вне Царствия в будущем веке.
Лк. 23:43.
Мф. 27:57; Мк. 15:43; Лк. 23:50-51.
Gr. Naz., or. 45.24: PG 36, 656C.
Такое расширительное понимание Тела Христова (расширительное по сравнению с привычным: Тело Христово есть Церковь [1 Кор. 12:27; Кол. 1:24]) чрезвычайно важно и имеет большое значение для понимания всего учения прп. Максима. Фактически здесь «Телом Христовым» названо все творение – вместе с логосами, относящимися к творению, и даже вместе с добродетелями, т. е. все то, что в cap. theol. 1.48 названо «творениями Божиими» – и то, бытие чего «начиналось во времени», и то, бытие чего «не начиналось во времени» (к последним относятся божественные добродетели) (см. пер.: Максим Исповедник 1993. Кн. I, с. 223). Речь идет обо всем, кроме Самого Бога, т. е. Божественной сущности в трех ипостасях; все остальное в таком расширительном понимании названо прп. Максимом «Телом Христовым». В этом контексте становится понятнее и мысль из ранних qu. dub. 173 (Declerck), согласно которой тот, кто «несется в противоречии со своим логосом... понесет вечную ответственность за возникшее, – насколько он был тому [виной], – в Теле Христовом осуждение» (пер. А. М. Шуфрина в схолии 78а к amb. 7). Выражение «осуждение в Теле Христовом» аналогично выражению «повреждение логоса». В этом же смысле, вероятно, говорится, что Христа (т. е. Тело Христово) распинает каждый наш грех.
Иначе: «убери», «удали».
Первая этимология – обычная, вторая же, вероятно, строится по созвучию: Ἀριμαθία – Ἆρον ἐκεῖνο («Возьми то!» или: «Подними то!»). Толкование имени Иосиф встречается у прп. Максима в qu. dub. 25 (Declerck) применительно к патриарху Иосифу: «Итак, ему – Иосиф толкуется прибавление – поклоняются отец, и мать, и братья; ведь всякому прибавляющему и умножающему меры добродетели и ведения поклоняются закон естества и вскармливающее чувство, склоняющиеся вместе с соответствующими им логосами природы и чувства».
Возможно, прп. Максим здесь имплицитно выстраивает параллелизм между повествованием об Иосифе Прекрасном и евангельским образом Иосифа Аримафейского. Иосиф Прекрасный не поддался обольщениям жены Потифара (Быт. 29:12), предпочтя оставить в ее руках одежду и нагим уйти от нее; относительно же Иосифа Аримафейского прп. Максим говорит, что он являет тип человека, который совлек с себя всякое вещественное обольщение (или обольщение чувственных вещей, ἀπάτην τῶν ὑλικῶν).
Ср. cap. theol. 1.61.
Ср. Мф. 27:60; Мк. 15:46.
Рим. 6:13.
На естественности добродетели прп. Максим особенно настаивал в Диспуте с Пирром: «Пирр: „Если... добродетель природна, то почему мы трудом и упражнением приобретаем добродетели, которые естественны?“. Максим: „Упражнение и сопровождающие его труды изобретены любителями добродетели, только чтобы отделить обман, занесенный в душу чувственным восприятием, а не для того, чтобы только теперь принести добродетели извне – ведь те, как сказано, вложены в нас с создания. Поэтому, как только обман будет окончательно смыт, душа сразу же обнаруживает блеск природной добродетели... После отнятия противного природе обычно обнаруживается только то, что соответствует природе“» (PG 91, 312А, пер. Д. Е. Афиногенова, цит. по изд.: Максим Исповедник 2004, с. 179). Поскольку добродетель естественна, то получается, что заповеди Закона писаного, предписывающие добродетельную жизнь, и естественный закон нашего естества – полностью совпадают по своей сути. Иосиф, согласно прп. Максиму, являет такого человека, который в себе соединил исполнение заповедей Закона и закона естества, придя, таким образом, к Тому, Кто является началом их обоих. Погребение Тела Христова, очевидно, соответствует совершенному и всецелому отнесению всех логосов творения, смыслов Писания и добродетелей к Единому Логосу, превосходящему все это по Своей непознаваемой Божественной сущности, см. ниже.
Мф. 27:59; Мк. 15:26; Лк. 23:53.
Рим. 11:36.
Прп. Максим подробно говорит о таинствах Креста, Гроба и Воскресения в их связи в cap. theol. 1.59-67. Ближе всего к amb. 54 следующее место: «Гроб Господень есть мир сей или же сердце каждого верующего. Пелены суть логосы чувственных [вещей] вместе с образами добродетелей. Плат, который был на голове [Господа], есть простое и единообразное ведение [вещей] умопостигаемых, вместе с воспринятым [благодаря ведению] богословием. Посредством этого познавался [Бог-]Слово, ибо без этого Он, будучи превыше чувственных и умопостигаемых вещей, совершенно недоступен нашему восприятию» (cap. theol. 1.61, пер. А. И. Сидорова, цит. по изд.: Максим Исповедник 1993. Кн. I, с. 225). В amb. 54 говорится, во-первых, о преодолении обольщения чувственным и переходе от тварного к его логосам, во-вторых, об утверждении в добродетели, наконец, все логосы тварного (чувственного и умопостигаемого) и все тропосы добродетелей «овивают» Тело Логоса, упокоивающегося в Своем действии в отношении твари тогда, когда сам человек в Великую Субботу Божию становится созерцателем «таинства Гроба» (см. Ibid., 1.47; 1.60-61; 1.67). Затем, в Воскресении свидетели Христовы видят, что оставляются и эти пелены: «Сопричаствующий покою Божиему [, устроенному Им] ради нас в седьмой день, сопричаствует также, по обожению, и Его действию ради нас в восьмой день, то есть таинственному Воскресению. Он оставил лежать в гробу пелены и плат, который был на главе Его. Видящие эти вещи, как их видели Петр и Иоанн, верят, что Господь воскрес (Ин. 20:5-8)» (Ibid., 1.60, пер. А. И. Сидорова, цит. по изд.: Максим Исповедник 1993. Кн. I, с. 225) – т. е., видимо, познают отличие Самого Логоса в Его Божестве от Его же логосов.
Здесь в толковании слова «аримафеянин», возводимого снова к глаголу αἴρω, используется другое значение этого глагола по сравнению с разбиравшимся выше, а именно – «убирать прочь», «удалять», «отрицать».
Иначе: «слова», «логосы».
Ср. в cap. theol. 1.63: «Почтительно погребающий Господа окружается уважением всех боголюбцев. Ибо он, как это надлежит, избавляет Господа от бесславного выставления напоказ перед всем народом, не позволяя неверующим использовать Его пригвождение ко Кресту в качестве предлога для богохульства (Мф. 27:57-66)» (цит. по изд.: Максим Исповедник 1993. Кн.
