязание грез” — “Литературная газета”, 2004, № 18 <http://www.lgz.ru>.

См. также: Александр Мелихов, “Состязание технологий и состязание грез” — “Дружба народов”, 2004, № 5 <http://magazines.russ.ru/druzhba>.

Татьяна Рыбакова. Дневник жены писателя. О “Детях Арбата”, дантисте Липеце и похоронах Трифонова. — “НГ Ex libris”, 2004, № 24, 1 июля.

“Прохаживаемся по нашей улице. Ахмадулина с Мессерером, Евтушенко, мы с Толей [Рыбаковым], обсуждаем „Детей Арбата”. Белла, гордо закинув голову, заявляет: „Если я проснусь утром и увижу, что вышел журнал с Толиным романом, — то скажу: значит, кончилась советская власть”. Евтушенко: „А я, наоборот, скажу: советская власть укрепилась и торжествует!” Евтушенко рассказывает, как он в Америке искал продюсера для своего фильма. Против него выступил со статьей Аксенов. Евтушенко обижен. „А вы, господин Евтушенко, — говорит Белла, — не ведите себя так, чтобы можно было что-то писать против вас. В Америке свободная пресса””.

С душой не шутят! Ловушки компьютерных игр. Интервью вела Ирина Лангуева-Репьева. — “Радонеж”, 2004, № 5.

Говорит кандидат медицинских наук, заведующий наркологическим отделением наркологической больницы № 17, философ и психолог Александр Данилин: “Акильпа — австралийское племя. У него существует миф, будто бы божество Нумбакула расчертило на сектора территорию племени, создало его предков и описало нормы и обычаи, по которым оно должно жить. После этого божество сделало столб из эвкалипта, поднялось по нему на небо. И теперь вся жизнь племени ведется вокруг этого столба, этой „космической оси”. Ибо, если забраться на его вершину, можно, во-первых, увидеть „весь обитаемый людьми мир”. (Акильпа, кстати, носит этот столб с собой во всех своих странствиях.) Во-вторых, он всегда, где бы его ни поставили, связывает человека и небо. И когда столб ломается, племя испытывает катастрофу! Оно тревожится и не уверено в себе. Исчезновение столба — начало хаоса, конец организованному миру. Когда однажды миссионеры застали племя именно в этом состоянии, они поняли, что сейчас оно наиболее поддается внушениям извне. Эти первобытные люди — один из традиционных архетипов „сильного человека”, „ориентированного пространством”. Обратите внимание на то, что „ориентированное сознание” создается с помощью мифа, или мировоззрения. И имеет опору в архитектуре, то есть части земли, лишенной хаоса за счет логоса, ума. Такое пространство мы и называем „культурным”. — И в этом смысле, например, ностальгия — это… — …тоже „эвкалиптов столб”, который эмигранты из самых разных стран носят с собой. Это „ориентированное пространство” обычно священно для людей. Это — опора в жизни. То же значение — поддержания в человеке воли к жизни — имеет религия, храм, „красный угол” с иконами в избе. <…> Когда мы жили при советской власти, таким умиротворяющим и все объясняющим „эвкалиптовым столбом” была для нас Москва, а в ней Кремль с его рубиновыми звездами; просто „Центр Вселенной”, глядя на который мы ощущали спокойствие и веру в будущее! Тем более что рубиновые звезды Кремля множились в виде октябрятских звездочек и попадали еще и к нам на грудь, создавая в ней некое защитное психологическое „тепло”. Я думаю, что, когда мы ностальгически вспоминаем это „старое время”, мы поддерживаем не политическую идею социализма, а то со всех сторон защищенное жизненное пространство”.

Александр Солдатов. Несудимый за предательство (памяти о. Димитрия Дудко). — “Московские новости”, 2004, № 24, 2 июля.

“Искренность — чрезвычайно редкое в современной жизни качество, а в современной церковной среде, где все зависит от „воли священноначалия”, — тем более. Так что, несмотря на гротескность своих взглядов, этот человек был достоин уважения. Он жил в эпоху, которая сломала многих людей. Сломала и его, но не лишила искренности. Искреннего человека трудно судить за предательство. Так считают оставшиеся ему верными до конца духовные чада”.

См. также: Надежда Кеворкова, “Пастырь овец православных. Умер отец Дмитрий Дудко” — “Русский Журнал”, 2004, 29 июня <http://www.russ.ru/culture>.

См. также стихи о. Дмитрия Дудко — “Завтра”, 2004, № 27 <http://www.zavtra.ru>:

Молимся, Боже,

Тебе о расстрелянных,

О всех

на тяжких работах замученных:

В шахтах, болотах,

каналах рассеянных,

Верных Тебе или верить наученных.

Господи, Ты упокой их!

Елена Съянова. Вожди Третьего рейха: за и против войны. — “Знание — сила”, 2004, № 6.

“Значительная часть генералитета, промышленной и финансовой элиты и даже несколько очень близких к Гитлеру людей в 1938 году открыто заявляли, что Германия к войне не готова. Эту позицию четко сформулировал тот же Лей, как и все вожди, с народом говоривший одним языком, а с фюрером и коллегами другим: „Немцам, — сказал он, — нужно дать двадцать лет спокойно поработать”. Его мнение разделяли и глава рейхсбанка, авторитетнейший Ялмар Шахт, и Рудольф Гесс — самый близкий к Гитлеру человек, его заместитель (не только по партии, как принято считать, а заместитель, так сказать, в абсолюте). Внимательное изучение документов 1935 — 1938 годов привело меня к твердому убеждению, что и сам Гитлер до второй половины 1938 года отнюдь не был так железно настроен на „войну через два года”, как это принято думать. <…> Больше того, какие бы воинственные заявления ни делали с трибун Геринг и Лей, как бы ни трещал в эфире Геббельс, фюрер отлично знал о настроениях внутри страны. А были они абсолютно антивоенными. <…> Высокий моральный дух немецкой нации второй половины 30-х годов опирался ведь не на слова или призывы, а на ту реальную социальную программу, которую проводили нацисты, иными словами, — на вторую часть названия режима — „…-социализм”. (Об этом не любят писать историки. Но об этом помнят немцы.)”

Александр Тарасов. Не мир, но брэнд. Восприятие брэнд-агрессии провинциальной молодежью в России. — “Неприкосновенный запас”, 2004, № 2 (34).

“Эти заметки основаны на результатах исследований, проводившихся мною и моими коллегами по ЦНС и ИПП „Феникс” в 1997 — 2003 годах в городах Муром, Ковров (Владимирская область), Набережные Челны, Нижнекамск (Татарстан), Рыбинск (Ярославская область), Мичуринск (Тамбовская область), Серов (Свердловская область). Все эти города обладают едиными признаками: это райцентры с населением свыше 100 тысяч человек, являющиеся достаточно крупными промышленными и образовательными центрами, чтобы иметь собственное культурное пространство. <…> Особенностью обследуемой возрастной группы является то, что это — первое поколение, выросшее в атмосфере агрессивной коммерческой рекламы и соответственно навязывания брэндов”. Далее — весьма интересно.

Здесь же — Алексей Козлов, “„Люди против брэндов” как новый брэнд?”.

Трудно быть патриотом. [Круглый стол]. — “Литературная газета”, 2004, № 27, 7 — 13 июля.

Говорит Сергей Кургинян: “Но самое опасное из всего, что он [Путин] сказал, — то, что он менеджер, нанятый народом. Но если он менеджер, то Россия — корпорация. А любая корпорация ликвидна. Тогда почему бы не продать Россию за 25 триллионов долларов и не поделить эти деньги между всеми акционерами? Если завтра эту идею вынести на референдум, какой будет его результат?”

Говорит Александр Дугин: “Патриотизм сегодня не имеет смысла. Раз у термина нет содержания, не может быть и патриотического движения. Патриотизм — это не что иное, как понятие, связанное с определенными историческими этапами, примененное к тем или иным категориям, где-то к народу, где-то к нации, где-то к государству. Несмотря на саму простоту того, что мы подразумеваем, и самоочевидность этого понятия, сегодня это абсолютно неизвестная вещь”.

Говорит Валерий Соловей: “Русская смута — не только глубокий социополитический кризис, это радикальная смена русской традиции, ее мутация. Оставаясь русскими, мы становимся одновременно кардинально иным народом, чем были прежде. Это отличие касается основополагающих ценностей, культурных образцов, моделей поведения, что наиболее заметно проявляется в молодом поколении, формирование которого пришлось на последние полтора десятка лет. Фильмы „Брат-1”, „Брат-2”, „Война” в гораздо большей степени способствуют актуальному русскому самоутверждению, чем воспоминания о „России, которую мы потеряли”. Ростки надежды надо искать там, где стучится горячая кровь, где находится подлинная жизнь. Мы оказались на обочине мировой истории; и если наша культура, социальные институты не смогли спасти Россию, значит, они неадекватны, неэффективны и изжили себя. На смену идут новые люди с новыми идеями, ценностями, моралью. Как ни горько, надо признать: варваризация России — ее единственный шанс выжить и победить в мировой конкуренции. Происходящее в России — не чудовищное русское искажение, а набирающая силу мировая тенденция. Эпоха Просвещения закончилась, в мире — закат демократии, либерализма, прав человека... В этом смысле Россия опередила мировое время”.