Придя домой, он сделал все, как ему было предписано… и немедленно уснул, и проспал всю ночь. С этого дня, а вернее, ночи, адвокат совершенно избавился от бессонницы.
* * *
Сам Милтон Эриксон в одной из своих книг рассказывает о том, как пришел к нему шестидесятипятилетний человек, который последние пятнадцать лет страдал от бессонницы. Все это время он ежедневно принимал снотворное в больших дозах, но безрезультатно: он ложился в постель в восемь-девять часов вечера, ворочался до полуночи, затем принимал свои пятнадцать капсул снотворного, выпивал пару стаканов воды, снова ложился и засыпал на полтора-два часа. Глубокой ночью старик просыпался и опять ворочался до утра. Так происходило из ночи в ночь. Эриксон спросил пациента, действительно ли он хочет избавиться от бессонницы, и тот искренне подтвердил свое желание.
Из рассказа старика доктор узнал, что он живет в большом доме с паркетными полами, которые необходимо постоянно натирать до блеска. Старик терпеть не мог запаха мастики и саму эту работу. Милтон Эриксон объяснил пациенту, что сможет его вылечить ценой потери восьми часов сна. Исходя из того, что тот спал не более двух часов за ночь, речь шла всего о четырех бессонных ночах.
Он рассказал старику, что вместо того, чтобы ложиться спать в восемь часов вечера, он должен будет достать банку мастики, несколько тряпок и приступить к натирке полов. «Вы возненавидите это занятие, вы возненавидите меня; время будет тянуться бесконечно, и вы ни разу не подумаете обо мне хорошо. Но вы будете полировать эти паркетные полы всю ночь, а утром в восемь часов отправитесь на работу. Прекратить натирку следует в семь часов, чтобы успеть собраться на работу.
Следующим вечером, в восемь часов, принимайтесь снова за натирку полов. Вы отполируете эти проклятые полы через „не могу”, но потеряете при этом еще два часа сна.
На третью и четвертую ночь делайте то же самое».
Старик натирал полы всю первую ночь, вторую и третью. На четвертую ночь он подумал: «Я совсем замучился, следуя указаниям этого ненормального психиатра, но, если бы я этого не делал, мне не было бы легче». Старик уже потерял шесть часов сна, и оставалось еще два… Он сказал себе: «Думаю, я могу немного прилечь и дать глазам отдохнуть полчасика». Проснулся он только в семь утра.
Вечером пятого дня старик задумался, так ли уж необходимо ему отрабатывать оставшиеся два часа сна, и пошел на компромисс. В восемь часов вечера он как обычно подготовил банку мастики и тряпки… и лег в постель, поставив себе условие: если в пятнадцать минут девятого он все еще будет видеть часы, то встанет и начнет натирать пол.
Часы он не увидел… и проблема бессонницы осталась в прошлом. Даже через год после этих событий он готов был делать все что угодно, лишь бы избежать полирования полов… Что угодно, даже спать.
Джей Хейли пишет о сути метода и причинах его эффективности. Он считает, что терапевт должен дать клиенту задание, связанное с симптомом, но более суровое, чем сама проблема, с которой он пришел к доктору. Главное требование к испытанию состоит в том, что оно должно причинять большее неудобство, чем сама проблема. Тогда подсознание быстро догадается, что ему выгоднее делать: мучиться, выполняя какое-то тяжелое, непонятное задание, или убрать первопричину – то, что мешает человеку жить. При этом если испытание оказалось слишком мягким, то, чтобы уничтожить симптом, оно может быть усилено до необходимой суровости. Что делать – полезные вещи редко бывают еще и приятными.
Вторая важная характеристика испытания: это должно быть что-то, что человек может сделать (пусть даже и без радости) и против чего не имеет права возразить, потому что предписанное ему задание не нарушает его моральных и религиозных принципов. И последнее: ваше преображающее испытание не должно причинять вреда ни клиенту, ни окружающим.
Если вспомнить опыт Милтона Эриксона, он рассказывает о лечении бессонницы посредством чтения книг. Нужно было проводить всю ночь за чтением книг, которые клиент давно должен был прочесть, но откладывал на потом. Причем нельзя было читать, сидя или лежа в постели, а только стоя, чтобы не было шанса нечаянно уснуть. Подсознание клиента оказывалось перед выбором: или так мучиться из ночи в ночь, или все же спать.
Эриксон пишет, что один из тех, кого он так избавил от бессонницы, написал ему в письме: «Если проблема вернется, я встречу ее во всеоружии. Я уже купил полное собрание сочинений Диккенса».
У разных людей, сами понимаете, испытания разные: где-то нужно действовать грубо, как каменным топором, а где-то тонко и аккуратно, как скальпелем хирурга. Все очень индивидуально.
Если посмотреть на метод тяжелого испытания отстраненно, можно заметить, что речь идет о чем-то общем для любой системы исцеления. Пьете ли вы таблетки, принимаете ли инъекции или исповедуетесь у психоаналитика, какой-то барьер – физический или психологический – вам преодолевать приходится.
Об этом думал и Эриксон, и нам с вами не грех поразмышлять на эту тему. Прежде всего, можно предположить, что здесь главное – некое озарение, замыкание контакта, Тайм-инсайт как точка переключения с одного состояния на другое. Считается, что явная физическая нагрузка и запутанное состояние сознания как раз и приводят к тому, что происходит быстрое размывание прежних подсознательных программ и выстраиваются новые.
И второе. Современные ученые уже не спорят с мистиками и эзотериками по поводу того, что человек – единая, цельная, психофизиологическая (и энергетическая) система. А следовательно, если появляется новое внешнее поведение, изменится и внутренняя программа вашего биокомпьютера. В результате то, что питало вашу проблему, может исчезнуть и ситуация изменится, к чему мы и стремились. Если взять за основу гипотезу о восстановлении изначальной гармонии (именно о ней сейчас речь), то этим можно объяснить любой результат, вплоть до такого, который мы обычно называем «чудом».
Тайм-инсайт не отрицает ни первого, ни второго, а наоборот, соединяет их в единое целое. Важна не сама физическая нагрузка, не само новое, необъяснимое для сознательного разума поведение, важна искра, Тайм-инсайт. Только после этого внутри вас запускается новая программа, изменяющая вашу жизнь. Если искра не вспыхнула, будут только раздражение и усталость.
С этим можно не соглашаться, но это нельзя опровергнуть. Тем более что опыт традиционной медицины во многом подтверждает именно такой механизм перемен: любая терапия является испытанием. Для многих само обращение к врачу, само признание себя больным, беспомощным – уже значимый барьер, который необходимо перейти. Вообще, обратиться за помощью к другому человеку или даже к Богу непросто, это значит признать себя слабым, глупым, неудачником… Кому это может понравиться?
...
Ошо рассказывает историю мастера дзен, к которому пришел самурай, великий солдат, и спросил: «Есть ли ад? Есть ли рай? Если есть они, то есть и врата, через которые я мог бы пройти…»
Это был простой воин, простой и бесхитростный, он знал только две вещи: жизнь и смерть. И думать не думал ни о какой философии, он хотел знать, где ворота в рай и как туда пройти.
И Хакуин начал с вопроса.
– Кто ты? – спросил мудрец воина.
– Я – самурай, – ответил тот.
Скажу вам, что быть самураем в Японии – дело почетное. Это означает быть совершенным воином, мастером меча и лука, профессионалом войны.
– Я – самурай, глава самураев. Сам император уважает меня, – заявил воин с гордостью.
– Это ты-то самурай? – засмеялся мастер дзен. – Ты выглядишь как нищий!
Самурайская гордость была задета, воин забыл, зачем пришел. Он выхватил меч и собрался убить Хакуина. И тут мастер засмеялся и сказал:
– Это врата ада. С мечом, ослепленный обидой и гневом, ты откроешь их.
Это воин мог понять: он вложил меч в ножны и опустил голову, принимая данный ему урок. И тогда мастер Хакуин сказал:
– Так открываются врата рая.
Рай и ад существуют в вас. И ворота в них там же. Рай и ад не в конце жизни, они здесь и сейчас. Дверь открыта всегда… в любой миг вы можете выбрать то или другое.
Ошо. «Корни и крылья»
Будьте благодарны врагам вашим
Мы сами выбираем путь, мы сами решаем, испугает ли нас какое-то испытание или одарит новой энергией и новыми возможностями.
Само понятие испытания, необходимого для преображения ситуации, много шире проблемы здоровья. Речь идет о жизни вообще. Например, религия. Разве не тяжелейшее испытание смертью лежит в основании христианства? И католики, и православные в этом едины: испытание является краеугольным камнем христианства, святые и подвижники приходят в царство Божие через страдание и терпение. Настоящее понимание веры появляется, когда вы отказываетесь от привычных радостей жизни и сами выбираете жизнь мученика, несущего свой тяжкий крест.
