Р. S. Помнишь, однажды я как-то тебе шутя сказала: если умру, ты никогда не должен прикасаться к женщинам. Но с твоим темпераментом и любовью к женскому телу тебе будет трудно сдерживать себя. Я снимаю свой запрет, но с одним условием: она должна быть такая же красивая, как я, и с такой фигурой, от которой ты был бы без ума.
Наташа
Предательский комок застрял в горле. Умар почувствовал, что задыхается. Он расслабил узел галстука, подошел к окну, распахнул его. Холодный морозный воздух ударил в лицо. Внизу по широкой трассе в несколько рядов беспрерывным потоком мчались машины. В огромном городе, среди миллионов людей, со своей болью он был один на один…
Умар закрыл окно, позвонил в операторскую вневедомственной охраны, поставил на сигнализацию квартиру. У него не было желания оставаться здесь дольше. Воспоминания тяжелым камнем давили на сердце. Он взял такси и поехал в аэропорт.
Подходя к справочной, увидел Рустамова. Тот читал газету. Умар подошел к нему.
— Давно ждешь?
— Нет. Только что приехал.
— Друга видел?
— В гробу видал я такого друга, — в сердцах бросил Рустамов. — Я ему по телефону позвонил. Думал, он обрадуется моему звонку, а он безразличным таким голосом, как будто видел меня вчера, спрашивает: «Ты откуда звонишь?» «Из Москвы». «А что ты здесь делаешь?» Я ему коротко рассказал. Он меня выслушал и говорит: «Ну, будь здоров. Будет время, заходи». Вот сволочь! В училище без меня ни шагу не делал. Однажды, на марш-броске, на своей спине я его километр протащил. А сколько я ему помогал в учебе? Делился последним. А он спустя двадцать лет даже не захотел меня увидеть. Он мне в душу плюнул.
— Чем твой незабвенный товарищ в Москве занимается?
— Директор какой-то коммерческой фирмы. Дослужился до майора, ушел из армии, занялся бизнесом. Вот негодяй, еще бравирует, что у него две иномарки…
Умар молча смотрел на разгневанного друга и не мешал ему вдоволь выплеснуть наружу свою обиду и боль. Когда он замолчал, Умар спокойно произнес:
— Он не был твоим другом. В училище он просто нуждался в твоей поддержке, а тебе показалось, что он питает к тебе дружеские чувства. Выбрось его из головы. Он не достоин, чтобы расстраиваться из-за него. Пошли в ресторан!
Когда они сели за столик, к ним подошла размалеванная официантка. Скучновато посмотрела на угрюмые лица военных, спросила:
— Что будете заказывать?
Рустамов, невольно бросив взгляд на ее полуобнаженную грудь, сказал:
— Две бутылки коньяка и хорошую закуску под наши комплекции.
— Это будет стоить очень дорого.
Умар посмотрел на нее. Та, встретив его взгляд, молча кивнула головой и поспешно отошла. Не прошло и минуты, как она принесла коньяк и закуску. Рустамов разлил напиток в большие бокалы. Они встали, молча посмотрели друг на друга и без слов опустошили свои бокалы.
На следующее утро они прилетели в Ташкент. Умар прямо из аэропорта хотел поехать в роддом, чтобы повидать сына, но неожиданно почувствовал, что боится встречи с ним, и решил отложить ее до следующего дня.
Дома он первым делом решил позвонить в Волгоград и узнать, почему на похороны не приехала мать Наташи. Ему никто не ответил. Дозвонился до Волгограда Умар только вечером. Ему ответил нежный девичий голосок. Умар догадался, что это Зоя, про которую рассказывала Наташа.
— Добрый вечер. Зоя, это вы?
— Да, я.
— Из Ташкента Умар беспокоит. А где Людмила Петровна?
— Она в больнице.
— Что с ней?
— Она получила от вас телеграмму, что Наталья Дмитриевна умерла, ей стало плохо, и «скорая» увезла ее в больницу.
— Как она себя чувствует сейчас?
— По-прежнему неважно.
— Зоя, я постараюсь сегодня или завтра к вам прилететь. Расскажи, в какой больнице она лежит и как мне ее найти.
Утренним рейсом он полетел в Волгоград, а после обеда уже сидел в палате, в которой лежала Людмила Петровна. Та спала. Он взял стул, сел рядом, вытащил фрукты, положил на тумбочку и стал ждать, когда та проснется.
— Вы будите ее! — посоветовала одна из больных. — Она уже долго спит.
— Неудобно.
Женщина подошла и потрясла спящую.
— Петровна, просыпайся. К тебе пришли.
Та открыла глаза и некоторое время молча смотрела на сидевшего рядом военного. До нее дошло, кто он, и по ее щекам потекли слезы. Умар, опустив голову, ждал, когда та успокоится. Постепенно Людмила Петровна перестала плакать. Полотенцем вытирая слезы, слабым голосом спросила:
— Ребенок хоть живой?
— Да.
— Кто родился?
— Мальчик.
— Кто же будет за ним ухаживать?
— Я.
Она с укором посмотрела на него.
— В ее смерти вы виноваты. Разве в таком возрасте можно рожать?
Он не отвечал на ее упреки. Она попросила:
— Когда выйду из больницы, привезите внука ко мне. Я сама за ним буду смотреть.
Вечером, попрощавшись с ней, Умар зашел к лечащему врачу и поинтересовался состоянием здоровья Людмилы Петровны. Из его слов он понял, что есть надежда на скорое ее выздоровление. Пора было ехать в аэропорт. Билет на обратный рейс у него был в кармане, до отлета самолета оставалось больше часа. Умар попытался остановить одну машину, вторую, но те на большой скорости проскакивали мимо. Он обеспокоенно посмотрел на часы: «Опоздаю!» Минут через десять возле него остановились «Жигули». За рулем сидел молодой парень, рядом девушка. Умар нагнулся к водителю.
— Я на самолет опаздываю. Заплачу любую сумму.
Тот увидел на груди генерала Звезду Героя, сказал:
— Садитесь, товарищ генерал. Я вас и без денег довезу.
Машина на большой скорости, лавируя в потоке машин, помчалась в сторону аэропорта. Умар сам был любитель быстрой езды, но то, что творил этот парень, его не только поразило, но и вызвало определенную тревогу. Девушка, в зеркале увидев выражение лица Умара, повернулась к нему:
— Вы не бойтесь. Валера чемпион города по автогонкам. Все будет нормально.
Когда машина подъехала к центральному входу аэропорта, Валерий повернулся к генералу.
— Не опоздали?
— Нет, — ответил Умар и полез в карман за деньгами.
— Товарищ генерал, я же вам сказал, что повезу без денег!
Умар, не слушая его, положил деньги на сиденье. Тот взял их, протянул генералу.
— Если не возьмете, оскорбите нас.
Умар забрал деньги.
— Ты в каких войсках служил?
— В артиллерии.
— А я подумал, в десантных. Спасибо тебе большое. Будьте счастливы!
К самолету он успел вовремя, уже шла посадка.
В Ташкенте Умар из аэропорта поехал сразу в роддом. Когда машина остановилась возле приемного покоя, он посмотрел на входные двери и представил, как из них выходит Наташа с сыном на руках. Ему стало не по себе, и, чтобы отогнать видение, быстро вышел из машины, направился в приемный покой, но на полпути неожиданно почувствовал страх. Сын, которого еще и в глаза не видел, пугал его. «Завтра приду», — решил Умар и вернулся к машине.
Но и на следующий день, и в последующие он не пошел. Он даже не выходил из дома. Целыми днями лежа на диване, без всяких мыслей, до отупения смотрел в потолок.
Однажды днем, когда он лежал на диване и, как обычно, не думал ни о чем, раздался звонок. Он нехотя поднялся, подошел к телефону.
— Простите, пожалуйста, с кем я разговариваю? — спросил женский голос.
— А вам кого надо?
— Мне нужен Кархмазов.
— Я слушаю.
— Вы думаете своего ребенка из роддома забирать?
Умар не знал, что ответить.
— Алло, вы меня слышите?
— Слышу.
— Вы не ответили на мой вопрос.
— Когда его надо забрать?
— Его еще вчера надо было забрать. Кроме того, малыш до сих пор без имени.
— Почему? — не думая, машинально спросил он.
— Это у вас надо спросить, вы же его отец.
Некоторое время Умар лихорадочно рассуждал: «Заберу, а что я с ним буду делать? Чем я его буду кормить?»
— Алло! Ну что вы молчите? Вы будете забирать ребенка? Или нам отдать его в дом малютки?
— Куда?.. — протяжно спросил он.
— В дом малютки.
— Нет. Я его заберу,
— Тогда приезжайте.
Умар положил трубку и беспомощно окинул взглядом зал. Что же надо для ребенка? «Надо срочно купить коляску», — осенило его.
В «Детском мире» он долго выбирал коляску, но так и не смог выбрать. Подошел к молодой девушке, которая тоже что-то покупала в этом отделе.
— Вы не поможете мне выбрать коляску?
Та посмотрела на него, улыбнулась.
— Для внука?
Слово «внук» больно врезалось в сердце, хотелось ответить «да», но он ответил:
— Нет, для сына.
Та недоверчиво посмотрела на него, но тут же показала на одну из колясок.
— Лично мне вот эта нравится. Правда, слишком дорогая.
