в
Larchet 1996, р. 165-174 и анализ параллельных триад у Шервуда:
Максим Исповедник 2007а, с. 400-412). Особенностью данного места
amb. 65 является то, что прп. Максим наряду с триадами:
бытие –
благобытие –
приснобытие,
сущность –
произволение –
благодать, вводит еще одну триаду:
способность (
сила) –
действие –
бездействие (ἀργίας). Последнее относится к упокоению природных действий в Боге, о котором прп. Максим писал в
amb. 7: PG 91, 1073B и в более поздних
cap. theol. 2.88: «Благодаря явлению беспредельной красоты этой пищи [душа] воспринимает в себя вечное и тождественное благобытие, которое поселяется в ней; она становится Богом по сопричастию с Божией благодатью,
прекращает всякие действия ума и чувства, и вместе с этим в ней прекращаются природные действия тела, сообоженного с душой по соответствующему ему причастию в обожении. Так что один только Бог становится видимым через душу и тело, обилием славы [Своей] препобеждая их природные свойства» (пер. А. И. Сидорова с изм. А. М. Шуфрина). Шуфрин анализирует учение прп. Максима о прекращении природных действий при упокоении в Боге в схолиях 37a и 38 к
amb. 7.
Иначе: «гномически».
То есть действия не может быть, если нет природы, но для благого бытия, характерного для разумной твари, необходимо еще и намеренное избрание истинного блага и движение к нему. Добродетель требует соответствующего произволения.
Или: «избирающей волей», «свободной волей». Шервуд проанализировал это место amb. 65 и параллельное место в amb. 42, обратив внимание, что ниже в той же трудности прп. Максим говорит не только о вечном благом бытии, но и о приснозлобытии, тем самым исключая ошибочное учение об апокатастасисе: «Интересно, а возможно, и не случайно, что две ambigua, в которых наиболее эксплицитно используется προαίρεσις – это именно те, в которых имеет место определенное исключение оригенистского апокатастасиса, более того, апокатастасиса Григория Нисского. В каждом случае мы также встречаем фундаментальную триаду бытие – благо- или злобытие – приснобытие. Первое и последнее не в нашей власти, среднее, которое относится, конечно, не к естественному благу, но к усыновлению Богу, подразумевает выбор и действие Духа. Это так с необходимостью, вследствие „самодвижной, не имеющей над собой господина силы, присущей человеку“ (amb. 42: PG 91, 1345D13-15). Та же мысль – в его рассмотрении Субботы (amb. 65: PG 91, 1392A), но там мы уже обнаруживаем настоятельное утверждение, что присноблагобытие не подлежит желающему выбору (θελήσει προαιρέσεως, amb. 65: PG 91, 1393B8)» (Максим Исповедник 2007а, с. 475-476, курсив П. Шервуда).
Приснобытие не уничтожает бытия (или природы), но природа находит в нем свое завершение, исполнение замысла о ней; аналогично, благобытие, как личный выбор блага разумной тварью, навсегда закрепляется за ней в непреложной устойчивости присноблагобытия.
Выше прп. Максим предупредил, что, толкуя смысл Пятидесятницы, он будет говорить лишь о самом возвышенном смысле «семи» как субботнего покоя. Однако, чтобы понять его мысль, полезно кратко сказать о его учении о Субботах покоя в трех аспектах этого учения, которые в cap. theol. 1.37-39 именуются соответственно: 1) Субботой, 2) Субботами и 3) Субботами Суббот. Суммарно прп. Максим снова сформулировал это учение в Thal. 65: «Суббота – это [1] совершенное бездействие страстей, и [2] полное прекращение движения ума вокруг сотворенных [вещей], и [3] его совершенный переход (διάβασις) к Богу» (Τὸ δὲ Σάββατον τελεία παθῶν ἐστιν ἀπραξία καὶ τῆς περὶ τὰ πεποιημένα καθολικὴ τοῦ νοῦ παῦλα κινήσεως καὶ πρὸς τὸ θεῖον τελεία διάβασις) (PG 90, 756C, пер. А. М. Шуфрина). Последняя стадия, которая в этом описании характеризуется как совершенный переход к Богу, в cap. theol. 1.39 называется Субботами Суббот и характеризуется аналогично, «как духовный покой разумной души, которая уводит ум от всех божественных логосов, [содержащихся] в сущих, целиком соединяет его с единственным Богом в любовном исступлении [экстазе] и через мистическое богословие делает его совершенно неподвижным в Боге» (пер. А. И. Сидорова, цит. по изд.: Максим Исповедник 1993. Кн. I, с. 221). Итак, Субботы Суббот – это состояние обожения, совершенного и непреложного единения с Богом и покоя в Нем. Именно в этом контексте следует понимать и толкование «таинственной благословенной Субботы» из amb. 65; аналогичное толкование мы встречаем позднее в Thal. 65, где прп. Максим называет Пятидесятницей Бога как начало и конец осуществления Божия промысла о тварях: «[Бог] есть Пятидесятница, как начало и завершение (τέλος) сущих, и Слово, которым по природе все [они] устроены... Состояние ограниченного покоя, в котором по природе с необходимостью возникает движение в смысле изменения движущегося, – [это состояние] должно получить завершение с наступлением (παρουσίᾳ) состояния неограниченного покоя, в котором по природе останавливается движение движущегося... [Когда природы] непосредственно коснется Промысл, она обретает Промысл [как свой] простой и постоянный логос» (PG 90, 757С, пер. А. М. Шуфрина). Таким образом, Пятидесятница, или Субботы Суббот, по прп. Максиму, подразумевает не только прекращение всякой греховной страсти, но и упокоение естественных действий природы как таковых и всецелое пребывание твари в Том, Кто определял ее движение, т. е. Боге, Которого он и называет истинной субботой.
Прп. Максим, таким образом, разрабатывает систематическое учение о Субботе, во-первых, в контексте учения о трех ступенях восхождения к обожению (три рода Суббот), и во-вторых, в контексте полемики с оригенистским учением об Энаде и о возможности новых отпадений вернувшихся в нее умов в силу наличия у разумных тварей неустранимой свободной воли. Говоря о состоянии обожения как всецело сверхприродном, совершаемом благодатью, а не собственной природной силой, прп. Максим сформулировал учение об упокоении от природных действий, которое среди прочего призвано объяснить непадательный характер упокоения в Боге при сохранении свободной воли, преданной Богу.
Судя по всему, дав в начале amb. 65 двойное умозрение «семи» – как, с одной стороны, относящееся к мере, пределу и движению, а с другой – к «упокоению», прп. Максим дает понять, что таинство Пятидесятницы как семи помноженных на семь плюс один как раз и может быть в рамках этой духовной арифмологии понято как обретение движущимся своего покоя в беспредельном.
Иначе: «по произволению».
Приведем этот отрывок, явно полемически заостренный против учения об апокатастасисе как всеобщем спасении и блаженстве, в
