Ознакомительная версия.
Исайя начинает свою проповедь с обличения внешнего, мертвого культа. Вся храмовая обрядность оказывается излишней и бессмысленной, раз нет главного – строгого подчинения тому мировому порядку, который мыслится как воплощение Божественной воли: «И земля осквернена под живущими на ней; ибо они преступили законы, изменили устав, нарушили вечный завет» (Ис. 24:5).
Исайя первый пророчествует о Мессии, Спасителе, идеальном праведнике, в котором добро полностью восторжествует над злом: «Итак Сам Господь даст вам знамение: се, Дева во чреве приимет, и родит Сына, и нарекут имя Ему: Еммануил… Он будет питаться молоком и медом, доколе не будет разуметь отвергать худое и избирать доброе» (Ис. 7:14–15). Исайя трактует образ Спасителя глубоко духовно. Мессия для Исайи не только и не столько царь, жестоко карающий, сколько Спаситель, возвеличивающийся в своем страдании. Его царствование – это царствование нравственное и духовное: «…нет в Нем ни вида, ни величия;… Он был презрен и умален перед людьми… И мы отвращали от него лице свое;…Но он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказание мира нашего было на Нем, и ранами Его мы исцелились» (Ис. 53:2–5).
Пророческий голос стремится пробудить равнодушный народ, указывая на грядущее его возвышение под знаменем Мессии. Но прежде возвышения народ должен очиститься в страдании. Унижение и горе, осознанные как заслуженная кара Господня, откроют путь справедливости и умиротворению. Речь пророка обращена не только к народу Израиля, но и к другим народам языческим: «Народ, ходящий во тьме, увидит свет великий; на живущих в стране тени смертной свет воссияет» (Ис. 9:2).
С приходом Мессии начнется восстановление всеобщего миропорядка: с освобождением человека от рабства греха преобразится весь мир: и земля, и небо. Все народы примирятся: «…и перекуют мечи свои на орала, и копья свои – на серпы; не поднимет народ на народ меча, и не будут более учиться воевать» (Ис. 2:4). Будущее общество видится Исайе царством справедливости, где не будет места злу, притеснениям и неправде, где «поглощена будет смерть навеки, и отрет Господь Бог слезы со всех лиц» (Ис. 25:8). Примирение народов станет прологом восстановления всеобщей гармонии, которая видится Исайе не в туманных очертаниях, а в ясных и определенных образах: «Тогда волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком; и теленок, и молодой лев, и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их» (Ис. 11:6).
Пророку Иеремии было суждено стать свидетелем гибели Иерусалима и покинуть страну вместе со своим народом. В Библии две его книги: «Книга пророка Иеремии» и «Плач Иеремии», которая включена в раздел «Писания».
В пророческих проповедях Иеремии сливаются воедино социальные, религиозные и этические мотивы, темы грядущей кары и последующего обновления, столь характерные для всей пророческой литературы.
Обличая идолопоклонство и порочность правителей и простого народа, Иеремия с болью и гневом говорит об отступничестве священников и пророков. Убежденные в неизменности Божественного покровительства избранному народу они забывают о Боге, все более отдаляясь от него, подменяя его слова своими: «Пророк, который видел сон, пусть и рассказывает его как сон; а у которого – Мое слово, тот пусть говорит слово Мое верно. Что общего у мякины с чистым зерном? Слово Мое не подобно ли огню, говорит Господь, и не подобно ли молоту, разбивающему скалу? Поэтому вот, Я – на пророков, которые крадут слова Мои друг у друга. Вот, Я – на пророков, говорит Господь, которые действуют своим языком, а говорят: Он сказал» (Иер. 23:28–31).
Смысл пророческих речей Иеремии, обращенных к народу Иудеи, очевиден: отступничество должно быть наказано. Прежде прощения и помилования должна осуществиться заслуженная кара. Предрекаемое опустошение страны и пленение иудейского народа – не внешние обстоятельства, а знак богооставленности: «Ибо кто пожалеет о тебе, Иерусалим? И кто окажет сострадание к тебе? И кто зайдет к тебе спросить о твоем благосостоянии? Ты оставил Меня, говорит Господь, отступил назад; Поэтому Я простру на тебя руку Мою и погублю тебя: Я устал миловать» (Иер. 15:5).
Только горький опыт изгнания и многолетние страдания на чужбине откроют иудейскому народу путь к возвращению: «Вот, Я соберу их из всех стран, в которые изгнал их во гневе Моем, и в ярости Моей, и в великом негодовании, и возвращу их на место это и дам им безопасное житие. Они будут Моим народом, а Я буду им Богом. И дам им одно сердце и один путь, чтобы боялись Меня во все дни жизни, ко благу своему и благу детей своих после них» (Иер. 32:37–39).
В период Вавилонского пленения пророки стремились осмыслить трагические события иудейской истории VI в. до н.э., представить себе дальнейшую судьбу избранного народа. Особое место среди произведений пророков этого периода занимает книга Иезекииля.
Хотя Иезекииль не был непосредственным участником событий, повлекших за собой гибель Иерусалима в 587 г. до н.э., события эти наложили неизгладимый отпечаток на всю его пророческую деятельность. Книга открывается насыщенным таинственной символикой рассказом о видении Иезекиилю «Божественной славы». Яркое и образное описание этого видения стало впоследствии одной из любимых тем иудейской и христианской мистики.
В бурных порывах ветра и языках огня Иезекиилю явились четыре таинственных животных, каждое из которых обладало четырьмя лицами (человека, льва, тельца и орла), четырьмя крыльями, скрывающими их тела и руки, и нечто, находящееся над ними, сияющее и пламенеющее. Животные двигались как молнии, «каждое по направлению лица своего». Рядом с каждым из них были таинственные колеса: «…а ободья их – высоки и страшны были они; ободья их у всех четырех вокруг полны были глаз». Над ними – «подобие свода, как вид изумительного кристалла», подобие престола, а выше – «подобие человека», в огне и радужном сиянии. И раздался «глас глаголющего»: «Сын человеческий! Я посылаю тебя к сынам Израилевым… И эти сыны с огрубелым лицом и с жестоким сердцем, – к ним Я посылаю тебя, и ты скажешь им: так говорит Господь Бог!» (2:3–4).
В Библии неоднократно встречаются сюжеты богоявления для призвания на пророческое служение. Но видение Иезекииля отличается от других нагнетанием весьма экзотических и таинственных символов, настолько непривычных для иудейской традиции, что Талмуд даже запрещал их публичное истолкование, а чтение этой книги разрешалось только по достижении тридцатилетнего возраста. Это видение, получившее позднее название «Меркава (колесница) Яхве», послужило основанием для мистической философии меркавизма, появившегося в Палестине в I в. н.э. и соединившегося затем с мистикой каббалы.
Книга Иезекииля содержит и другие «видения», связанные с общей концепцией ветхозаветных пророчеств, – идеей кары, постигшей избранный народ за вероотступничество и идолопоклонство. Но на передний план выдвигается другая, особенно актуальная в условиях изгнания, тема – грядущее возрождение Иерусалима: народа, города и храма. Иезекииль создает потрясающую картину воскресения мертвого народа: «Я изрек пророчество, как повелено было мне; и когда я пророчествовал, произошел шум, и вот движение, и стали сближаться кости, кость с костью своею. И видел я: и вот, жилы были на них, и плоть выросла, и кожа покрыла их сверху, а духа не было в них.… И я изрек пророчество, как Он повелел мне, и вошел в них дух, – и они ожили, и стали на ноги свои – весьма, весьма великое полчище» (37:7–10).
Буквальное воскресение плоти символизирует подлинное возрождение избранного народа, оживающего плотью и духом: «И узнаете, что Я – Господь, когда открою гробы ваши и выведу вас, народ Мой, из гробов ваших, и вложу в вас дух Мой, и оживете, и помещу вас на земле вашей, – и узнаете, что Я – Господь, сказал это – и сделал» (37:11–14). Не ограничиваясь общей идеей, пророк рисует картину возрождения иудейской государственности, подробно рассказывает, каким будет восстановленный храм, каково будет содержание законов, какой будет новая жизнь, исполненная служением Богу.
В разделе «Писания» объединены 13 книг Танаха. В их числе – поэтические, философские, исторические и пророческие произведения.
К поэтическим книгам относятся книги Псалмов, Песнь Песней и Плач Иеремии. Это блестящие образцы лирической древнееврейской поэзии, для которой характерен своеобразный параллелизм, основанный не на рифме-созвучии и не на ритмике чередования ударений, а на синонимическом повторении одной и той же мысли или на соединении в одной строфе двух антитез.
Три философских произведения – книги Екклесиаста, Иова и Притч – объединены общей проблемой – поиском смысла жизни. Скептическая книга Екклесиаста рассматривает эту тему в самом широком контексте. Трагическая книга Иова стремится понять причины и смысл человеческого страдания. А назидательная книга Притчей учит быть мудрым в повседневной жизни.
Ознакомительная версия.
