— Можно мне сделать пятиминутный перерыв? — спрашиваю я Коннора, который стоит рядом со мной. — Мне нужно поговорить с Ло.
Он сверяется с часами, подсчитывая, сколько времени мне понадобится, чтобы успеть сдать экзамены.
— У тебя есть десять минут, прежде чем я приду за тобой. Так что, пожалуйста, не позволяй мне застать тебя и Ло за совокуплением.
Совокупление. Я улыбаюсь. Это такое модное слово для траха.
— Мы не будем этого делать.
Я бегу наверх в свою спальню, на секунду останавливаясь у двери. Я не решаюсь войти внутрь. Может быть, он хочет побыть один, по-настоящему один. От этой мысли меня бросает в дрожь, и я опускаю руку с ручки. Неужели он постепенно отдаляется от меня? Неужели это оно?
Мои плечи поднимаются.
Я не позволю ему так просто уйти.
Я открываю дверь и готовлюсь к тому, что будет дальше.
Ло сидит за столом, пролистывая различные сайты на ноутбуке. Спиной ко мне, я вижу, как он анализирует бизнес-сайт. Когда я закрываю дверь, он поворачивается на своем стуле и отмечает, что здесь только я, прежде чем вернуться к своему ноутбуку.
Непринужденное отмахивание жалит.
До нашей ссоры он попросил бы меня о помощи. Он бы рассказал обо всех своих идеях. Я была его другом во всем на протяжении многих лет, и вдруг я стала такой же полезной, как пыль на подоконнике.
— Разве ты не должна сдавать экзамены? — спрашивает он.
— У меня перерыв, — отвечаю я, опускаясь на кровать.
Он сосредоточен на экране ноутбука.
Он становится лучше без меня? Возможно, мой худший страх начинает сбываться. Он сильный, решительный и трезвый. Я нездорова и борюсь со своей зависимостью. Моя слабость слишком сильна для него. Я тяну его вниз. Я — груз.
И я теряю его. Так же, как я потеряла все остальное.
— Ло, — я стараюсь, чтобы мой голос был ровным.
На этот раз он смотрит на меня, озабоченность прочерчивает его брови.
Я открываю рот, сердце болит.
— Ты хочешь порвать со мной?
— Что? — задыхается он.
— Просто... мы никогда раньше не ссорились так долго, и я больше не могу понять, о чем ты думаешь.
Моя неуверенность в себе брызжет, как разбитая пиньята, и я отчаянно хочу собрать все конфеты и засунуть их обратно внутрь.
— Лил, — вздыхает он, вставая. Он подходит ко мне и берет мои щеки в свои руки, глядя вниз. — Никогда больше не спрашивай меня об этом.
Его голос мягкий, но все же резкий.
— Я бы тебя не винила, — говорю я, вертя его футболку в руках. — Я имею в виду, я бы попыталась остановить тебя, но я бы поняла. Ты сильный, а я...
Ходячая катастрофа.
Он смахивает упавшие слезы большим пальцем.
— У меня была реабилитация, — напоминает он мне. — У меня было много помощи, Лил. Твоя зависимость совсем другая, и меньше поддержки. Я знал, что я буду сильным, а ты будешь бороться. Это то, как идут дела. Я готов к этому. Я не уйду. Я никогда, блядь, не уйду.
Я собираюсь обнять его, но он отстраняется.
— Но это не дает тебе права впадать в свои старые привычки. Ясно?
— Я знаю. Я знаю, — я перебираю пальцами. — Мы все еще ссоримся? Я имею в виду, я понимаю, если ты все еще хочешь быть в ссоре. Но мне жаль. Мне очень жаль, что я тебя подвела.
Это не совсем верно. Думаю, после сегодняшнего дня, особенно моего разговора с Коннором, я знаю, кого я разочаровываю больше всего.
— Мне жаль, что я подвела себя.
Его губы слегка приподнимаются.
— Я принимаю эти извинения.
Он обнимает меня, и я обещаю себе, что буду стараться изо всех сил. Даже если все снова начнет ускользать, я буду помнить этот момент, сколько времени мне понадобилось, чтобы исправить то, что я сделала неправильно. Я не хочу снова начинать этот порочный круг. Я хочу разорвать его. Я хочу победить свою зависимость навсегда, независимо от того, что внешние силы тянут меня вниз.
На этот раз у меня все получится.
Пожалуйста, позвольте мне добиться успеха.
48. Лорен Хэйл
.
Я бы хотел дать Лили четкие инструкции к выздоровлению, советы в реабилитационном центре, всех людей, которые часами делятся своими историями, — все то, что было у меня, то, что я иногда принимаю как должное. Но выздоровление от сексуальной зависимости настолько субъективно и индивидуально. Оно никогда не будет таким, как у меня. Все, что я могу сделать, это стараться быть рядом с ней, насколько это возможно, особенно после утечки.
Я выбросил все её игрушки, даже вибратор, который Райк нашел в ванной. Она нервничает без них, но они — защитные инструменты, которые я больше не хочу позволять ей иметь.
Лили стонет и падает на кровать, сложив руки на животе.
— Я сейчас лопну.
Я улыбаюсь. Я заказал три разных порции пасты и пиццы в местной итальянской забегаловке и практически насильно кормил её чесночным хлебом. Мы отпраздновали окончание семестра. Сегодня вечером она еле успела сдать экзамены. Она рассказала мне, что произошло с Себастьяном и Коннором, и я горжусь тем, что она приняла правильное решение.
— Слишком наелась, чтобы заниматься сексом? — спрашиваю я. Я снимаю футболку через голову и отбрасываю её в сторону.
Она опирается на локти, ее глаза расширены.
— Ты... ты хочешь заняться со мной сексом? — спрашивает она, словно внезапно заразная. Это не та реакция, которую я ожидал. Я думал, что она обхватит меня руками и пойдет в атаку, пытаясь коснуться моего члена раньше, чем успею это сделать я.
Но она продолжает лежать на кровати, подобрав под себя ноги. Она уже переоделась в свою пижамную майку — которая моя майка — и я видел, как она надела трусики. Обычно она забирается в постель без них, думая, что легкое проникновение заманит меня трахнуть её. Я знаю её игры.
Сегодня вечером я планирую заняться с ней сексом. Во-первых, я возбужден и очень хочу трахнуть свою девушку. Во-вторых, я наконец-то принял её извинения. В-третьих, завтра она должна встретиться со своим новым психиатром, и я беспокоюсь, что этот парень собирается вывалить на неё какой-нибудь акт воздержания.
Я изучаю её с головы до ног и решаю, что хочу немного подразнить её. Сдаться — это слишком просто.
— Ты права, может, не стоит. Ты плохо себя вела.
Теперь в одних трусах я забираюсь на кровать, где она лежит без движения.
— Плохо по-хорошему или плохо по-плохому? — спрашивает она.
— Это не имеет никакого смысла, — говорю я с улыбкой. Я тянусь к тумбочке и делаю паузу. В этот момент я бы схватил виски. Но сейчас я хочу только одного. И это не выпивка.
Я открываю ящик и нащупываю презерватив. Как только Лили видит маленькую упаковку, она подползает ко мне и протягивает обе руки, словно пытаясь поймать дождь. Это за гранью очаровательно.
— Тогда я была плохой по-хорошему, — говорит она мне.
— Ты была плохой по-плохому, — опровергаю я, не отдавая ей презерватив. — Чему ты научилась на этой неделе?
Она опускает руки.
— Мастурбация не для меня... даже в пузыриках. Люди в Принстоне ненавидят Йель, и мой парень очень сексуален, когда защищает мою честь.
— Люди в Принстоне ненавидят Йель? — спрашиваю я, ошарашенный.
— Да, я тоже не поняла.
Мои глаза ловят её кольцо. В ванной я знал, что она лжёт о том, что хочет посмотреть, можно ли окрасить бриллиант в розовый цвет, но мне интересно, действительно ли оно ей не нравится. Я видел только, как она смотрит на него с презрением.
— Знаешь, — говорю я, беря её левую руку и проводя большим пальцем по бриллианту. Она немного напрягается. — Если оно тебе не понравится, я всегда могу купить тебе новое. Может, это предложение и было чушью собачьей, но помолвка настоящая.
Она убирает руку и качает головой.
— Нет, все в порядке. Девушки бы умерли за такое кольцо.
— Если другим девушкам нравится это кольцо, это не значит, что оно должно нравиться тебе.
— Может, это и не кольцо моей мечты, — признается она, — но я хочу оставить его себе, — она показывает на мою другую руку, на ту, в которой презерватив. — Давай вернемся к тому, что здесь важно.
