Ознакомительная версия.
Как видно из протокола задержания от 11 января 2000 г., на Б. Д. Бокарева как на совершившее преступление лицо указал «потерпевший» (л.д. 52), очевидно, Е. В. Наплеков. Однако сразу Е. В. Наплеков не назвал имени убийцы Г. В. Бодрову и не воспользовался находившимся в комнате телефоном, отослав Г. В. Бодрова к соседям. Это, конечно, можно объяснить шоковым состоянием Е. В. Наплекова, тем более что Г. В. Бодров считает его речь бессвязной, если бы он не руководил вполне разумно действиями Г. В. Бодрова.
Судя по тексту обвинительного заключения, показания потерпевшего Е. В. Наплекова не могут быть подкреплены и показаниями отсутствовавшего в судебном заседании свидетеля В. Е. Юхова (см. л.д. 176); поэтому стороны высказались за окончание судебного следствия в отсутствие данного свидетеля.
Изложенные соображения не дают Судебной коллегии оснований обличать потерпевшего Е. В. Наплекова в сознательной лжи, однако позволяют констатировать недостаточность показаний Е. В. Наплекова – этой единственной серьезной улики против подсудимого Б. Д. Бокарева, улики, указывающей на него и не на кого другого. Если уголовно‑процессуальный закон запрещает основывать обвинение на признании обвиняемым своей вины, доколе оно не подтверждается совокупностью имеющихся по делу доказательств, тем более осуждение человека не может быть основано на показаниях заинтересованного в исходе дела потерпевшего, когда они в части, указывающей на определенное лицо как на преступника, не подтверждаются объективно другими вескими доказательствами. Судебная коллегия также вторично подчеркивает, что органами уголовного преследования не изучались иные версии происшествия, и обвинение Б. Д. Бокарева, который не был единственным гостем М. А. Солдатова, основано всецело на показаниях Е. В. Наплекова.
Доказательства невиновности подсудимого
Судебная коллегия, кроме того, установила ряд обстоятельств, которые с учетом изложенных выше соображений опровергают выдвинутое против Б. Д. Бокарева обвинение.
Во‑первых, на протяжении всего предварительного следствия подозреваемый и обвиняемый Б. Д. Бокарев, подтверждая, что действительно 10 января 2000 г. был в гостях у М. А. Солдатова в кв. 122 корп. 1 д. 24 по Открытому шоссе в гор. Москве и видел там Е. В. Наплекова, отрицает совершение каких‑либо противоправных действий; при этом он ссылался на свое сильное опьянение и забывчивость (л.д. 54–55, 60–61, 62, 163–164). Заявив в ходе судебного заседания о припоминании некоторых подробностей дня 10 января 2000 г., подсудимый Б. Д. Бокарев продолжал упорно заявлять о своей невиновности. Последовательность позиции обвиняемого, по мнению судей, говорит в пользу отстаиваемой им версии.
Во‑вторых, анализ доказательств, касающихся хронологии происшествий 10 января 2000 г., позволяет прийти к выгодным для подсудимого выводам. В обвинительном заключении время совершения Б. Д. Бокаревым приписанных ему преступных деяний – примерно 21 час – не обосновано ссылкой на какие‑либо доказательства, кроме расплывчатого утверждения обвиняемого о том, что он находился в кв. 122 корп. 1 д. 24 по Открытому шоссе в гор. Москве «часа 2–3» (л.д. 174), что само по себе противоречит смыслу п. 1 ч. 1 ст. 68 УПК РСФСР. Согласно заключению эксперта № 83, смерть М. А. Солдатова «наступила в пределах 2–4 часов до момента фиксации трупных явлений в 00:45 11 января 2000 г.» (л.д. 19), т. е. между 20 часами 45 минутами и 22 часами 45 минутами; при этом, по мнению эксперта, ранения были нанесены М. А. Солдатову «в интервале от нескольких минут до 1–3 часов до наступления смерти» (л.д. 18), что опускает нижнюю границу временного интервала причинения ранений до 17 часов 45 минут. Судя по показаниям потерпевшего Е. В. Наплекова, которым в этой части у судей нет причин не доверять, между причинением М. А. Солдатову ранений и вызовом Г. В. Бодровым бригады «скорой помощи» прошло около 20 минут, причем, согласно показаниям Г. В. Бодрова, он еще застал М. А. Солдатова в живых; тот пытался что‑то ему сказать. Е. В. Наплеков утверждал, что милиция и врачи приехали быстро, спустя приблизительно 15 минут после вызова. Таким образом, между нападением на М. А. Солдатова и Е. В. Наплекова, кто бы его ни совершил, и визитом врачей прошло около получаса, может быть, 35–40 минут. Согласно имеющейся в материалах уголовного дела справке, которая наиболее объективно и с наименьшими допусками говорит о времени наступления смерти М. А. Солдатова, врачи в 22 часа 55 минут констатировали смерть М. А. Солдатова, которая наступила, по их мнению, около 22 часов (л.д. 27), а с учетом показаний Е. В. Наплекова и Г. В. Бодрова, не ранее 22 часов 30 минут – ведь врачи ехали спасать еще живого М. А. Солдатова около 15 минут (показания Е. В. Наплекова). Следовательно, М. А. Солдатов получил ножевые ранения около 22 часов. В это время, согласно ничем не опровергнутым показаниям свидетеля О. М. Бокаревой, ее муж уже более сорока минут находился с ней в квартире, спал. Подсудимый тоже утверждал, что, придя к М. А. Солдатову около 18 часов, пьянствовал в его квартире не более 2–3 часов, т. е. вернулся к себе домой примерно в 21 час. Сторона защиты не использовала в своей аргументации в прениях хронологические доводы; если принять за истину указанное в обвинительном заключении время совершения Б. Д. Бокаревым инкриминированных ему деяний (21 час), показания О. М. Бокаревой о прибытии Б. Д. Бокарева в свою квартиру в 21 час 15 минут не создают ему алиби. Лишь проведенный в совещательной комнате анализ доказательств позволил судьям уточнить время причинения М. А. Солдатову ранений, сместив это время на час вперед, чего, разумеется, не могла знать свидетель О. М. Бокарева. Эти обстоятельства заставляют Судебную коллегию поверить показаниям последней, не считать их тенденциозными, несмотря на ее заинтересованность в исходе данного судебного процесса.
В‑третьих, если верить показаниям Е. В. Наплекова, Б. Д. Бокарев ранил его и М. А. Солдатова одним и тем же ножом. Однако, как следует из заключения проводивших биологические исследования экспертов (заключение № 402/671), «…присутствие крови Наплекова Е. В. в исследованных пятнах на клинке ножа генетическими исследованиями не установлено» (л.д. 79). Установить принадлежность пота и крови на рукояти ножа эксперты не смогли (л.д. 79).
В‑четвертых, в протоколе осмотра места происшествия от 10 января 2000 г. отмечено, что в одной из комнат кв. 122 корп. 1 д. 24 по Открытому шоссе, где был обнаружен окровавленный труп М. А. Солдатова, на накрытом клеенкой столе, тапочках покойного, на полу и стенах найдены помарки, потеки и брызги крови (л.д. 4–5); потерпевший Е. В. Наплеков утверждал, что Б. Д. Бокарев непосредственно соприкасался с обнаженным по пояс М. А. Солдатовым, когда наносил ему множественные ножевые удары; окровавленному Е. В. Наплекову, по его словам, было «тесно», когда на него нападал Б. Д. Бокарев, т. е. между ними также было небольшое расстояние. Как видно из протокола освидетельствования Б. Д. Бокарева от 11 января 2000 г., в момент производства этого следственного действия на нем были надеты испачканные кровавыми пятнами: свитер серого цвета с геометрическим рисунком, футболка белая с коротким рукавом; темно‑синие джинсы (л.д. 26). Эти вещи были в тот же день официально изъяты у Б. Д. Бокарева (л.д. 31), причем он пояснил, что пятна крови могли образоваться от носового кровотечения (л.д. 31 об). Из заключения эксперта № 403/736 следует, что на изъятой у Б. Д. Бокарева одежде обнаружена лишь его кровь; возможность происхождения обнаруженных на одежде Б. Д. Бокарева пятен крови от М. А. Солдатова и Е. В. Наплекова экспертами исключается; некоторое количество следов крови не может из‑за их малости быть отнесено к какой‑либо определенной группе крови (л.д. 93). Иными словами, Б. Д. Бокарев, якобы нанесший Е. В. Наплекову и М. А. Солдатову многочисленные ножевые удары, ухитрился не испачкаться в крови своих жертв. Как видно из заключения эксперта № 401, в сделанных при освидетельствовании Б. Д. Бокарева 11 января 2000 г. смывах с его рук (л.д. 26 об) также «произведенными исследованиями крови не обнаружено» (л.д. 68).
Заключительные выводы
Пленум Верховного Суда Российской Федерации в пункте 1 постановления от 27 января 1999 г. № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» призывает суды к особой осторожности и тщательному исследованию доказательств при рассмотрении уголовных дел «об убийстве, являющемся особо тяжким преступлением, за совершение которого возможно назначение самого строгого наказания». В данном случае доказательства не подкрепляют показания потерпевшего Е. В. Наплекова о виновности Б. Д. Бокарева, допускают разноречивые толкования и, в конечном счете, указывают на виновность Б. Д. Бокарева предположительно, без необходимой в подобных случаях достоверности. Направление уголовного дела для производства дополнительного расследования для поиска доказательств виновности Б. Д. Бокарева, хотя бы и со ссылкой на просьбу стороны защиты, в ситуации, когда об этом не ходатайствует сторона обвинения, было бы фактически проявлением обвинительного уклона суда, идущим вразрез с положениями ч. 3 ст. 123 Конституции Российской Федерации.
Ознакомительная версия.
