оправдать, о педагогических причинах: «Знаю, что тяжело и неприятно вам слышать от меня такие слова; но что мне делать? Я не желал бы говорить об этом, я рад бы был и в самом себе, и во всех вас сознавать добродетель. Но когда почти все мы живем в грехах, то даруй Боже, чтобы я мог породить в вас истинную печаль и коснуться самого сердца моих слушателей! Тогда я был бы спокоен и перестал бы говорить об этом... ибо нет ничего горче самой геенны. Но как же, спросишь ты, может быть сладостна беседа о геенне? Потому именно, что не сладко низринуться в геенну; а напоминания о ней, кажущиеся несносными, предохраняют нас от этого бедствия. Кроме того, они доставляют нам и другую еще усладу, приучают наши души к сосредоточенности, делают нас более благоговейными, возносят ум наш горе́, воскрыляют наши мысли, прогоняют злое ополчение похотей, осаждающих нас, и таким образом врачуют [наши души]» 982. В другом месте он констатирует, что «святой [евангелист] Иоанн побуждает своего слушателя, или напоминая ему Последний Суд, или говоря, что тот, кто не верит в Сына, не увидит совсем жизни, но гнев будет пребывать на нем» 983. Упомянув страшные испытания, которые ожидают грешников, архиепископ Феофил равным образом показывает своим слушателям смысл и пользу подобного осознания: «Если так, то как свято и благочестиво должно быть наше житие? Какую любовь должны стяжать мы? Какова должна быть наша жизнь? Каково обращение? Какое шествие? Каково должно быть наше прилежание? Какова молитва? Какое постоянство? Ожидая сего, говорится, потщимся явиться пред Ним неоскверненными и непорочными в мире (2 Пет. 3:14), чтобы удостоиться нам услышать Его: приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира (Мф. 25:34) во веки веков» 984.
Во всяком случае, святой Иоанн Златоуст подчеркивает большую опасность для человека — не осознавать того, что его ожидает во время его смерти и после нее, и косвенно показывает, следовательно, пользу бесед, помогающих осознать существование потустороннего мира и его природы: «В самом деле, кто не ожидает воскресения и не верит, что он даст отчет за свои здешние дела, а думает, что все наше ограничивается настоящей жизнью и за ней нет больше ничего, тот не будет заботиться о добродетели — да и как он будет заботиться, когда не ожидает никакого воздаяния за труды? — не отстанет и от зла, не ожидая себе никакого наказания за злые дела свои, но, предавшись постыдным страстям, впадет в пороки всякого рода. А кто убежден в будущем Суде и имеет перед очами то страшное судилище, неизбежный отчет в делах и неподкупный приговор, тот всячески будет стараться соблюдать и целомудрие, и кротость, и другие добродетели, а невоздержания и дерзости и всякого другого порока избегать» 985. В этом же положительном ключе он также пишет: «[Исаия говорит:] предо Мною, Богом, преклонится всякое колено и всякий язык исповестся Богови (ср.: Ис. 45:23; Рим. 14:10, 11). Итак, неужели каждый из нас исповестся Богови? Заметь, не сказал просто: всякий преклонится, но: всякий будет исповедываться, то есть даст отчет в сделанном им. Итак, представляя себе Владыку всех сидящим на Престоле, будь внимателен к себе, о христианин» 986.
2. Память смертная
В этой перспективе святые отцы часто рекомендуют практиковать память о смерти 987, то есть осознавать, что мы умрем. [Делается это] с той целью, чтобы быть готовыми встретить в наиболее лучших возможных духовных условиях это испытание и те [испытания], которые последуют за ним, и в конечном итоге стать достойными Царства Небесного 988.
Святые отцы подчеркивают: чтобы эта практика была эффективной, она должна быть постоянной. Святой Григорий Богослов советует одному из своих корреспондентов: «Нужно, чтобы ты жил вместо настоящего будущим, обращая здешнюю жизнь... в помышление о смерти» 989. Святой Афанасий рекомендует: «Вспоминайте ваше отбытие каждый час: ежедневно держите перед своими глазами память смертную» 990. А святой Иоанн Лествичник пишет так: «Пусть всегда помышление о смерти засыпает и просыпается с тобой» 991.
Святой Исихий Иерусалимский определяет память смертную как «доброго педагога души и тела» 992. Действительно, подобная практика позволяет отрешиться от этого мира и желаний плоти и, таким образом, облегчает исхождение души, когда смерть ее разделяет с телом и со всей чувственной реальностью 993. Вместе с тем она помогает человеку уберечь себя от греха (см.: Сир. 7:39 — [Во всех дедах твоих помни о конце твоем, и вовек не согрешишь]) и страстей 994 и прилепиться к Богу и Его воле исполнением Его заповедей 995. По учению аввы Исаии, «иметь перед глазами свою собственную смерть является, вместе с покаянием, тем, что позволяет человеку сберегать все добродетели» 996. Эта практика к тому же сама по себе порождает покаяние, что является одним из наиболее полезных ее результатов 997 и, как мы это несколько раз уже видели, одним из наиболее важных расположений духа, чтобы переступить порог смерти и войти в иную жизнь.
Память смертная предполагает страх смерти, но не означает боязни самой смерти, а только Суда Божиего, который последует за ней, и последствий этого Суда 998. Авва Исаия уточняет, подчеркивая, что память смертная должна быть постоянной: «Страх встречи с Богом должен стать [нашим] дыханием» 999. Святитель Василий Великий замечает в том же смысле: «Блаженна душа, которая день и ночь не имеет другого попечения, кроме сего одного, как в великий тот день, когда вся тварь предстанет Судии, дать отчет в делах своих и ей не затрудняясь отвечать за жизнь свою» 1000. С той же целью святые отцы рекомендуют проживать каждый день как если бы он был последним 1001. Святой Иоанн Кассиан отмечает, что «один способ, который безусловно является смертью для всех страстей, состоит в размышлении о том, что можно в любой день переселиться из этого мира» 1002. Авва Исаия советует более точно: «Думай каждый день: “У меня остался только сегодняшний день для жизни в этом мире”, — и ты не согрешишь против Бога» 1003. Действительно, он поясняет дальше: «Тот, кто ожидает близкой смерти, не грешит много (ср.:
